Было прекрасное раннее утро. Птицы звонко щебетали за окном. Прохладная роса еще не успела высохнуть с ночи, и капли ее свисали с каждой травинки, намереваясь упасть на землю и обогатить ее своей энергией. Первые солнечные лучи пробивались сквозь занавешенные окна и приятно пригревали лицо. Свежий ветерок легким дуновением пробирался вслед за солнцем и наполнял комнату чудесным ароматом прекрасного утра. Было так здорово ощущать все это, лежа в кровати, сладко зевая, и потягиваясь, и знать, что можно еще вдоволь выспаться, ведь сегодня никуда не нужно идти. Но вдруг, все эти замечательные мысли прервал противный звон будильника, доносящийся прямо над головой.
– Мам, а что мне сегодня надо, куда-то идти? – Недовольно прокричал Кевин из своей комнаты, выключая эту ужасную штуку и, пытаясь открыть глаза, щуря их от яркого солнца.
– Да, сегодня же первое сентября, тебе нужно идти в школу, помнишь?
Кевин ошарашенно посмотрел на календарь, висевший на стене с изображениями его любимых мультяшных героев. Он не мог поверить, что уже настало первое сентября, что лето закончилось так быстро и внезапно, и он даже не успел этого заметить. Грусть охватила его полностью. Хотелось немного даже заплакать, но он, проглотив ком в горле, встал с кровати и направился в ванную. Пока он чистил зубы, то чуть не уснул раза три. Затем он оделся и спустился вниз на кухню, откуда исходил потрясающий аромат сладких булочек с шоколадной начинкой, которые пекла его мама почти каждое утро. Он очень любил их и мог съесть за один раз штук пять этого лакомства. Мама никогда не ругала его за это, а лишь с улыбкой наблюдала за тем, как ее старания не проходят зря.
Габриела Кларенс, она была очень доброй, очаровательной и милой женщиной. А для Кевина она была самой лучшей мамой на свете. Когда он был совсем маленьким, ему казалось, что она волшебная фея, самая добрая и заботливая, какой только могут быть феи в сказках, и очень ею гордился. Но затем он узнал, что феи существуют только в сказках, но он не перестал любить ее также сильно и восхищаться ею как раньше. Пожалуй, на свете не было ни одного такого человека подобного ей. За всю свою жизнь Кевин ни разу не услышал того, как ругается или кричит мама. Потому что она никогда не ругалась и не кричала. У нее по истине был настоящий талант. Она могла отругать его за какой-то поступок таким ласковым тоном, что Кевину немедленно хотелось извиниться за это и больше никогда не совершать ничего подобного. Но самым запоминающимся случаем для него было, когда они со своим другим Джеком ехали на велосипедах по улице, а их мамы шли потихоньку позади них и беседовали между собой. После сильного ливня дорога была еще мокрой, и на ней были большие лужи. Конечно же, Кевин и Джек не упускали возможности проехаться по ним, рассекая воду колесами велосипеда, разбрызгивая ее во все стороны. Они веселились и смеялись. Но вот очередная лужа была прямо у них по курсу. В отличие от остальных луж, эта казалось для них целым озером. Воды в ней было очень много и, вероятно, она была довольно глубокой. Но это лишь придало больший интерес для мальчиков, и они с восторгом кинулись покорять водные просторы. Они сильно разогнались, а перед самой лужей отпустили педали, задрали ноги в разные стороны и с веселыми криками проехали по этой луже. Восторг был просто неописуем. Они ехали и просто купались в этой грязной воде. Они были полностью промокшими, с головы до ног. Ни одного сухого места на них не осталось. Футболки обоих, которые были еще недавно белыми, стали коричнево-серого цвета, шорты и кроссовки тоже нуждались в тщательной стирке. Но это нисколько не омрачило их настроение, они громко смеялись и восторженно кричали от радости. Но их веселье было недолгим. Как только все это увидела мама Джека, ее гневу не было предела. Она подбежала к Джеку и начала так сильно на него кричать, что у Кевина перехватило дыхание, он так испугался, что и его ждет такая же участь и ему хотелось провалиться сквозь землю. Но Габриела даже и не собиралась кричать на своего сына. Напротив, она с задорной улыбкой подошла к Кевину и потрепала его мокрые грязные волосы и от души засмеялась, когда услышала, как мама Джека ругает его за их невинную шалость.
– Лола, да успокойся ты, они же просто проехались по луже, зачем ты так сильно кричишь на него, тебя же вся округа слышит.
– Просто проехались по луже? Габриела, я не понимаю тебя, неужели тебе хочется стирать, штопать и гладить каждый раз одежду, которую твой сын портит во время каждой своей прогулки? Я что для этого ему ее покупаю? Джек не должен совершать такие глупые выходки, это же так… по-детски…
Тут Габриела и Кевин снова засмеялись и даже Джек немного улыбнулся, но так, чтобы мама этого не заметила.
– Они и есть дети, Лола. Успокойся. Когда-то и мы с тобой были такими.
После этого случая Кевин еще сильнее стал гордиться своей мамой. Джек ему как-то признался, что тоже хотел бы иметь такую маму.
– Такой мамы больше нет, она одна такая на всем белом свете! – Гордо заявлял Кевин и показательно задирал нос к верху.
Ну, вернемся в то утро, когда аромат булочек с шоколадной начинкой привлек не только Кевина на кухню, но и его отца Криса. Крис Кларенс был замечательным мужем и отцом. Кевин его тоже очень сильно любил, вероятно так же сильно, как и маму. Волшебной феей, конечно, он его никогда не считал, но вот каким-нибудь героем спасителем всей планеты, вполне возможно. Он считал его настоящим храбрецом, который может кинуться на помощь нуждающемуся. Он мог починить все на свете, все, что дома ломалось, чинилось за считанные секунды в умелых руках этого мастера. Он также, как и мама никогда не кричал на Кевина, он был немного строже нее, но все же умел донести свои серьезные мысли и поучения спокойным тоном и размеренной речью. Кевин никогда не нуждался в ком-то еще, кроме своих родителей. У него были двоюродные братья, сестры, бабушки и дедушки, друзья и одноклассники. Но никто не был ему так близок и так дорог, как его мама и папа. Они всегда выслушивали его, всегда давали дельный совет, никогда не смеялись над его глупостями и дурацкими вопросами, всегда разговаривали как со взрослым, никогда не унижали, не оскорбляли и не наказывали его. Они уважали его мнение и всегда советовались с ним, будь то вопрос о покупке нового дивана в гостиную или поездке на семейный отдых. Все дети во дворе по-доброму завидовали Кевину. А Кевин был самым счастливым мальчиком на всем белом свете.
– Доброе утро, Кевин. – Сказал ему отец с улыбкой.
Но назвать это утро добрым у Кевина не поворачивался язык. Оно совсем не было похожим на те дни, когда он вставал по своему желанию и никуда не торопился, разве, что поскорее вытащить свой велосипед и начать путешествие по окрестностям своего района. Даже солнце для него светило сегодня как-то тусклее, чем обычно. И в недавнем теплом ветерке уже ощущалась та легкая осенняя прохлада, которая заставляет задуматься о скором приближении зимы. А еще с этого дня начиналось то долгое-долгое ожидание наступления следующего лета. Когда голова каждый день будет забита уроками, а на игру с друзьями и прогулки останется совсем немного времени. Когда мама и папа будут заставлять ложиться спать раньше, чем летом и не будет времени на просмотр любимых фильмов, с попкорном, на диване всей семьей. Все это было как-то грустно и уныло. Но все же одно его радовало точно, это его любимые булочки с шоколадной начинкой. Они всегда поднимали ему настроение. Они были настолько вкусными и неповторимыми, что ничего другого на столе уже было не нужно.
– Кевин, не грусти. Сегодня ты встретишься со своими одноклассниками. На перемене сможете поиграть с ними, поделиться рассказами о проведенном лете. – Габриела пыталась хоть как-то развеять грусть Кевина и настроить его на то, что в школе не так уж и плохо.
– Я не хочу видеть своих одноклассников, мам, ты же знаешь, что я не дружу с ними со всеми.
– А со всеми дружить и не нужно, ты можешь дружить только с тем, с кем хочешь. Но ты ведь встретишь сегодня Милану и Джейсона?
– Да, они должны прийти, я несколько дней назад общался с ними по телефону.
Милана и Джейсон были единственными в классе среди девятнадцати человек, с которыми Кевин дружил. Милана была очень симпатичной, милой и озорной девчонкой. Она всегда собирала волосы в косичку и закрепляла их шелковым розовым бантиком, который очень ей подходил. Она была очень доброй и отзывчивой, и у нее было отличное чувство юмора. За это все она и нравилась Кевину. Джейсон был отличным другом. Он мог выручить в любой ситуации, нужно ли было одолжить ручку на урок, или же заступиться за друга во время разборок с мальчишками. Он казался Кевину иногда слишком уж взрослым и серьезным, и они с Миланой частенько подшучивали над ним за это. Джейсон делал вид, что обижался на это, но долго этого делать не мог и вскоре они все трое начинали дружно смеяться и веселиться.
Воспоминания о весело проведенных днях в школе немного привели в чувство Кевина, и он с улыбкой уселся за стол уплетать сытный и вкуснейший завтрак.
Вскоре после того как мамины шедевры были съедены, Кевин и его отец вышли на улицу и сели в машину. Крис всегда отвозил сына в школу, а затем ехал на работу. Дорога до школы занимала всего пятнадцать минут. Частенько после уроков Кевин добирался домой пешком, не спеша прогулочным шагом, болтая с Джейсоном и Миланой. Но вот утром он все же предпочитал, чтобы папа отвозил его на машине. По дороге в школу они очень часто говорили о том, какие уроки сегодня будут в школе, о погоде на улице, о планах на выходные. Кевин был очень любопытным и все время задавал папе вопросы. Вот проезжая улицу, он заметил на тротуаре женщину, гуляющую с двумя большими собаками и спросил какой породы эти собаки. Отец Кевина кажется знал все, он с уверенностью и без колебания тут же ответил, что одна из них португальская горная овчарка, а вторая большой швейцарский зенненхуд. Затем мимо них проехала пожарная машина. Кевин тут же начал спрашивать куда они едут, откуда, как во время тушения пожара в шланги попадает вода и почему их машина красного цвета. Крис всегда отвечал на вопросы своего сына. Они никогда от них не уставал. Он мог подолгу разговаривать с ним и объяснять что-то. Казалось его терпению нет предела. Возможно так оно и было, но Кевин все же иногда замолкал на секунду, но тут же придумывал очередной вопрос и снова слушал ответ своего отца.
