Этот короткий роман был написан в 1983 году, опубликован в журнале «22» (Израиль) в 1987 году под названием «Разногласия и борьба», затем там же отдельной книгой вместе с еще одним коротким изделием под названием «Вальс», что издатель и вынес на обложку как название всей книжки. Затем еще раз, в 1990 году в журнале «Аврора» (Петербург) под названием «Разногласия и борьба или шестерки, валеты, тузы».
Поскольку это изделие никто не ждал и не лансировал, оно исчезло без следа в океане русской словесности, как рукопись в бутылке. Теперь я пробую использовать интернет-сеть для того, чтобы вернуть его в круг чтения просвещенной публики.
Поскольку прошло 30 лет со времени его первой публикации, у него теперь есть небогатая, но курьезная история, или, если угодно, «минус история». Я ее сейчас расскажу главным образом чтобы позабавить читателя, но заодно снабдить материалом будущих комментаторов, если они появятся…
Начать с того, что название отдельной книжки «Вальс» сразу же дезориентирует читателя, выдвигая на первый план прицеп вместо автомобиля. Кроме того, издательство не зарегистрировало книгу в универсальном каталоге и, как я догадываюсь, ни в одну библиотеку не отправило. Друзья сделали мне маленький подарок и ничего больше. Одним словом — чистый самиздат. Только хуже. Без машинописного гламура по рукам не пошло. Судя по всему, пара сотен экземпляров была отправлена на склад, а оттуда, вероятнее всего, в макулатуру. Так что теперь это издание, подобно бракованной серии почтовых марок должно высоко цениться у снобов-коллекционеров. У меня есть еще несколько экземпляров, и если какой-то чудак захочет один экземпляр приобрести, я продам, хотя предупреждаю — цену заломлю несусветную.
Откликов на роман почти не было. Правда, один из них представляет собой тоже коллекционную ценность как подлинный шедевр suigeneris. Наверное, единственный в своем роде. Это был «минус отклик» в виде демонстративного умолчания. Сигнал, который могли заметить буквально с полдюжины заинтересованных лиц, а практически два человека: автор этого «минус отклика» и я сам, хотя вероятность того, что я его замечу была на самом деле тоже исчезающе мала. Рецензия, где мое изделие должно было упоминаться bydefault, но именно не упоминалось, была опубликована в журнале, который я никогда не читал, как, впрочем, и все другие. То, что номер журнала с неупоминанием моего изделия попал мне в руки, было абсолютно случайно. Дело было так. Я сидел в одной редакции и кого-то ждал. На большом журнальном столе были разбросаны разные журналы. И среди них — пара номеров журнала «Время и мы». От нечего делать я стал перелистывать один из них и — бинго! Так что обозреватель (подписавшийся инициалами) либо наивно предполагал, что я этот журнал регулярно читаю, либо сделал это «минус-упоминание» исключительно для собственного морального удовлетворения. (Я подчеркиваю, это не было простое замалчивание, каких на литературном поле несть числа и которые отчасти объясняются естественной слепотой, либо инстинктивным нежеланием обращать внимание на социально чуждого, что типично для любого читателя: как я уже заметил, я сам никогда не читал советские толстые журналы). Это был редкий, если не уникальный случай агрессивного (даже садистического) неупоминания наверняка прочтенного изделия в контексте, где, повторяю, мое изделие должно было упоминаться автоматически в силу рецензионного ритуала. И тот, кто должен был его в своем тексте упомянуть, построил свой текст так, чтобы получить от этого неупоминания особое удовольствие.
Этот текст — обзор двух номеров журнала «22», где публиковалось мое изделие. Публиковалось на первом месте как головная проза, как гвоздь программы, как trademark журнала. Так вот, в рецензионном обзоре были педантично упомянуты все (именно все) авторы номера, кроме меня. Это могло быть сделано только по специальному умыслу. Это очевидно и так, но этому есть и дополнительные подтверждения.
Помимо двух номров журнала «22», в обзор был включен номер журнала «Синтаксис», где тоже было опубликовано мое изделие — крошечный пародийный фельетон. Так вот, в этой части обзора я был назван по имени и жестоко обруган за бездарность и глупость. И почему-то еще за «подражание то ли Померанцеву, то ли Зинику», что для меня полная загадка: эти двое ofallpeople??
Подобьем бабки. Автор обзора включил в свой текст номера двух разных журналов, между которыми не было ничего общего, кроме одного: и там, и там помещались мои изделия. Одно изделие было слоном, а другое мухой. И автор обзора игнорировал слона и накинулся на муху. Не говорите мне, что это было случайное совпадение. Все в этом обзоре было умышленно-искусственно. И весь он был сконструирован только ради этого.
Публикация в «Авроре» как будто бы должна была привлечь к моему изделию больше внимания. Но это тоже оказался холостой выстрел. Я понял почему значительно позже. В конце 90-х годов я пару лет поддерживал отношения с Самуилом (Саней) Лурье. Это не были близкие отношения, но вполне взаимно-уважительные и не лишенные некоторой содержательности (для меня по меньшей мере). Я дал ему почитать свое изделие (в первом израильском издании). Он отозвался, хотя и без восторга, но вполне одобрительно, и было видно, что эта вещица никак не оставила его равнодушным. Попутно он, внимательно следивший по долгу службы за «литературным процессом», выразил некоторое удивление, что она не попадалась ему на глаза. Он спросил, была ли она опубликована где-то еще. Я сказал: в журнале «Аврора». Ага, сказал он, теперь я понимаю, почему я это не читал. Из чего я понял, что «Аврора» не была журналом, который полагалось читать тем, кто принадлежал к литературному эстаблишменту. Voil?. Еще одно подтверждение тому, что выбор чтения сильно зависит от социальных симпатий и антипатий к авторам. Так работает литературный базар.
