Ничто на свете так бы не порадовало Девона, как вид промокшей под дождём и вымазанной в грязи Кэтлин. Ему пришлось сдерживать себя, чтобы не потереть руки в злодейском ликовании.
– Нет нужды посылать лакея, – сказал он беззаботно. – Я уверен, что леди Трени хватит здравого смысла переждать непогоду на ферме.
– Но земля превратится в сплошное месиво из грязи.
Всё лучше и лучше. Кэтлин, пробирающаяся через болото. Девон прилагал неимоверные усилия, чтобы сохранить серьёзное выражение на лице, в то время как всё внутри ликовало и зажигало римские свечи. Он подошёл к окну. Пока что дождя не было, но тёмные тучи растекались по небу, как чернила на мокром пергаменте.
– Ещё немного подождём. Возможно, совсем скоро она сама вернётся.
Удары молнии пронзили небеса, как трио сверкающих зубчатых полосок, под серию звуков, которые напоминали по звучанию дребезжащее стекло.
Хелен подошла ближе.
– Милорд, я в курсе, что вы и моя невестка ранее обменялись словами...
– Выражение "обменялись словами" подразумевает, что мы вели цивилизованную дискуссию, – сказал он. – Но если бы она продлилась хоть чуть дольше, мы бы разорвали друг друга на куски.
Девушка нахмурила свои тонкие брови.
– Вы оба оказались в сложных жизненных обстоятельствах. Иногда это заставляет людей говорить вещи, которые они совсем не имеют в виду. Однако если вы и Кэтлин сумеете отодвинуть в сторону ваши разногласия...
– Леди Хелен...
– Называйте меня кузиной.
– Кузина, в будущем вы избавите себя от многих разочарований, если научитесь видеть людей такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими вам бы хотелось, чтобы они были.
Хелен слабо улыбнулась.
– Я и так вижу.
– Если бы это было правдой, вы бы понимали, что я и леди Трени абсолютно правы в нашей оценке друг друга. Я – негодяй, а она – бездушная стерва, которая вполне способна сама о себе позаботиться.
Глаза Хелен, серо-голубые, как лунный камень, расширились от беспокойства.
– Милорд, я успела очень хорошо узнать Кэтлин, когда мы делили наше общее горе от утраты...
– Сомневаюсь, что она очень горевала, – бесцеремонно перебил её Девон. – Она сама призналась, что не пролила ни единой слезинки по вашему брату.
Хелен моргнула.
– Она вам так сказала? А не объяснила почему?
Девон покачал головой.
Выглядя смущённой, Хелен сказала:
– Это не моя история, чтобы её рассказывать.
Пытаясь скрыть вспышку любопытства, Девон небрежно пожал плечами.
– Тогда, пусть вас это не беспокоит. Моё мнение о ней не изменится.
Как он и хотел, его показное равнодушие, подтолкнуло Хелен заговорить.
– Если это поможет вам немного лучше понять Кэтлин, – произнесла она неуверенно, – возможно, мне стоить пояснить вам кое-что. Вы поклянётесь своей честью сохранить наш разговор в секрете?
– Конечно, – подтвердил Девон с готовностью. Не имея чести, он всегда, не колеблясь, ссылался на неё, что-то обещая.
Хелен подошла к одному из окон. Разломы молний покрыли трещинами небо, освещая её хрупкую фигуру бело-голубыми вспышками.
– Когда я заметила, что Кэтлин не плачет после несчастного случая с Тео, то подумала, что она предпочитает скрывать свои чувства. Все люди горюют по-разному. Но в один вечер, когда мы с ней сидели в гостиной за рукоделием, я увидела, как она уколола палец, и... никак на это не отреагировала. Будто бы вообще не почувствовала укола. Она сидела и смотрела, как собирается капелька крови, пока я не выдержала. Я обмотала её палец платком, и попросила объяснить, в чём дело. Она была смущена и растеряна... сказала, что никогда не плачет, но она думала, что будет способна пролить хоть несколько слезинок по Тео.
Хелен остановилась, казалось, поглощённая откалыванием от стены чешуек отставшей краски.
– Продолжайте, – пробормотал Девон.
Хелен аккуратно положила сколок на подоконник и взялась за другой, как будто снимала струпы с полузажившей раны.
– Я спросила Кэтлин, может ли она вспомнить хоть один случай, когда она плакала. Она ответила утвердительно: ещё маленькой девочкой, в тот день, когда покинула Ирландию. Её родители сказали ей, что они все отправляются в путешествие в Англию на трёхмачтовом пароходе. Они пришли к пирсу и сделали вид, что садятся на борт корабля. Но как только Кэтлин со своей няней ступили на трап, она поняла, что её родители не следуют за ней. Мать сказала ей, что Кэтлин останется с одними очень хорошими людьми в Англии, а они в один прекрасный день, когда им не нужно будет так часто путешествовать за границу, за ней пришлют. Кэтлин совершенно обезумела, но её родители развернулись и ушли, пока няня тащила её на борт. – Хелен вскользь на него взглянула. – Ей было только пять.
Девон тихо выругался. Он положил ладони на поверхность стола, глядя в никуда, пока она продолжала.
– На протяжении нескольких часов после того, как Кэтлин внесли в каюту, она кричала и захлёбывалась слезами, пока няня не рассердилась и не сказала: "Если ты настроена продолжать в том же духе, я уйду, и ты останешься одна в целом мире, и никто не будет за тобой ухаживать. Твои родители отослали тебя, потому что ты – обуза". – Хелен сделала паузу. – Кэтлин сразу же затихла. Она очень серьёзно восприняла угрозу няни и решила, что больше никогда не должна плакать, это стало для неё платой за выживание.
– Её родители когда-либо за ней посылали?
Хелен покачала головой.
– Это был последний раз, когда Кэтлин видела свою мать. Через несколько лет леди Карбери стала жертвой малярии, которую подхватила во время обратного путешествия из Египта. Когда Кэтлин сообщили о смерти матери, она почувствовала острую боль, но не могла найти утешение в слезах. Также было после смерти Тео.
Звук тяжёлых падающих капель дождя напоминал звон монет.
– Видите, Кэтлин вовсе не бездушная, – тихо сказала Хелен. – Она очень глубоко переживает горе. Просто не умеет это показывать.
Девон не был уверен, стоит ли благодарить Хелен за откровение или, наоборот, проклинать. Он не хотел сочувствовать Кэтлин. Но отказ от неё родителей в таком нежном возрасте мог подействовать разрушительно. Он понял её желание избежать болезненных воспоминаний и эмоций... настоятельную потребность оставить некоторые двери закрытыми.
– Были ли лорд и леди Бервик добры к ней? – спросил он хрипло.
– Думаю, да. Она отзывается о них с теплотой, – Хелен сделала паузу. – В этой семье были очень строгие порядки. Много правил и жёстких рамок. Возможно, чрезмерную значимость придавали сдержанности, – она задумчиво улыбнулась. – Единственное исключение – это кони. Они все немного помешаны на лошадях. За ужином, вечером накануне свадьбы Кэтлин, они вели оживлённую беседу о родословных и тренировках лошадей и восторгались благоуханием конюшен, будто говорили о самом ароматном парфюме. И это продолжалось почти целый час. Мне кажется, Тео был слегка раздражён. Он чувствовал себя, будто выброшенным из беседы, так как не разделял их страсти к предмету разговора.
Сдерживая себя, чтобы не высказать наблюдение, что Тео ничего не интересовало, кроме собственной персоны, Девон посмотрел на улицу.
Шторм сгустился вокруг холма, где располагалось нисходящее пастбище, вода неслась вниз, образуя быстрые грязевые потоки. Сейчас мысль о том, что Кэтлин одна будет захвачена этой бурей, уже не казалась такой привлекательной.
Это было недопустимо.
Сыпля проклятиями себе под нос, Девон поднялся из-за стола.
– Прошу простить меня, леди Хелен...
– Вы отправите лакея на поиски Кэтлин? – с надеждой спросила Хелен.
– Нет. Я сам её найду.
Было видно, что Хелен испытала облегчение.
– Спасибо, милорд. Вы так добры!
– Доброта тут ни при чём, – Девон направился к двери. – Я делаю это лишь для того, чтобы иметь возможность увидеть леди Трени по колено в грязи.
Кэтлин быстро шла по тропинке, которая извивалась между разросшимися кустарниками и лесным массивом многолетних дубов. Лес шумел из-за приближающегося шторма, птицы и животные прятались, листва клонилась к земле. Раскат грома распространился с содрогающей землю силой.
Плотнее завернувшись в шаль, Кэтлин подумала вернуться на ферму Луфтонов. Она не сомневалась, что семья фермера предоставит ей убежище. Но она уже успела пройти половину пути от фермы арендаторов до поместья.
Казалось, что небо вот-вот расколется, и дождь ударит по земле, заливая тропинки, пока те не превратятся в месиво и грязевые потоки. Обнаружив просвет в кустарниках, Кэтлин сошла с тропинки и направилась через наклонную область старого пастбища. За пределами холмистой местности известняковая почва соединялась с глиной, образуя насыщенную и вязкую смесь, что значительно затруднит её движение.
