Книги 1826 года

«Господин! Совсем не правы люди, думающие, что феи и волшебники существовали только во времена Гаруна аль-Рашида, властелина Багдада, или даже утверждающие, что те повествования о деятельности духов и их повелителей, которые слышишь от рассказчиков на городских рынках, неверны. Феи существуют еще и теперь, и не так давно я сам был свидетелем одного происшествия, в котором явно участвовали духи, как я вам расскажу…»

«Александрийский шейх Али Бану был странным человеком. Когда он утром шел по городским улицам, обвитый чалмой из прекраснейшего кашемира, в праздничном платье и богатом поясе, стоившем пятьдесят верблюдов, когда он шел медленным, величественным шагом, мрачно наморщив лоб, нахмурив брови, опустив глаза и через каждые пять шагов задумчиво поглаживая свою длинную, черную бороду; когда он шел так в мечеть, чтобы читать верующим поучения о Коране, как этого требовал его сан, люди на улице...

«Господин! Я по происхождению немец и прожил в ваших странах слишком мало, чтобы мог рассказать персидскую сказку или забавную повесть о султанах и визирях. Поэтому вам уж придется позволить мне рассказать что-нибудь о моем отечестве, что, может быть, тоже немного позабавит вас. К сожалению, наши повести не всегда так важны, как ваши, то есть они говорят не о султанах и государях, не о визирях и пашах, которые у нас называются министрами юстиции и финансов, тайными советниками и тому подобное, а...

«Господин! Люди, говорившие до меня, рассказывали разные чудесные повести, которые они слышали в чужих краях. Я со стыдом должен сознаться, что не знаю ни одного рассказа, достойного вашего внимания. Но если вам не будет скучно, я расскажу вам удивительные приключения одного моего друга…»

«Господин, я из Могадора, на берегу большого моря. Когда над Фесом и Марокко царствовал великодержавнейший император Мулей Измаил, произошло то событие, о котором ты послушаешь, может быть, не без удовольствия. Я расскажу о еврее Абнере, который ничего не видал…»

ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ ПОЭМЫ «ЭДА» 1826 г. On broutte la ou l" on est attache Proverbe [Где привязан, там и пасется. Поговорка — фр. ] Сочинитель предполагает действие небольшой своей повести в 1807 году, перед самым открытием нашей последней войны в Финляндии. Страна сия имеет некоторые права на внимание наших соотечественников любопытною природою, совершенно отличною от русской. Обильная историческими воспоминаниями, страна сия была воспета Батюшковым, и камни её звучали под конем...

«По возвращении с театра войны среди гвардейцев образовалось Тайное общество с целью введения конституционного порядка посредством вооруженной силы. Это Общество имело отделения в армии и среди дворянства обеих столиц и даже в провинции. Поскольку не ограничивались приемом людей просвещенных и принимался туда всякий недовольный, число членов стало столь значительно, что оказалось необходимым созвать съезд в Москве, чтобы определить точно цель, к которой стремились, средства, которыми...

«…Для существа нравственного нет блага без свободы; но эту свободу дает не Государь, не Парламент, а каждый из нас самому себе, с помощью Божиею. Свободу мы должны завоевать в своем сердце миром совести и доверенностию к провидению!…»

Михаил Петрович Погодин (1800–1875) — историк, литератор, издатель журналов «Московский вестник» (1827–1830), «Московский наблюдатель» (1835–1837; совместно с рядом литераторов), «Москвитянин» (1841–1856). Во второй половине 1820-х годов был близок к Пушкину.

«…Вернейшая, приятнейшая спутница жизни для сердца благородного чувствительного, от колыбели до могилы, есть Дружба. С нею играем цветами в детстве; с нею делим восторги юношества и любви, ей в Летах мужества поверяем великодушные намерения славолюбия, важные опыты и мысли сокровенные, в то время, когда все иные успехи, склонности, страсти оставляют нас; когда любовь гаснет в сердце и в воображении…»

«Первые мысли о выгодах свободного правления и привязанность к оному, как обыкновенно бывает, получил я во время обучения истории. Древние греки и римляне с детства сделались мне любезны. Но природные мои склонности влекли к занятиям другого рода: я люблю точные науки и на 15 году возраста знал уже интегральное исчисление почти самоуком…»

«Гений красноречия и поэзии, гражданин всех стран, ровесник всех возрастов народов, не был чужд и предкам нашим. Чувства и страсти свойственны каждому; по страсть к славе в народе воинственном необходимо требует одушевляющих песней, и славяне, на берегах Дуная, Днепра и Волхова, оглашали дебри гимнами победными. До XII века, однако же, мы не находим письменных памятников русской поэзии: все прочее сокрывается в тумане преданий и гаданий. Бытописания нашего языка еще невнятнее народных: вероятно,...