Пушки на стене грохнули холостым зарядом, и Перидор заметно вздрогнул, резко побледнев. Нет, долго ему ещё то покушение икаться будет. Принцесса Катрин тихо взяла его за руку и сжала её. Он даже взглядом её не удостоил, но и руку не отобрал. Так и стояли вместе, пока Мейсер речь толкал. Про прирастающее новыми землями величие.

С почином нас. Точнее, меня. Как будущего генерал-губернатора колоний. Не, ну а кто ещё? Не Джулиана же будет за меня отдуваться?

* * *

Его высочество граф Михаил Док Морикарский, промышленник, меценат, спаситель Императора и вообще гений эпохи, отбыл в своё свежепожалованное генерал-губернаторство в колониях. Оставил графство на управляющих, а сам, значится, устремился к новым свершениям. Потому что кому ещё доверить такое важное дело? Шутка ли, за сутки Меровия более чем удвоила свою территорию! Мы щедро, хотя очень приблизительно, нарисовали границы новых владений, благо оспаривать их некому. Карта-то всё равно только у Перидора на стене, у остальных нет аэрофотосъёмки с высотных беспилотников, поэтому даже у Багратии с Киндуром от южной части материка только приблизительно прорисованные побережья. В ближайшее время это никак не освоить, так что на вырост взяли.

В общем, графья Морикарские отбыли в джунгли кормить москитов во славу Империи, а мы с Нагмой, отделившись от их виртуальных шкурок, направились домой.

Странно представить, что здесь прошло времени всего ничего. По нам даже толком соскучиться не успели. Только Онька немедленно повисла на прибывшей с нами Лирании, требуя отчёта в подарках, которые та обязана привезти любимой младшей сестричке. Уложить в голове все эти разнонаправленные «таймпроекции» и «временные лаги» получается, наверное, только у Текониса. Но он слепой и жуткий. Возможно, это как-то связано.

— Тебя тут… Ждёт, — сказал Дмитрий кисло. — Сделай с ним что-нибудь, а то он уже всё выпил и всех достал. А если он не перестанет клеиться к Альке, я ему морду разобью.

И кто же у нас такой симпатичный? Ну, да. Вариантов немного.

— Здравствуй, доченька! Ах, как выросла! Ах, какая красавица стала! — засюсюкал совершенно отвратительным неестественным тоном Калеб. Он вообще живых подростков видел когда-нибудь?

— Отстань, — мрачно бросила Нагма и быстро ушла в дом.

Испортил настроение, мудила рыжий.

— Чего тебе надо? — спросил я неласково. — Говори и проваливай.

— Вижу, мне тут не рады! — ненатурально обиделся он.

— Угадал.

— А я, между прочим, о вас забочусь! Всё бросил, примчался, сижу тут, скучаю, и ради чего?

— И ради чего же?

— Предупредить вас! Вы в большой опасности!

— Дай угадаю… Ты, гандон штопаный, кому-то трепался про Нагму?

— Что за выражения? — возмутился Калеб. — «Гандон», «трепался»… Я, в конце концов, отец твоей дочери!

Я молчу и смотрю на него.

— Да, «отец твоей дочери» в данном контексте звучит странно, — признал он. — Но так уж получилось. Нагма — твоя дочь, ты её растишь, я не претендую. Но я же её отец, хотя ей от этого одни неприятности.

— И насколько серьёзные на этот раз?

— Чертовски, — признался Калеб. — Но я не «трепался», как ты выразился. У меня тупо не было выбора. Я облажался и встрял в неприятности из-за того, что…

— Мне плевать. К делу.

— Уверен? Ладно, я был вынужден рассказать про Нагму.

— Вынужден.

— Именно! Извини, но я не герой со стальными яйцами, а там вообще без вариантов. Если за тебя взялись, то узнают всё.

— Тогда почему ты здесь, а не… Не знаю, на колу сидишь? Или что там у вас делают с теми, кто облажался?

— У нас их отправляют ликвидировать последствия.

— Ликвидировать?

— Да, ты правильно понял. Именно в этом смысле.

— То есть ты приехал убить свою — и мою — дочь? И что мне мешает прострелить тебе башку и утопить тело в море?

— Это непедагогично! Что ты скажешь дочери?

— Скажу: «Упс!» Куплю мороженого в утешение. Думаю, пары порций шоколадного хватит.

— Эй, ты же не всерьёз, да? — Калеб косится на мою руку, лежащую на кобуре.

— Ещё как всерьёз. Дочь мне дорога, ты — нет. Последние слова будут?

— Не стреляй!

— Неоригинально, но сойдёт…

— Я серьёзно! Я же не собирался её убивать! Сам подумай! Иначе зачем бы я тебе рассказал?

— И что же ты хочешь? — соблазн избавиться от него велик, но это действительно непедагогично. Кроме того, есть ещё Анахита, мать Нагмы, которая от него зависит.

— Вам лучше свалить отсюда. Я сделаю вид, что не нашёл девочку, буду весь такой искать-искать, а потом проблема, может быть, и сама собой рассосётся…

— Это в каком смысле «рассосётся»?

— Согласись, вы ведёте довольно опасный образ жизни…

— То есть ты надеешься, что Нагму убьёт кто-то другой?

— Да, звучит не очень, но блин, таких как она всегда быстро убивают! Я вообще удивляюсь, как она жива до сих пор. Может, в тебе дело? Признайся, ты ведь не простой доктор? Что-то есть у тебя за душой? — Калеб хотел панибратски хлопнуть меня по плечу, но передумал. Поэтому остался с обоими целыми руками.

— Экое ты говно.

— На себя посмотри! — обиделся он. — Да ты вообще приложение к Нагме! Паразит при дочери! Она чего-то стоит, а ты так — пассажир! Скажешь, не так?

Я секунду раздумывал, а не разбить ли ему харю, и в который уже раз решил, что не стоит руки марать.

— Проваливай, — сказал я. — Ещё раз увижу, буду считать, что тебя опять нагнули, и ты пришёл за Нагмой. Поэтому стрелять буду без предупреждения.

— Ну и пожалуйста, — пожал он плечами, — я, между прочим, жизнью ради вас рискую! Если узнают, что я её нашёл и отпустил, мне не поздоровится!

— Очень сочувствую. Сам уйдёшь, или нужен вдохновляющий поджопник?

— Иди на хер! — он развернулся и пошёл к дороге, ведущей в город.

Пешком туда далековато чапать, но это его проблемы. Сюда-то он как-то добрался?

* * *

— Как твои рейтинги? — спросил я уткнувшуюся носом в ноутбук дочь. — Высок ли градус восхищения?

— Прикинь, — смеётся она, — все решили, что я переключилась на фэнтези!

— С чего это?

— Ну, я повыкладывала кое-что из того, что рисовала в Меровии. Не могу же я сказать, что они правда там так одеваются?

— Покажи.

Она развернула ко мне экран с виртуальной галерей.

— Отличная подборка, — похвалил я. — А Теконис тут зачем?

— Ну, он фактурный дядька, согласись. Зловещий такой. Похож на героя стимпанк-комикса.

— Это из-за очков. Но вообще хорошо получилась, очень похоже.

— Агась. Там в комментах уже пристал какой-то душнила, спрашивает, с кого я это рисовала.

— И что ты отвечаешь?

— Что это мой внебрачный внук. Не, ну а чо он? Ишь, любопытный какой…

— Правильно. Чем меньше о тебе знают, тем лучше. Кстати, если хочешь собрать урожай восхищения, коси его интенсивнее.

— Чего это?

— К сожалению, отпуск наш будет короче, чем я думал.

— Это из-за Калеба, да? — догадалась Нагма. — То-то я чувствую какой-то напряг. В Меровии отвыкла от этого чувства — как будто кто-то на тебя смотрит из темноты, — а здесь снова навалилось. Жаль, но что делать. И куда мы?

— Я позвонил здешнему контакту Слона, он пересечётся с ним завтра и попросит нас забрать. Сначала на базу, а потом как получится.

— На базе скучно. Я там всё нарисовала. Даже Джаббу.

— Поскучаешь немного, ничего страшного. И учёбу ты совсем забросила, нехорошо. Не всю жизнь же тебе быть графиней Морикарской?

— А мне, знаешь, даже понравилось! — смеётся она. — Все мной восхищаются, как в интернете — и ни одного хейтера! А если какой вылезет, так его и казнить можно! Наверное. Я не пробовала. Я же могу кого-нибудь там казнить? Ну, теоретически?

— Пока только моим именем. Но если у нас в графстве действительно заведутся интернет-тролли, мы, так и быть, объявим награду за их головы.

— Только небольшую, ладно?

— Почему?

— Не надо поощрять их ЧСВ.

* * *

— Быстро вы в этот раз, — пеняет мне Дмитрий.

— Боюсь притащить в ваш дом неприятности.

— Это и твой дом, отец.

— Кстати, надо переписать его на тебя.

— С чего бы?

— Чтобы ты не ждал, пока меня признают погибшим, если что.

— Я чего-то не знаю?

— У меня опасная работа, ты забыл?

— Раньше тебя это не смущало.

— Взрослею, наверное.

— Чёрт, это же из-за Нагмы, да? — сообразил Димка. — Её не оставили в покое? То-то этот рыжий говнила тут ошивался…

— Похоже, что так.

— И ты жизнь положишь, чтобы её защитить.

— Она в этом нуждается.

— Знаешь, Ярку пригодился бы дедушка. И мне отец не лишний, и Алька тебя очень ценит. И даже Онька, хотя она та ещё балбеска, конечно, вся в сестру.

— Лирания останется с ней до конца отпуска, только мы с Нагмой уедем. К Лирке ни у кого претензий, вроде, нет. Я бы с удовольствием побыл подольше, но, увы, ни на грош не верю Калебу. Может быть, он уже бежит, теряя тапки, нас сдавать.

— И что, мы тебя теперь совсем видеть не будем?

— Не знаю, Дим. Всё когда-то заканчивается. Наверное, однажды закончится и это.

— Смотри, не закончись раньше, — буркнул Дмитрий. — Я уже был сиротой.

* * *

— Пап, пап, проснись, — тормошит меня Нагма.

— Что такое, колбаса? Который час?

— Полтретьего. Мне почему-то страшно!

— Приснилось что-то?

— Не знаю. Не помню. Но страшно не во сне, а сейчас.

За окном ярко светит луна, я вижу, что дочка одета и очень напугана.

— Успокойся, милая, никому не дам тебя обидеть.

Интуиции Нагмы я вполне доверяю, поэтому сразу оделся и прицепил пистолет. В коридоре тихо поскрёбся в комнату Лирании, она открыла почти сразу.

— Что-то случилось? — стоит в одном белье, но глаза уже как прицелы. Натаскал её Слон. В её кровати сопит Ония, а она ко всему готова.

— Не уверен, но не исключаю.

— Принято, сейчас оденусь.

Димку пришлось будить, он человек гражданский.

— Собери своих и вниз.

— Что такое, блин?

— Быстро.

Ну, хоть спорить не стал.

— Пап, — дёргает меня за рукав Нагма, а у самой лицо белое, как бумага, — что-то уже здесь.

Я осторожно, прикрываясь стеной, выглядываю в окно. Луна серебрит дорожку на воде бухточки, Луна освещает наш маленький пляжик, Луна кидает резкие тени деревьев на дорожку в саду. Одна из этих теней чернее, чем должна быть. И она движется.

— Будьте готовы бежать, — командую я. — Через заднюю дверь. Не к городу, там открытое место, а в сторону гор. Дим, веди их к маминой могиле, и дальше наверх, там оторвётесь.

Говорю тем командным голосом, с которым не спорят. Сын кивает и бросается собирать детей. Я спускаюсь на первый этаж и выхожу на крыльцо. Рука на кобуре.

— Кто ты, и что тебе надо?

Пришедший делает шаг вперёд, и меня охватывает ощущение совершенно иррационального ужаса и омерзения. От него как будто невыносимо смердит — не то падалью, не то гнилым лежалым говном, но это не запах, который воспринимается носом, просто мой мозг так переводит ощущение, воспринимаемое каким-то другим органом чувств, существования которого я в себе даже не подозревал. Рука сама выдёргивает оружие.