Я попрощался с Демидом и поспешил вслед за уже скрывшейся на стадионе Зинкой. Поднялся по ступенькам, по проходу между рядами скамей спустился в чашу вытянутого амфитеатра к дожидавшейся меня у края беговой дорожки девчонке. Перехватив вопросительный взгляд и пояснил:

— Пацаны с тренировки.

— Да я уже поняла, — с непонятным раздражением сказала Зинка и побежала, а стоило мне присоединиться к ней, спросила: — И чего же ты с ними в сауну не пошёл? Там ведь пиво и девки!

Я чуть с шага не сбился, просто не ожидал, что девчонка расслышит сделанное мне предложение. Но виду не подал и начал перечислять:

— Сауну не люблю, предпочитаю баню. Пиво и сам купить могу. А девка у меня уже есть!

Хлопок пониже спины заставил Зинку взвизгнуть и ускориться.

— Дурак! — выдала она и фыркнула: — В другой раз, да?

— Этот другой раз — никогда не случится, даже не беспокойся. Не те люди, с которыми стоит слишком близко сходиться. Увидишь — на другую сторону дороги перейди. И я сейчас не шучу. Так и сделай.

— Там же Юра из первого подъезда был!

— Сам по себе Юра отличный парень, но в компании он ничего не решает. Как скажут, так и сделает.

Зинка наморщила вздёрнутый нос и спросила:

— Но ты же с ними дружишь?

— Просто в одну секцию хожу.

— Они прям всех из секции в сауну зовут?

Вот тут девчонка угодила в яблочко. В сауну Валя Демидов зазывал далеко не каждого. Нет, к пацанам-боксёрам он приглядывался и некоторых из молодых даже привлекал к своим делам, но исключительно как шестёрок. Сходить, передать, забрать, присмотреть. В ближний круг подтягивал парней постарше, в основном знакомых по Десятке, уже отслуживших в армии. С июля бригада подросла человек до десяти-двенадцати, но я выдерживал дистанцию, а Демид особо не давил. Намекнул пару раз, что есть возможность неплохо зарабатывать, но и только.

— Ну? — поторопила с ответом Зинка.

— Не всех, — признал я. — Просто стараюсь с ним нормальные отношения поддерживать. Жизнь такая пошла, наперёд не знаешь, от кого какая помощь понадобится.

— И они прямо помогут, если попросишь?

— Всё от обстоятельств зависит. Голову себе этим не забивай. И помни, что я тебе сказал.

— Да помню! Помню! — легкомысленно отмахнулась девчонка.

Дыхание понемногу начало сбивать, дальше побежали молча. К концу второго круга втянулись и стало легче. Так примерно в одном темпе всю дистанцию и прошли, только под конец ускорились и выложились.

Потом, тяжело отдуваясь, потянули мышцы и отправились домой, сделав крюк по берегу озера до гастронома. Зинку попросили купить хлеб, который обычно разобрали уже часам к одиннадцати, и она взяла две свежайших горбулки и полбуханки ржаного, который очень уважал Борис Ефимович.

— А помнишь булочки за три копейки были? — спросила девчонка уже после кассы. — Вку-у-усные! — протянула она. — Давно не видела.

Я только плечами пожал. Обычно после прогулки покупал какой-нибудь шоколадный батончик, но благодаря исключительному дядькиному везению в карманах гулял ветер, традицию пришлось нарушить. А только двинулись к пешеходному переходу, и Зинка встрепенулась, заслышав:

Что такое осень…

Девчонка тут же свернула к киоску звукозаписи, но надолго там не задержалась, только перекинулась парой слов через крошечное окошко с продавцом и вернулась ко мне крайне разочарованной.

— Думала, новый альбом вышел, а это сборник, — поведала она мне.

— Ох, беда-беда, огорчение! — не удержался я от подначки.

Зинка нахмурилась.

— Тебе «ДДТ» не нравится?

— Не-а, не нравится, — сознался я.

— Но песня-то хорошая, согласись!

Тут спорить не стал, кивнул.

— Эта — хорошая. А так — одна перестроечная остросоциальная фигня.

Зинку будто шилом в известное место ткнули.

— Серёжа! — возмутилась она. — Может, тебе вообще русский рок не нравится?

— Почему не нравится? «Агата Кристи» очень даже нравится. Ещё «Браво» и «Машина времени».

— Серёжа, ты серьёзно? «Браво» — это какие-то ретро-стиляги, а «Машина» вообще эстрада, а не рок!

Я приобнял девушку за талию и покладисто произнёс:

— Как скажешь.

Зинка раздражённо высвободилась и спросила:

— «Наутилус» — тоже перестроечная фигня?

Лицо её раскраснелось от возмущения почище чем после бега, и я решил не перегибать палку и по поводу творчества свердловской рок-группы шуточек не отпускать.

— «Наутилус» — нет. Они умнее, тоньше…

— И серьёзней, я помню! — фыркнула Зинка, потом сменила гнев на милость и взяла меня под руку. — А «Кино»?

— Пафосно. И слишком всё серьёзно. Перемен!..

Я только начал с выражением напевать, но меня мигом заткнули.

— Ну конечно! Для тебя только поп-дуэт «Кар-мэн» не слишком серьёзный!

— И не пафосный, — не преминул добавить я.

Мы вышли к кафетерию, и Зинка замедлила шаг.

— Может, чего-нибудь вкусненького возьмём? — предложила она.

Сегодня вполне могла работать Алёна, заходить в кафетерий нисколько не хотелось, и уж тем более не стоило делать этого в компании Зинки. Да и в карманах гулял ветер, одно сплошное расстройство выйдет.

— Деньги забыл взять, — соврал я. — Ты, кстати, поднимайся чай пить. Я до двенадцати свободен.

— Не могу, — отказалась девчонка. — Ксюша в гости приехать должна. И папа к дяде Пете собирался заглянуть. Они уже с мамой поругались по этому поводу с утра.

Я закатил глаза, но от язвительных комментариев воздержался. С превеликим трудом удержался, между прочим, поскольку вместо употребления беленькой в компании соседа дяде Пете полагалось натягивать в хозблоке уворованную вчера мной колючую проволоку.

Мы двинулись дальше, и Зинка продолжила допытываться о музыкальных пристрастиях.

— «Аквариум»? — упомянула она смутно-знакомое название.

У этой группы слышал, пожалуй, только одну песню, о ней и высказался:

— «Поезд в огне» — конъюнктурная поделка, больше ничего у них не знаю.

— А как же «Город золотой»?

— Не, ну «Город» ничего.

— «Ария»?

Я озадаченно хмыкнул и напряг память.

— «Ария», «Ария»…

— Я тебе давала альбом послушать! «Герой асфальта»! Помнишь?

— А! — прищёлкнул я пальцами и, в самом деле припомнив упомянутую девчонкой кассету. — У них ещё классная песня о Жанне!

— Точно! — обрадовалась Зинка. — Моя любимая у них!

Ну я и напел:

— Стюардесса по имени Жанна!..

— Дурак! — обиделась девушка и пребольно ткнула меня кулачком под рёбра. — Вот зачем ты так, а?

— Да шучу, шучу, — обнял я девушку за талию одной рукой. — Мне про улицу роз тоже понравилась. Серьёзно!

Мы вошли во двор, и я привычно пробежался взглядом по пустой спортивной площадке, песочнице с детьми, пацанам у теннисного столика, бабушкам на сдвинутых скамейках и мужичкам, игравшим в домино. Не укрылись от моего внимания и редкие автомобили, припаркованные у подъездов: старенький «запорожец», «москвич» последней модели, белые и красные «жигули».

Вот именно красные «жигули» и царапнули взгляд своей чуждостью. Не водилось у нас во дворе такой машины и уж тем более нечего ей было делать у моего подъезда.

По спине побежали мурашки, заныло в самом низу живота в ожидании неприятностей или как минимум неприятного разговора, съёжилась мошонка.

Красные «жигули» — это нехорошо. Совсем нехорошо. Пусть номера с такого расстояния не разглядеть и даже модель не определить, но сто к одному, что это по мою душу пожаловали.

И точно — ещё не успели дойти до подъезда, как передняя дверца автомобиля со стороны водителя распахнулась и наружу выбрался мужчина лет тридцати, худощавый и подтянутый, с русыми коротко-стриженными волосами. Пиджак, галстук, туфли. Лицо жёсткое, глаза острые, сразу видно — мент. Мент и есть.