«Денежные мешки» Грейпорта и прилегающего к нему Западного Мирха охотно пользовались услугами Падших — для мести конкурентам или расправы с неугодными дворянами. Последние еще наличествовали даже в западных городах, и из последних сил держались за свои привилегии, за то положение, что они обрели еще во времена Империи.
Впрочем, дворян становилось все меньше: в интригах и распрях от вековых обид они изводили друг друга еще вернее, чем их самих — торговцы и менялы. Нередкими были случаи, чтобы какой-нибудь грейпортский граф жертвовал остатками былого богатства, фамильным антиквариатом и даже родовым особняком, дабы извести целый род недругов. В этом случае в ход шли проклятья и прочая вредоносная волшба… а Темным не приходилось даже покидать своих подземелий; они были только рады, потому как и заработок больше, и трепыханий меньше.
Но и торговцы и дворяне прекрасно знали другое: рядом с изгоями Перворожденного Народа даже самые прожженные и циничные типы из числа наемников-людей (вроде Даррена) казались сущими простачками. Те строго блюли условия заказа — в то время как Темные работали на презренных рхаванов лишь до тех пор, пока эта работа была выгодна клану. Бывали случаи, что Падшие убивали самого заказчика (спроста или сдуру расплатившегося вперед) вместо того чтобы рисковать жизнью, выполняя его задание.
И главное: наемники-люди оставались прежде всего воинами и прежде всего людьми. Они нанимались для боя; пусть далеко не всегда честной и благородной, но схватки — с другими воинами или чудовищами, вроде троллей. Проникнуть же в чей-то дом, чтобы убить мирно спящего и беззащитного другого человека они, как правило, брезговали. И, соответственно, вся та работа, что вызывала отвращение у Даррена и ему подобных, с готовностью выполнялась Темным Эльфами. Даже если в жертву предназначались дети, Падшим было на это наплевать. Что рхаваны, что выблядки рхаванские — для них это не имело значения.
Но Ирайе до сих пор не приходилось покидать родных подземелий даже ночью. И потому, едва пройдя через проход из пещеры, она просто вошла в ступор от видения мира, не ограниченного тесными туннелями или сводами пещер, от множества незнакомых звуков и запахов… и, наконец, от звезд. Словно крестьянское дитя, впервые попавшее в город, застыла она в изумлении и восхищении, глядя снизу вверх на громадный свод, усыпанный звездами.
И лишь рука идущего рядом Морандора, что легла ей на плечо; лишь его голос, грубоватый, но с мягкими интонациями, вывели Ирайу из этого состояния.
— Идем, девочка — произнес предводитель клана, — время дорого… А на тебя вся надежда.
Навстречу двум Темным — высокому старику и небольшой щуплой девушке, шел человек с факелом. Человек! Презренный рхаван!
Хотя, если рассудить здраво, лучшего варианта все равно не сыскать. Не к оркам же обращаться — к этим тупицам, неспособным даже пройти по струночке ничего не разрушив и не сломав. И уж точно не к гордым «высшим» собратьям…
Человек же на роль проводника подходил идеально. При всех своих недостатках, люди отнюдь не глупы, прилично владеют оружием, да и чародейство уже не вызывает в них суеверного трепета. И при всем этом — существа они беспринципные, за лишний кругляш золота готовые на все, причем, без лишних вопросов.
— Даррен, — произнес человек, протягивая руку в дикарском приветственном жесте. Ирайа, понятное дело, не ответила тем же… однако поняла, что рхаван представился, назвал свое имя.
— Ирайа из клана Морандора, — сказала девушка. Такое «развернутое» представление в ее случае вовсе не было проявлением какого-то гонора, как у людских графов или баронов. Нет, она сказала чистую правду: сколь бы ни были свободными нравы, царящие в кланах Лаин, свобода эта служила лишь ширмой, лишь ретушью, прикрывавшей всецелую принадлежность клану рядовых его членов. Клан был становым хребтом общества Падших: только ему во всем мире Темные Эльфы хранили верность, и только он кормил их и защищал. И за каждого Падшего отвечал тоже весь его клан — вставая за него горой и погибая… но не сдавая.
— Что ж, с господином Дарреном мы уже оговаривали… все условия, — полушепотом произнес Морандор, — так что не смею вас больше задерживать. Время дорого.
— Даэрта Лаин, — прошептала Ирайа на языке эльфов, и предводитель клана, развернувшись, направился обратно к пещере.
— Ортад Сангранол, — услышала девушка. И легонько всхлипнула, словно прощаясь с родным языком. Теперь ей предстояло изъясняться только на наречии рхаванов — причем, довольно долго.
Впрочем, Ирайа не очень переживала по этому поводу: ведь язык самого многочисленного из таэранских народов был хорошо знаком и ей.
Обычно семейства Лесных Эльфов избирали себе в жилища громадные тысячелетние деревья. Те, в свою очередь, обрастали пристройками и оттого становились похожими на замки людей. Пристройки эти, надо сказать, возводились без единого гвоздя и даже без применения топора, но создавались родовыми чародеями. В качестве же материала служили другие деревья — слабые, больные, засыхающие.
Таков уж был порядок вещей, заведенный в Дорбонаре: все его обитатели должны были жить с Лесом в гармонии и не нарушать равновесия в нем. Причем эльфы отнюдь не были исключением из данного правила. Более того, среди тех из них, кто до сих пор живет в Золотом Лесу, считается, что даже вечная осень, порожденная чародеями — пустяк в сравнении с хотя бы одним срубленным деревом.
