«Неужели вот так все и заканчивается?» – подумала она с чувством, которое бывает на похоронах не очень близкого человека. Нет разрывающей боли потери, но тоска безысходности и однозначности конца накрывает, не оставляя сомнений.
Она вяло перебирала в уме детали вчерашнего свидания с очередным интернетовским претендентом, и не могла понять, откуда на нее навалилась такая лень.
Очень симпатичный, насколько это возможно в 50 лет, толковый, многообещающий мужчина – а ей даже разговор было поддерживать лень…
«Скептическая лень? Гормональная лень? Старческая лень?» – с ужасом перебирала она в уме возможные варианты.
Она с раздражением вспомнила, как все свидание ощущала затылком висевшие, как воздушные шарики на ниточках, воспоминания о предыдущих свиданиях, разочарованиях, усталости от одинаковой реакции мужчин на нее. Шарики колышутся, нашептывают тихонечко: «Завязывай, ты же знаешь результат! С твоим то характером…»
Задолго до десерта она уже хотела домой, на диван, к любимому сериалу…
«А что собственно плохого в одиночестве? Тяжело сумки таскать, обидно общаться в строймагазинах с мужиками-консультантами, сыплющими своими, мужскими терминами…» – уговаривала она себя, мило улыбаясь мужчине напротив.
Сейчас, вспоминая провалившееся свидание, она вдруг вспомнила, как делала будку для собаки: с каждым вбиваемым гвоздем она проклинала свой характер и вспоминала всех ухажеров, которым отказала.
Не то, чтобы так тяжело было резать, сбивать, таскать. Тяжело было осознавать, что это не правильно, что это нарушает вселенское справедливое установление, что мужчина и женщина разные, но потому и должны быть двое одной плотью. И мужчина сейчас должен молотком махать, а она – пирог печь на кухне!
Каждый раз, выполняя мужскую работу по дому, она ругала эмансипацию и этот вывернутый наизнанку мир, в котором женщина не стала свободной, а превратилась в беззащитное лошадоподобное существо.
Нет, внешне ничего общего с лошадью она не имела: стройная, маленького роста, мягкая и задорно веселая.
Но по тягловой силе она превосходила лошадь: на работе сутками, иногда выполняя вовсе не ее работу, понимая, что без этого не получится хорошо выполнить свою.
Дома все хотелось держать в полном порядке. А ее страсть – розарий – каждым из своих пятидесяти восьми прожорливых на навоз и уход кустов как – бы кричал: «Лошадь, лошадь, лошадь!»
Попрощавшись на позитивной, подчеркнуто дружеской ноте с несостоявшимся ухажером, она радостно рванула домой.
Сидя на диване, она как обычно после такого свидания всплакнула о том, что таки не кому ей будет рассказать о событиях дня, некого будет накормить такими вкусными блюдами, которые она так любит готовить, не с кем будет открыть бутылочку шампанского и отметить успех…
«А не пора ли смириться, завязать с этим оголтелым поиском своей второй половинки? – вдруг подумала она, закрыв глаза. – Возможно, это мой путь: одиночество, преодоление трудностей, жизнь без мужского плеча…»
Любовь случилась дважды: в пятом классе и в 30 лет. Оба раза безответно. Ничего разрушительнее этой боли она не помнит…
Собственно эта боль и останавливала ее на многие годы от общения с мужчинами.
Одному Богу известно, почему любовь не пришла в восьмом классе, когда в нее влюбился красивый и самый задиристый десятиклассник? Или в университете, где много достойных парней сохло по ней; или в 30, когда в нее влюбился самый добрый человек из всех, кого она знала…
И вот сейчас, в свои 45 она поняла, все было не случайно.
«Одиночество – мой путь, с ним просто надо смириться, и к нему надо приспособиться!» – боясь потерять эту мысль, она бросилась составлять план конкретных действий по принятию одиночества.
План оказался очень коротким: прекратить все поиски, найти кого то, кто нуждается в любви и заботе, перекинуть все бытовые вопросы на наемного помощника.
Ей как то сразу стало легко.
Она с отвращением вспомнила то ужасное чувство надежды, с которым она смотрела на каждого впервые встреченного мужчину: «а вдруг это ОН?»
Не менее отвратительными ей показались в новом свете и собственные попытки поломать себя: свою силу, жесткость, рациональный ум, которые так отпугивали их, ранимых.
Все эти тренинги «как стать желанной», «как открыть в себе женственность», «как изменить себя» внушали оптимизм и какое то время заполняли жизнь действиями, но результат был всегда один – разочарование.
Она вдруг увидела себя со стороны клоуном, который пытается понравиться окружающим, скрыв свою Богом данную суть.
«А ведь не будь я такой, сколькие бы пострадали…»
Подумав немного, она добавила в план четвертый пункт: вернуть прежний цвет волос, вернуть прежний стиль одежды.
Она давно подумывала усыновить мальчика и девочку. Но пока была надежда родить своих, она откладывала эту мысль.
Но приняв решение покончить с поиском любви, она с энтузиазмом переключилась на процедуру усыновления, погрузившись во все бюрократические тонкости.
И когда ей пришло уведомление о высылке сертификата о статусе усыновителя, она ехала за ним абсолютно другим человеком: все аккаунты на сайтах знакомств были удалены, все книжки о волшебных способах замужества выброшены.
Она готовилась стать мамой.
На почте долго не могли найти ее посылку. Потом перепроверяли, действительно ли это ее посылка, так как в фамилии обнаружилась лишняя буква, потом что-то еще. Очередь начинала роптать, она извинялась и шутила.
Усталый мужчина внимательным взглядом изучал ее, и она радостно отметила, что это ее абсолютно не трогает.
За окном шпарил сильный ливень, выйдя с долгожданным пакетом, она бегом бросилась к машине.
Через пару кварталов езды она поняла, что ее преследует какая то машина, все время подмигивая дальним светом.
Она остановилась у обочины. Из преследующей ее машины выскочил усталый мужчина из очереди и показал ей через стекло ее кошелек.
Она опустила стекло:
– Ну вас не догнать – пробасил он.
– Да, убегать от преследования я умею – отшутилась она.
Они замолкли, молча уставившись друг на друга: она в машине, он под проливным дождем.
– Вы не подскажите мне, где найти информацию по кладбищам, – и опасаясь что она примет это за неуклюжий способ знакомства, торопливо добавил – я не могу найти мать.
– Заходите вон в то кафе, я сейчас подойду, – выпалила она, сама не понимания, зачем ей все это. Но это было ее слабое место – помочь, не смотря, ни на что.
Внутри было тепло, сухо. Седой грузин, отплясывая лезгинку, с громкими воплями приближался к ней.
– А дорогая наша, наконец, то!!! Почему так долго не была?
И устрашающе подкатив глаза к потолку изрек: «Тебе что больше моя ачма не нравиться?»
Они обнялись как добрые знакомые. Через минуту ее спутник был раздет практически догола, заботливо укутан в плед.
На столе волшебным образом появились сногсшибательно пахнущий бульон и золотистая ачма.
– Ешьте! – повелительно приказала она усталому мужчине.
– Вы как моя мама: в любой ситуации вначале заставляла поесть, – грустно выдавил он, – отказывалась разговаривать, пока не съем все что поставит…
Его глаза потускнели и увлажнились. Скупо, по мужски.
Он с удовольствием припал к бульону. Она – к ачме. Еда была настолько вкусной, что при всем желании отвлекаться на разговор у них не получалось.
Только за кофе они, наконец, вспомнили, зачем вообще сюда зашли.
– Я работаю в ЮАР. Когда маму забрала скорая, никто из соседей не догадался уточнить, куда ее отвезут. В скорой какой-то пожар произошел, не смогли установить фамилии поступивших людей в тот день. В общем, похоронили как бездомную в районе. Только когда мать не появилась дома через неделю, соседи стали бить тревогу, – поведал он вращая кофейную чашечку на блюдце, – прилетел сегодня, ничего не могу понять.
Пока он допивал кофе, переодевался, она сделала несколько звонков. Про случай в скорой она прекрасно знала, но не подозревала, что таким образом мог закончиться возникший тогда бардак.
Через полчаса они уже точно знали, где хоронили неопознанных людей. Но она не представляла, как идентифицировать тело.
Позвонив главврачу райбольницы, она спросила его совета: ей не приходилось иметь дело с погребением по номеру. Расспросив все о старушке, он пообещал перезвонить к концу дня, но перезвонил буквально через несколько минут: «Слушай, у нас тут женщина с реанимации в сознание пришла, утверждает что это ее фамилия. Мы сведения в милицию передали, чтобы они подтвердили как-то ее личность, но пока ничего нет».
Она остолбенела. Секунду помедлив, тихонечко прошептала: «Сейчас будем».
Не раздумывая, она решила не посвящать мужчину в новые обстоятельства, уж она то знала, что такое ложная надежда и как тяжело людям справляться с ней.
Зашла издалека, что надо – бы начать с райбольницы, у них сводная информация, что там точно что-нибудь да прояснят.
В сухой, но очень мятой одежде он выглядел смешно, она не смогла удержаться и рассмеялась:
– Думаю, Вам лучше со мной в машине поездить, иначе загребут Вас…
Весь город пересекали в молчании, но у старой церкви мужчина вдруг ожил:
– Пожалуйста, на минуту остановитесь!
Они зашли в храм. Видно было, что мужчина не новичок в храме, она с интересом наблюдала за его передвижениями. Он точно знал, к какой иконе шел. Его вид, когда он, преклонив колени, молился потряс ее. Он не выглядел слабым или потерявшимся по жизни, но сейчас как ребенок у ног отца шептал, просил. На секунду ей даже показалось, что отеческая рука погладила его с любовью по голове.
