Два здоровенных бугая выволокли меня за шиворот из тьмы и мрака, где я бессмысленно прозябал уже черт знает сколько времени. Яркий, словно луч прожектора, свет больно резанул по глазам. Я отчетливо ощутил запах каких-то чистящих средств, хлорки, лизола, мыла и еще чего-то очень едкого, будто в общественном сортире после генеральной уборки. Хотя, могло показаться. Протащили легким перышком метров десять и с силой швырнули на жесткий стул перед столом какого-то напыщенного хлыща в сером костюме с металлическим отливом. С виду сухой, тощий как мумия, но с очень живыми и влажными глазами, этот, с позволения сказать чинуша, небрежно осмотрел меня, не сдерживая брезгливого отношения, смерил надменным взглядом и стал неторопливо развязывать тесемки картонной папки проштампованной десятком печатей, и скрепленную в углу сургучным оттиском, которую подал ему один из верзил.
— Год рождения?
— Девяносто пятый.
— Страна?
— Россия.
— В ад! — Рявкнул чиновник, ударив кулаком по так и не открытой папке.
Один из амбалов шагнул ко мне и бесцеремонно стал сгребать в кучу поднимая над стулом и комкая как надувную куклу.
— А чего сразу в ад!? — Завопил я, видя такое отношение. — Это дискриминация! Мало того, что я не верующий, так еще и безгрешный. Чего в ад сразу!? Потому что русский да?
— А куда хочешь? — Вдруг спросил чиновник, показывая знаком конвою чтоб не спешили. — В рай намылился, голубчик? Или опять, на Землю?
Перед глазами вспыхнула и застыла сумрачная, дождливая картинка родного шахтерского поселка. Меня аж передернуло от таких воспоминаний.
— Ладно, в ад, так в ад. — Согласился я. — На Землю, опять, не хочу.
— Вот вас, суетные умы, не поймешь. То в бога не верую, то в ад не пойду.
— Может тогда в Валгаллу? — Предложил я наобум.
— Нет, дорогой мой жмурик, это не наш департамент. Да и рыльцем не вышел. За какие подвиги ратные тебя в Валгаллу?
— И то верно. — Согласился я.
— Вот и выходит, что в ад.
— Да что я такого сделал, что сразу в ад!? Жил по совести, не крал, не убивал честно трудился, не грешил даже! На мою зарплату и не согрешишь как следует.
— Не грешил!? — Чиновник все ж таки открыл папку и стал листать страницы и перекладывать какие-то прошитые грубой бечевкой листы и документы. — Так, а что это у нас тут такое? Это почему же, позволь спросить, мой дорогой, у тебя не было ангела-хранителя? Так быть не должно, может ошибка в деле? — Поинтересовался чиновник, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Может рылом не вышел? — Вставил я вариант.
— Ах вот, нашел. Так ты у нас безотцовщина!
— Отец в шахте погиб, — пояснил я, — когда мне пять лет было. Да, как и я, собственно, причем, в той же самой шахте.
— Да, вижу, — буркнул чинуша, — тут все написано. Ага. Во как. У тебя бланк грехов не заполнен.
— А может просто заполнять нечем было?
— Так не бывает! — Чиновник шмякнул по столу ладонью, так что все канцелярские принадлежности запрыгали на месте. — Развели бардак.
— Я помер, мне еще четвертной не стукнул. Начальник сука…
— Ну ка хватит! Попрошу не выражаться! Тут вам не стройка и не забой.
— А иначе что? В ад сошлете? Так вы уже. Так что, любезный, а не пошел ка ты…
— Ни звука больше!
Мою челюсть будто сдавили тисками, а губы срослись сами собой.
— Да, уж, никакого уважения. Отправил бы в ад, да действительно не за что. Интернат в райцентре, технический колледж, сварщик четвертого разряда. Армейская служба, даже с наградой! Мать, медсестра в больнице, умерла три года назад от рака. Ни друзей, ни родственников. И что даже девушки не было?
Чиновник вопросительно посмотрел на меня, а потом, как бы опомнившись, взмахнул рукой, и я опять смог разжать челюсти.
— Вы ж дело читаете, сами как думаете, откуда ей взяться? Жил в общаге, денег — от зарплаты до зарплаты, чай да макароны. А девушки, они таких как я, даже не замечают, а то не знаете…
— Знавал, знавал. — Процедил чиновник, впадая в задумчивость. — Ладно. Дело твое тощее да плевое, разбираться тут не с чем. Будем играть в азартные игры.
— В каком это смысле? Партейку в покер, на интерес!? Так не пойдет.
— Да что ж вы мятежные все кобенитесь? Не покер и не рулетка. Будете тянуть билет.
— Не буду. — Заупрямился я. — Хотите с больной головы на здоровую проблемку сплавить, типа, сам выбрал, а с нас взятки гладки!? Фигу!
— Вот же ты стрекозел упрямый! В таких случаях как у тебя, дозволяется лотерея. Двенадцать миров нашего сектора, двенадцать воплощений. Все двенадцать воплощений вполне приличные, а там уж как фишка ляжет. Что вытянешь, то и твое. Есть бонусные билеты.
— Стало быть не в ад, и не в рай, а все по новой? Сомнительный выбор.
— Могу в качестве поощрения, за пустой греховный бланк, память оставить. Все-таки подспорье. И как ты с таким упорством и талантами, торгашом не стал, милейший. У нас тут не торгуются, хочу заметить.
— А что такое наш сектор?
— Наш сектор, — прошипел чиновник, делая акцент на слове «наш», — это человеческий сектор. Или желаете перевоплотиться в разумную медузу? Вам как бы по статусу, разум уже положен, заслужили, так сказать, хотя, пользоваться не спешим! Так я понимаю!
— Да ладно вам, орать. Понял я вас. Давайте ваши билеты.
Чиновник поправил очки на переносице указательным пальцем, и открыв ящик стола, вытащил пачку небольших одинаковых карточек, умело перетасовав их как карты, выложил на столе.
— Даже я не знаю где какая. Выбирайте.
Недолго думая, я ткнул в пятую слева и неуверенно попытался подтянуть к себе пальцем.
— Берите, берите, — кивнул чиновник, — вот с этой самой карточкой и ко второму окошку. Там у нас распределение.
Не удержавшись взглянул на карточку. Фигня. Каракули какие-то. Громилы меня больше не трогали. Я встал со стула и направился в указанном чиновником направлении, где оказалась приоткрытая дверь. Двигаясь в этом сумрачном, зловонном кошмаре, я осознавал себя в некой зеленоватой дымке, словно во сне, и только зарешеченное, на манер заводских бухгалтерских окошек, где зарплату выдают, стойка, четко виднелась впереди выделялась большой цифрой «два», нарисованной через трафарет.
— Чего телишься, болезный, — гаркнула толстенная бабища с оплывшим лицом чуть приукрашенным яркими пятнами косметики, сидевшая за стойкой, — карточку давай.
Нас разделяли только прутья решетки. Я протянул картонку и с явным нежеланием разжал пальцы.
— Ой. Ну до чего ж пугливые душонки стали, а…
Бабища схватила со стола печать и с проворством молотобойца влепила оттиск на карточку.
— Все. Погашено. — Матрона растянула напомаженный алым цветом рот в довольной, жабьей улыбке, и мир вокруг померк и схлопнулся.
Охотник
И вот, я родился вновь. Если в прошлой жизни, которую, кстати, очень хорошо помнил с раннего детства, рос без отца. То в этой и вовсе сирота. Но родня все-таки была. Дед с бабкой, крепкие еще старики с папиной стороны. Вот в их доме я и жил. Ах, да, родился в этот раз не на Земле, а в другом мире. То есть на другой планете человеческого сектора, как сказал тот чиновник из небесной канцелярии. Может это какая-то параллельная вселенная, кто ж знает. Мир, как мир, на Землю, кстати, очень похож, как искривленное зеркальное отражение, но есть свои плюсы. Первый плюс — это магия. Да, в этом мире она была, правда, видеть мне ее еще не доводилось. Но минусом было то, что эта самая магия невероятно тормозила технический прогресс, отчего общий уровень самых развитых государств королевств и княжеств, застыл в эпохе возрождения центральной Европы, известной мне земной истории. Второй и весьма важный, на мой взгляд плюс, это климат. В тех краях где я живу, а они считаются очень северными и суровыми, он удивительно мягкий и почти не имеет резких переходов. Опять же, если сравнивать с прошлой жизнью. Уж не знаю с чем это связано, зимы здесь относительно теплые, короткие, но снега выпадает очень много. А все остальные сезоны, весна, лето осень, между собой отличить можно только по цвету листьев на деревьях. Возможно, это только здесь, но как я слышал от путешественников, которых через нашу деревню проезжает очень много, так как мы находимся прямо на большой проезжей дороге, в других землях, что восточней, что южней, примерно то же самое. Моих знаний явно не хватало, чтобы понять, почему так происходит, да я собственно и не стремился. Деревня, в которой я живу называется Вышня. Таких крупных деревень, как наша, (почти сто хозяйств), во всем баронстве было штук двадцать не меньше. Поместным лордом, бароном у нас был рыцарь и аристократ в первом поколении Домиан Деггор. Ему эти земли отошли в награду вместе с титулом, от короля Радора третьего, за какие-то заслуги. Бывшего же барона, задолго до моего рождения казнили за измену, как говорят. Что произошло на самом деле, никто простым крестьянам рассказывать не будет.
Меня теперь зовут Нагор. Или Наг. Это имя я получил при посвящении. Нагор это скалистый леопард, так здесь называли больших кошек похожих на барсов. Одного такого я добыл на своей первой самостоятельной охоте. И по обычаю мне дали имя моей первой добычи. Хорошо, что на зайца или оленя не позарился, а рискнул взять опасного хищника. Мне пятнадцать, и я уже давно не сижу на шее у деда с бабкой, а сам зарабатываю в общий котел и весьма успешно. У деда обувная и скорняжная лавка, через дорогу от небольшого, но добротного постоялого двора. На услуги сапожника всегда есть спрос, и мастер он не плохой. Бабушка следит за домом, за огородом, да и так, по хозяйству, куры, утки. Коровы у нас нет. Да и не нужна она. Мы хоть и деревенские, но все-таки дед ремесленник, да и я не плохо зарабатываю, так что все необходимое легче купить. Живем и кормимся, обслуживая путников на большом королевском тракте. Я охотник. Можно подумать, что громко сказано, в пятнадцать лет и уже охотник. Но так и есть, это семь лет назад я только учился и был на подхвате у опытных промысловиков. А сейчас — полноценный, самостоятельный охотник — следопыт. Леса в наших краях очень обширные и даже дремучие. Охотиться в них, и бить дичь не только разрешается, но еще и поощряется, если бить хищников, волков, куниц, медведей, горных леопардов и тигров. Да, и такие здесь есть. За каждую шкуру хищника, хорошего качества люди барона платят от одной до ста серебряных монет, что в наших краях суммы весьма внушительные. На самом деле меха этих зверей стоят очень дорого, до нескольких десятков золотых и спрос не убавляется. Это у нас берут по самым низким ценам. Но и тех денег что платят, вполне хватает. Учитывая тот факт, что в придорожном трактире, если наесться от пуза и налакаться в хлам довольно крепким «северным» пивом, то все это обойдется в десять медных монет. А это, только одна десятая от серебряной. Баронство спокойное, тихое. Края хоть и глухие, но королевская дорога охраняется тщательно. Да и сам барон, еще не старый вояка лет сорока, с особым рвением гоняет лихой люд, так что ехать через баронство вполне безопасно, разбойники тут не водятся. Иные подворья в нашей деревне заняты простым сельским хозяйством, не всем же быть охотниками. Снабжают постоялый двор, сами кормятся, а излишки везут в крепость барона, где и продают, или отдают в уплату налогов.
В моем случае охота приносит и прибыль, и уважение. Дело в том, что из памяти прошлой жизни некоторые знания мне все-таки пригодились. А именно умение обращаться с луком. Нет, в прошлое свое воплощение я не был лучником и специально этим не занимался. Этим занималась моя соседка и одноклассница, Ирка. Ох и нравилась она мне тогда. Я прям сам не свой был рядом с ней, влюбленный, наивный. Вот и бегал хвостом, когда она выходила за гаражи нашего двора, тренироваться. Все хотела стать профессиональной спортсменкой и выбраться из провинции в большой город. Отец у нее был человек понимающий и смог купить дочери хорошее снаряжение. Я же просто крутился возле Иры и помогал на тренировках, а чтоб поддерживать разговор и намеки на отношения, изучил в интернете все что только мог про луки, современные и старинные, технологии производства и самые незначительные нюансы. Вот именно рядом с ней я так много и узнал про луки, стрелы, и прочие особенности, связанные с этим не простым оружием. Даже про тонкости и методы тренировок прочел много материалов. И тренировался вместе с ней, стреляя из самодельного лука. В этом мире у охотников луки были, хорошие, добротные, но большие, и слабые. Просто кусок прочного дерева, на который натягивали тетиву. В густом лесу с большим луком не развернешься, да и против крупного хищника выходить рискованно, все-таки с первого выстрела можно и не убить. Я же, чуть более подкованный в теории как методов тренировки, так и способах изготовления луков имел некоторое преимущество. Мой лук я сделал сам. Методом проб и ошибок, за пяток лет, сумел изготовить клееный, композитный, рекурсивный лук, усиленный роговыми пластинами. Размером он был даже меньше чем у местных, но бил мощней и дальше. Отсюда и стрелы можно было чуть увеличить в весе, а это хорошие пробивные свойства. Да, и еще я использовал так называемый монгольский стиль. Натягивал тетиву не двумя пальцами, как принято, а большим. Такая техника позволяла стрелять чуть быстрей и точней. Прочие промысловики на сей счет не заморачивались. Ну выдумал мальчишка себе что-то, зверя бьет уверенно, так пусть делает что хочет. Конкуренции особо у меня не было. Охотников хоть и много, но большинство лук не любили. Арбалеты, копья, рожны, рогатины, капканы, силки, ловчие ямы, вот это их стиль. Я же, даже оленя мог свалить одним выстрелом. А стрелял я очень метко. Все-таки больше десяти лет тренировок и собственные нововведения. За всю жизнь я дальше баронства не выходил. Точнее не так, бывало, что заносила нелегкая от поселка километров на двести северней, что уже далеко за границей баронства, но там были только леса, болота и редкие развалины былой империи. Древняя империя существовала лет пятьсот назад. Но произошел, как я мог понять из легенд и местных баек, какой-то сильный катаклизм, который сгубил великое когда-то государство севера. Население было вынуждено переселиться южней, а эти территории забросили. Сейчас, оглядываясь на былое неплохое образование, а учился я в свое время на Земле, очень хорошо, с подкачкой интернета и телевиденья, я могу сказать, что наступивший тогда ледниковый период был спровоцирован извержением вулкана. Некоторые истории были тому подтверждением. Взрыв вулкана мог произойти и в десятке тысяч километров от этих мест, но последствия сказались на климате всей планеты. Как рассказывали старики зимы в этих местах стали тогда такие лютые что выжить было невозможно. Только лет двести как все наладилось. Но за эти годы, что отступили вечные льды, леса разрослись так обильно, что осваивать их было не простой задачей. Сейчас климат немного наладился и люди стали робко возвращаться.
