Классическая проза ХIX века

«…Всякий должен следовать своему таланту, всякий должен оставаться в пределах, отмежеванных ему природою; мы не советовали бы г. Сумарокову писать романов, ибо его поприще есть повесть. Из самого его романа «Наследница» вышла повесть, против его собственной воли, повесть довольно занимательная, но очень растянутая, почему, вероятно, она и показалась своему автору романом…»

«В прекрасном и диком краю близ Сорренто, в королевстве Неаполитанском, во времена правления монархов из Анжуйской династии жил один дворянин, богатством и могуществом превосходивший всех своих соседей. Его замок, настоящая твердыня, был построен на скалистом уступе, нависавшем над прелестной синевой Средиземного моря. Окрестные холмы были покрыты падубом или использовались для выращивания олив и винограда. Нигде в целом свете не сыскалось бы места, щедрее оделенного природой…»

«Хотел удавиться!.. Сестра упросила глупости этой не делать. Бабушка взяла эту книжку и тетрадку, да в печку бросила. И Нана, и все слова, и все обстоятельства, все сгорело!.. В четверг повестка… к мировому!..»

Поначалу это была просто увлекательная игра, в которую играли дети скромного сельского священника Патрика Бронте, сочиняющие захватывающую историю из жизни оловянных солдатиков… Имена Шарлотты, Эмили и Энн Бронте давно вошли в золотой фонд мировой литературы, и лишь трагическая ранняя гибель помешала их брату Брэнуэллу сравняться с сестрами. А плод детской игры превратился в шедевр раннего творчества Шарлотты Бронте, написанный в соавторстве с братом, — причудливую романтическую сказку для...

«…Для задержания народов на пути антихристианского прогресса, для удаления срока пришествия антихриста (т. е. того могущественного человека, который возьмет в свои руки все противохристианское, противоцерковное движение) необходима сильная царская власть. Для того же, чтобы эта царская власть была долго сильна, не только не нужно, чтобы она опиралась прямо и непосредственно на простонародные толпы, своекорыстные, страстные, глупые, подвижные, легко развратимые; но – напротив того – необходимо,...

Страсть всегда гипнотична и иррациональна! С ней бесполезно бороться, её невозможно скрыть и избежать! Вам не поможет разум и логика, вас не спасет бегство и физические недуги! Ей не нужны слова и условия, она равнодушна к свидетелям и соседям, она просто все сметающий ураган на пути двух тел. А вы, задыхались когда-нибудь от жажды любить?..

Страсть всегда гипнотична и иррациональна! С ней бесполезно бороться, её невозможно скрыть и избежать! Вам не поможет разум и логика, вас не спасет бегство и физические недуги! Ей не нужны слова и условия, она равнодушна к свидетелям и соседям, она просто все сметающий ураган на пути двух тел. А вы, задыхались когда-нибудь от жажды любить?..

«Жидок народ стал, и купечество все смешалось, так что настоящих-то и не видать совсем. Бывало в ярмарку-то от самой Москвы вплоть до Нижнего стон стоит. Купец-то, бывало, всю душу выкладывает. На, говорит, смотри, какая она такая есть...»

«Жара невыносимая. Точно огнем жжет, будто стоишь, охваченный со всех сторон пожаром и напрасно жадно ловишь живую струйку…»

«Рассказ написан в августе – сентябре 1876 года. Успенский описал в нем впечатления от посещения своего родного города Тулы, который он покинул в 1856 году и где снова побывал в 1870 и 1874 годах. По свидетельству дяди писателя Д. Г. Соколова, образ главы калашниковской семьи, фанатического чиновника-администратора, суровый деспотизм которого наложил тяжелую печать на нравственный облик его детей и ближайших потомков, наделен чертами деда писателя Г. Ф. Соколова…»

«Бросаешь ты приют гнезда родного, Былые сны свои, мечты былые, Дар неба – скрасивший в твоих глазах Далекий этот, столь пустынный берег – Влечет теперь твоя судьба тебя В пыл жизни, в шум ее. Так знай же…»

«Целый день они у меня тут. Вот жар-то посвалил, все сейчас прибегут. Васютка уж вон там под ивой старается, удит. С большим мне, друг, хуже, верно тебе говорю… не люблю… а парнишко придет — первый он у меня человек. Ты думаешь — парнишко что? Он все понимает, все смыслит, только ты его не бей, не огорчай его…»

«Сказывают, у его денег залежных много. Вот, ребята, кабы нашему брату теперича деньги — не стали бы мы так-то трепаться, задали бы форсу! Я бы сей трактир снял, али бы…»

Сцена из народного быта. Диалог на почтовой станции.

«…В полутора верстах от шоссейного поворота, по старой столбовой дороге, при начале довольно длинного леса расположился маленький поселок, состоящий из нескольких постоялых дворов, из которых иные очень зажиточны. Повидимому, в этой глуши на позабытой уже дороге не было никаких резонов существовать этому поселку – и притом еще существовать довольно весело (о чем свидетельствуют три кабака между шестью домами). Но оказывается, что резоны есть, и именно два: шлагбаум, или застава на шоссе, и...

«Все общество, сначала присмиревшее при отчаливания лодки и при ее первых движениях по воде, теперь оживилось: уже барышни переглянулись какими-то особенными взглядами и засмеялись; причина их смеха никому из мужчин не была известна, но они тем не менее не преминули ответить сочувственными улыбками и легким ржанием. Уже Пьер обратил внимание на чудный вид окрестностей города, исчезавших в лунном тумане: кое-где виднелись газовые фонари, тянувшиеся и пересекавшиеся длинными огненными цепями…»

Н. С. Лесков, выходец из духовенства, лучше всех своих современников раскрыл тему праведности и греха, подлинной святости и оголтелого безбожия. В основе произведения «На краю света» лежит подлинный случай из миссионерской деятельности в Сибири Ярославского архиепископа Нила. В своей повести Лесков описывает жизнь одного из наиболее угнетенных «диких» народов России, обреченных на смерть. Долгий путь к раскаянию и обретению душевного покоя предстоит герою «Очарованного странника». Портреты...

Прославленный поэт Шонахан лежит на лестнице королевского дворца в Горте. Король исключил его из совета, тем самым поправ древние права поэтов. Шонахан решает ответить на обиду по древней традиции, уморив себя голодом у дверей обидчика, что считается бесчестьем для дома, даже для королевского. К нему приходят многие: ученики, мэр его родного города, посланец от родителей, возлюбленная, никто не может уговорить его отказаться от своих намерений. Король и сам бы рад спасти поэта, столь популярного...

«Всю эту ночь я провел без сна. Но больная фантазия не вызывала передо мною, как это обыкновенно бывает, бессвязные тени былых и небывалых сцен и событий в пестрых и неожиданных сочетаниях. Этот раз в моем бессонном бреде были связь и единство…»