– И в первую очередь, – продолжил я, поймав его мысль, – Британии.
– Именно!
Иволгин поднял бокал, предлагая мне чокнуться с ним. Прозвенело стекло – и я сделал пару глотков вина. Оно оказалось весьма и весьма пристойным. Как и все в этом ресторане.
Во второй раз за неполные полгода я отправлялся на юг. Снова по железной дороге. Только в этот раз путь мой лежал не в Крым, а в Тифлисскую губернию. Потому что именно оттуда мне предстояло отправляться в британские колонии в Африке. Скорее всего, под видом наемного офицера. Такие всегда ценились в местах, вроде Капской земли. Ведь мало кто соглашался служить там. Малоприбыльно. Постоянная жара. Да еще весьма велик шанс получить зулусским копьем в живот. А этого никто не хотел. И если у солдат ничего не спрашивали, то имеющие хотя бы малейший выбор офицеры старались всеми силами оказаться подальше от африканских колоний. Вскоре Капская земля стала прибежищем либо для отчаянных карьеристов, желающих продвинуться на крови солдат, либо для совсем уж никчемных вояк, кому места в Европе или Индии не находилось.
Вот потому-то Британия активно вербовала для войны в Африке наемных офицеров. Их называли черными мундирами – за цвет кителей, которыми они отличались от красных мундиров британских войск.
Я сидел в дешевом купе поезда «Петербург – Тифлис» и наблюдал в окно за пробегающими мимо пейзажами. Иволгин сообщил мне, что остальные три места в купе выкуплены на подставные лица, а потому мне придется скучать всю дорогу. Никаких попутчиков у меня не будет. А если вдруг кто-то подсядет, то мне надо обращать на них крайне пристальное внимание.
Но попутчиков пока не было, и я действительно скучал. Все, что мне оставалось, это глядеть в окно, на меняющийся буквально с каждым днем пейзаж. Я как будто покидал серую зиму с ее тучами и мокрым снегом, снова возвращаясь ненадолго в осень. Правда, погода не особенно радовала. Солнце почти не появлялось. Однако всякий раз, выходя из вагона на станции, чтобы размять ноги, я чувствовал – воздух потеплел еще на градус, а когда и больше. Вскоре я выходил на перрон уже без тяжелого зимнего пальто, жизненно необходимого в Петербурге. А после сменил теплую шапку на щегольскую шляпу-хомбург[2], купленную перед отъездом в Тифлис.
Во время длинных перегонов я вспоминал раз за разом инструкции Иволгина. Тот не стал меня ими долго мучить, а потому я помнил их почти дословно. Начал Иволгин с главных плюсов моего нынешнего положения.
– Вы, Никита, сейчас являетесь едва ли не иконой для всех наших либералов. Надерзить самому императору! Сохранить перед ним дворянский дух. Да первые несколько дней во всех салонах ваша фамилия не сходила с уст. Жандармский ротмистр, надерзивший царю. Душитель свобод, сам за эту свободу пострадавший. Невиданное дело! Дамы чувствительно закатывали глаза. А господа выражали вам, Никита, свою всемерную поддержку. На словах, разумеется.
Иволгин весело улыбался. Наверное, как и я, представлял себе всю эту салонную публику. Их пустопорожние разговоры. И обязательно дам с веерами, которые закатывают глаза при одном упоминании моего имени.
– Пресса, конечно же, в долгу не осталась. Статей про вас написано предостаточно. И у нас. И за границей. Из этого дела пытались раздуть невиданный скандал. Ждали суда над вами. Репрессий. Сибири. Но все обернулось пшиком. Вас просто отправили в отставку. Или что-то в этом роде. Никто ничего толком не знает. А потому ходит уйма разнообразных домыслов. Вот ими-то вам и надо воспользоваться наилучшим образом. Ничего не отвечайте конкретно. Пусть люди сами придумывают себе про вас, что им угодно. Главное побольше таинственности. Мы ведь с вами рыцари плаща и кинжала, как-никак!
С такими вот неопределенными напутствиями я и отправился в Тифлис. А там мне предстояло найти неких революционеров, которых, как подозревал Иволгин, тайно снабжали британцы.
– У Ротшильдов огромные интересы в Тифлисской губернии. А если уж быть совсем точным, то в Закавказье. В Баку. Они делают ставку на нефть. Пока еще неизвестно, что лучше – она или левантийский уголь. Но Британия старается подмять под себя и то, и другое. А потому в Баку и Тифлисе полно их шпионов. Половина которых к тому же еще и получает деньги от Ротшильдов. На этом тоже стоит попробовать сыграть. Ведь из-за «Большой дыры» Британия несколько не в ладах с этими миллионщиками. Но тут не увлекайтесь. Тифлис место такое, где человеческая жизнь стоит недорого. Если посчитают, что вас проще прикончить, чем договариваться, то наймут местных бандитов, и вы исчезнете в одну из темных ночей. Так что будьте там очень осторожны, Никита, и постарайтесь как можно скорее добраться до Поти. И оттуда отплыть уже в Африку. Помните, что медлить вам нельзя. Вы и так много времени теряете в дороге. Будь моя воля, я бы вас туда дирижаблем отправил. Но это, к сожалению, невозможно. Вызовет слишком много подозрений. Появление русского дирижабля над Суэцким каналом может стать едва ли не поводом к войне.
Вспоминая раз за разом слова Иволгина, я смотрел на мир из окна поезда. И откровенно скучал. Иногда предавался размышлениям о том, что в нашем стремительно растущем мире сейчас самое важное – это средства передвижения. Ведь мне надо как можно скорее попасть едва ли не на другой конец света. На самый юг Африки. События там, наверное, развиваются просто стремительно. А я вынужден трястись по железной дороге больше недели. Сколько времени займет морское путешествие до Наталя, я вообще слабо себе представлял. Быть может, к моему прибытию в Африку там уже все давно решится. И от моих действий не будет зависеть уже ровным счетом ничего.
Вот если бы наладить воздушное сообщение. Летать всюду теми же дирижаблями. Ведь экипаж Лаверня доказал возможность весьма длительных перелетов. Из Русской империи вглубь Левантийского султаната. А сколько туда тащиться по железной дороге? Я себе с трудом представлял.
В общем, с такими вот думами я добрался до Тифлиса. Под конец длительного путешествия у меня болели, наверное, все мышцы в теле. Я не мог уже толком примоститься ни сидя, ни лежа. Спал же всего два или три часа в сутки. Если не считать за сон те моменты, когда я начинал клевать носом. Но это длилось ровно до первого толчка поезда. А толчков таких было предостаточно.
Я с удовольствием одним из первых выпрыгнул на перрон. Багажа при мне было немного. Саквояж, вроде того, с каким ходил Иволгин, да тяжелое пальто, сейчас перекинутое через руку. Для привычного к питерским зимам человека в Тифлисе было, можно сказать, жарко. Я вполне уютно чувствовал себя в твидовом костюме и хомбурге. Пальто же, надо сказать, изрядно мешалось да и весило достаточно много.
Ко мне тут же подбежал ушлый носильщик из местных. Предложил донести пальто до «лучшей гостиницы во всем Тифлисе».
– Лучше не найдешь, – приговаривал он, активно жестикулируя. – Самая лучшая во всем городе. Да что в городе – во всей губернии лучше не найдешь! Одно слово «Эксельсиор»!
Название гостиницы, действительно, весьма претенциозное, он произнес по слогам, что звучало смешно. Или это только для уха столичного обывателя, привычного к правильному произношению столь трудных словес. Менее искушенная публика, наверное, просто млела.
Выглядел, кстати, носильщик вовсе не так, как можно было себе представить, если речь идет о Тифлисе. Это был вовсе не абрек в черкеске, папахе и с кинжалом на поясе. Разве что лицо его украшала впечатляющая щетина. Одет носильщик был вполне по-европейски, хотя и без формы, зато с блестящим, надраенным номерным значком.
