Эта книга написана непрофессиональным литератором. Ее автор, Евгений Александрович Левандовский, — фронтовик, прошел огненными дорогами войны от Москвы до Берлина.
Написать эту повесть автора призвал долг перед товарищами, вместе с которыми сражался он в те грозные годы, светлая память о тех, кто не дожил до Победы.
Автор решил рассказать о них людям, которые не знали ни трудностей, ни ужасов войны. И материалом для этой книги послужила его собственная военная биография.
Не каждый герой книги «Огнем опаленные» проходит через все повествование. О некоторых Е. Левандовский рассказывает более подробно, о других — менее. Порой книга написана фрагментарно и, может быть, композиционно не так стройна. Но думается, что все это не уменьшает живого, неослабевающего интереса к тому, о чем рассказано в книге. Ибо в ней присутствует самое главное: подлинная жизнь, атмосфера борьбы и подвига, беззаветной любви и преданности Родине.
Автор проводит своего главного героя, Виктора Лесина, трудной дорогой войны. Встретив грозовой час войны на заводе, у станка, Виктор всеми силами стремится попасть на фронт. И в конце концов добивается своего — становится курсантом разведшколы.
Необычны занятия в этой школе. Они начинаются в классе, а кончаются на переднем крае, где «до смерти четыре шага».
Но вот трудные испытания на умение и стойкость выдержаны. Виктора забрасывают в тыл врага. Автор внимательно и напряженно прослеживает судьбу своего героя. Сколько раз Виктор попадает в труднейшие ситуации, когда выхода, казалось бы, нет, нет надежды остаться в живых. Но мужественный боец невидимого фронта с честью выдерживает все испытания.
Художественная повесть «Огнем опаленные» читается с неослабевающим интересом, но это не приключенческая книга. Это — рассказ о войне, о подвигах советских людей, рассказ, рождающий куда более высокие чувства, чем просто острый интерес.
Евгений Левандовский написал интересную, нужную книгу. Думается, что читатель оценит ее по заслугам.
Герой Советского Союза
В. Емельяненко
Помните!
Через века
через года, —
помните!
О тех,
кто уже не придет
никогда, —
Помните!
Состав задержался в пограничном городке Рава Русская, и во Львов поезд пришел уже глубокой ночью.
Виктор сдал чемодан в камеру хранения и вышел на привокзальную площадь. Не терпелось пройтись по улицам города.
Перед демобилизацией он долго колебался, прежде чем назвать город. Домой, в Москву, где все будет напоминать о Вале? Нет, только не туда.
Друзья, уехавшие раньше него, писали: «Приезжай к нам во Львов. Город чудесный». Виктор так и решил: «Поеду во Львов».
И вот он впервые идет по его улицам.
Здание вокзала разрушено, все в лесах, огорожено деревянным забором. «Начинают ремонтировать», — подумал он, выходя на площадь.
— Стой! Документы! — раздалось в тишине, и свет фонарика ослепил глаза.
— Опусти фонарь.
— Документы! — еще строже прозвучал голос из темноты.
— Вы здесь с ума, что ли, посходили, — проворчал Виктор, доставая из нагрудного кармана документы. — В войну играете?
Виктор разглядел в темноте силуэты трех военных с автоматами. «Видимо, патруль», — подумал он. И вдруг выстрел. Пуля цокнула по мостовой где-то совсем рядом. Фонарик погас.
— Вот сволочи! Держи документы и иди на вокзал, — проговорил один из патрульных.
И все трое бросились на звук выстрела. Виктор побежал вместе с ними.
— Ты куда? — прокричал один из них.
— Я с вами.
— Иди на вокзал!
— Ничего. Потом.
Вместе с патрульными Виктор обошел все дворы близ привокзальной площади. Нигде никого. Словно и не было выстрела.
Полуразрушенные, давно пустующие дома смотрели в черноту ночи разбитыми окнами.
— Все равно не найти, — проговорил один из патрульных. — Разве в этих развалинах можно ночью кого разыскать. Тут и днем трудно пройти. — Он обернулся к Виктору. — Ты что за нами увязался? Шел бы лучше на вокзал, дождался там утра.
— Что у вас здесь происходит? Кто мог стрелять?
— Бандиты. Бандеровцы. Ночью вылезают из своих щелей. Прохода не дают. Увидят кого в военной форме — стреляют. Увидят свет фонарика — стреляют; знают, что фонарики только у патрулей. Раньше, бывало, все по темным углам, а теперь до такой наглости дошли — у вокзала стали стрелять.
— Разрешите, я с вами пойду. Не хочется в этих развалинах сидеть до утра.
— Как хочешь. Только смотри, могут и подстрелить.
— Ничего.
«Совсем молодые солдаты. По первому году служат. Напорются на выстрел, как пить дать. Ишь как расцокались своими сапогами», — думал Виктор.
Они шли по улицам. Иногда заходили в какой-нибудь подъезд перекурить и вновь шагали по звонким в ночной тишине булыжным мостовым.
Начало светать. Солдаты переговаривались между собой. И по их разговорам Виктор окончательно решил: «Первый год служат, на фронте не были. Совсем еще дети. И воспоминания их детские».
Виктор задумался… «Какие у меня были события? Много их было. Разные. Первый прыжок в тыл — событие, первый бой — событие. Расстрел в белорусской деревушке? Да… есть о чем вспомнить…»
Совсем рассвело, и Виктор, попрощавшись с патрульными, зашел в садик. Сел на скамейку. Вспомнил весну сорок четвертого…
Только что прибывшие свежие части разгружались на станции и форсированным маршем шли на юго-запад. Застревали танки, самоходки. Мощные трехосные грузовики «студебеккеры» беспомощно крутили колесами, только перемешивая грязь. Солдаты буквально на руках вытаскивали их, ставили на твердую почву, но они тут же вновь застревали. Техника и обозы встали. А «царица полей» все шла и шла вперед. Противник, отступая, огрызался. Временами в лесах постреливали бандеровцы, и их вылавливали уставшие и обозленные солдаты. Но вот где-то у Ковеля наткнулись на мощную оборону противника. А бой принять уже не могли. Техника, боеприпасы отстали. Чтобы избежать лишних потерь, решили отойти, оставив прикрытие. Вызвали коммунистов-добровольцев. Сохранившиеся патроны, гранаты — все отдали остающимся. Задача стояла одна: задержать немцев хотя бы на полдня.
Виктор тоже решил остаться. Он вырвал из ученической тетрадки лист бумаги и написал: «Прошу принять меня в ряды партии…» Потом аккуратно сложил листок вчетверо и пошел искать парторга.
Примером для Виктора всегда были коммунисты. К ним домой часто приходили друзья отца. Это были чекисты школы Дзержинского, партийные работники. Виктор часами готов был слушать споры этих людей. Стать похожим на них было заветной мечтой Виктора. И вот теперь, уходя, быть может, в последний свой бой, он принял решение.
Заняли оборону у просеки — только тут и могли пройти немецкие танки.
Две противотанковые пушки поставили уступом. Между пушками, в окопах, залегли добровольцы.
Четверо с противотанковыми ружьями, пятеро с ручными пулеметами. Остальные с автоматами. Всего двадцать человек.
Все спешно окапывались. Немцев пока не было.
Но закончить работу им не дали…
Сначала в воздухе появилась «рама». Она не спеша прошлась над просекой, развернулась и, почти задевая верхушки деревьев, пошла обратно, поливая пулеметным огнем артиллеристов, затем взмыла над полем, развернулась и вновь двинулась на артиллерийские позиции.
Из-за холма показались четыре танка. За ними во весь рост шли автоматчики. Никто не стрелял. Молчали наши, молчали и немцы.
А потом началось… Виктор видел, как, словно из-под земли, выскочили к своим пушкам артиллеристы, ударили по танкам, открыли огонь противотанковые ружья, сухо застрекотали немецкие автоматы, танки открыли с ходу огонь. Виктор отложил в сторону автомат и, тщательно прицеливаясь, бил из винтовки по головному танку, стараясь попасть в смотровую щель водителя. Вокруг танков вздымались фонтаны земли — били наши артиллеристы. Отдельные снаряды попадали в танки, но те продолжали лезть вперед, обстреливая наши артиллерийские позиции.
