Оказавшись запертыми в гараже, Мига, Крабс и Кротик принялись ругаться на тему, кто проспал и кто во всём виноват. Затем, ощущая невыносимую жажду, все трое напились из стоявшего на земле ведра с накапавшей туда когда-то с крыши дождевой водой. Когда ведро поставили на место, из него выпрыгнула лягушка и, недовольно квакнув, ускакала. Мига и Крабс снова начали ругаться, а Кротик тем временем осмотрел металлическую дверь, подёргал запор, снял с ведра металлическую дужку, просунул в щель и ловким движением отодвинул запор.
Без лишних разговоров все трое бегом пересекли двор, перемахнули через забор и что было духу помчались по узенькой улочке. Редкие прохожие испуганно шарахались.
Миновав промышленную зону, беглецы вылетели прямо на середину оживлённого перекрёстка. Не успели они оглядеться по сторонам, как возле них заскрипели тормоза большого полицейского автомобиля. Из кабины вылез, небрежно покручивая резиновую дубинку, обер-атаман Дригль, из дверей крытого кузова выпрыгнули рядовые Фигль и Миг ль.
— Это что ещё за чучела? — прохрипел Дригль, медленно обходя троих облепленных перьями субъектов. Час назад в полиции получили негласное указание о розыске неких мошенников — Миги, Крабса и Кротика; давалось также подробное описание их внешности, одежды и особых примет.
Несколько раз обойдя незнакомцев и брезгливо потыкав их резиновой палкой, Дригль убедился, что ни один из них не соответствует разосланным описаниям. Скорее эти существа напоминали ему каких-то диковинных птиц.
— Осмелюсь доложить, господин обер-атаман, — обратился к Дриглю рядовой Миг ль, — что из цирка сбежали три какие-то огромные птицы. Ходят и бегают на двух ногах, совсем как коротышки. Штраусы или страусы… Предупреждали, что они могут больно лягаться.
Полицейские опасливо посторонились.
— Послушайте! — не выдержал Крабс. — Мы не страусы, мы обыкновенные граждане.
Отпустите нас, мы очень спешим по делам!
— Ого! — удивился Фигль. — Они ещё и говорить умеют.
— Это ещё что, — подтвердил Дригль. — На той неделе я видел по телевизору собаку, которая знала наизусть всю таблицу умножения, с какого места ни спросишь! Вот ты, Мигль, к примеру, знаешь таблицу умножения?
Мигль неуверенно поморщился и пожал плечами.
— Вот то-то и оно. А собака могла пролаять ответ с любого места. И если какая-то паршивая собака умеет считать лучше иного коротышки, то почему бы таким дорогим и редким птицам не сболтнуть какую-нибудь ерунду? Вот что, ребята, отвезём-ка их в цирк и получим причитающееся нам вознаграждение. Эй, Мигль! Сколько там за них обещали?
— Осмелюсь доложить, господин обер-атаман, по сотне за каждую птицу.
— По сотне?! А чего тут ещё раздумывать. Эй, вы, чуда в перьях, полезайте в фургон живо! Цып-цып-цып! — обратился он к птицам-пленникам, у которых уже ум заходил за разум.
Когда автомобиль подъехал к зданию цирка, Дригль вылез из кабины и открыл дверь кузова. Оттуда пулей выскочили Фиг ль и Мигль, зажимая носы.
— Ну и воняют же эти птицы! — пожаловались они. — Не верится, что кто-нибудь выложит за них триста фертингов…
Вызвали хозяина сбежавших страусов, и тот долго с удивлением рассматривал трёх облепленных пухом и распространяющих запах навоза коротышек.
— Нет, — решил он в конце концов. — Это не наши. Наших, вообще-то, привели ещё позавчера. Пришлось раскошелиться на триста фертингов. Ничего, вычту из жалованья у сторожа, в другой раз не будет таким растяпой. А этих вы бы лучше помыли в бане да спросили у них документы. — И с этими словами хозяин страусов ушёл обратно в цирк.
— Что за ерунда! — топнул ногой Дригль. — Какие могут быть у птиц документы! Вот что, надоело мне с ними возиться, отвезём сейчас же этих вонючек в зоопарк и посадим в клетку…
— Погодите! — взмолился Крабс. — Вы хотели триста фертингов? Вот, возьмите пятьсот, мы сами выкупим себя за вознаграждение. Мы сейчас же сами вернёмся в цирк и не доставим вам больше никаких неудобств. — И Крабс похрустел перед носом Дригля пятью стофертинговыми бумажками.
Тот взял деньги, повертел их в руках и сунул по одной бумажке Фиглю и Миглю.
Потом все трое полицейских молча залезли в автомобиль, который зафырчал мотором и умчался прочь.
— Неплохо же зарабатывают в этом цирке, — ворчал себе под нос Дригль, сидя за баранкой, — если какие-то вонючие птицы имеют при себе набитые деньгами бумажники!..
В люкс-кабинете «Весёлого клоуна» Гризль застал Пупса и Спрутса за чтением вечерних газет. Он поздоровался с беспечно закусывающим Жулио и шёпотом спросил:
— Что случилось?
— Учёные ослы заказали новую партию акций, — объяснил Жулио, наклонившись к уху Гризля. — Тираж будет втрое больше прежнего.
— Зачем так много?
— Паршивые газетчики так раздули это дело, что теперь каждый коротышка хочет иметь у себя акцию «Космических поставок», хотя бы из любопытства. Цена пока ещё плёвая — фертинг за штуку.
Тут Пупс со словами «какие мерзавцы!» отшвырнул газеты и сделал плаксивое лицо.
Гризль, чтобы обратить на себя внимание, деликатно прокашлялся в кулак.
— А, это вы! — оживился Пупс. — Ну, как дела? Есть какие-нибудь зацепки?
— Косвенным образом я… да, я надеюсь, что в ближайшее время вы, вероятно, их увидите.
— Что вы такое бормочете, Гризль! — вмешался Спрутс, лицо у которого пылало огнём. — Говорите толком, где эти животные! Ага! Не знаете? Так вот что я вам скажу: надо прихлопнуть астрономов, и точка! — Спрутс ударил по столу так, что оркестр перестал играть.
— Тише, умоляю вас! — зашептал Гризль и сделал оркестру знак продолжать. — Поймите: во-первых, расправа над Альфой и Мемегой ещё более повысит стоимость акций, а во-вторых, несомненно, что учёные ослы всего-навсего подставные марионетки и за ними стоит куда более серьёзный и опасный противник.
