— Почему я не должен рассчитывать на войско царя Петра?! Ведь у него отличная армия, победившая шведов!
— Да потому что голодный солдат плохо воюет, и на длительные марши не способен. А для полевой войны с османами и татарами важна подвижность войск, способность их быстро сосредоточить в едином кулаке и нанести сильный удар по противнику. А практически весь урожай на полях сожрет саранча в начале июня!
Посмотрел на потрясенного известием Кантемира, и через силу сказал, понимая, что окончательно сокрушит надежды господаря:
— В феврале татары с запорожцами атамана Гордиенко и буджакская орда с поляками и мазепинцами гетмана Орлика пройдутся по правобережью Днепра и Слободской Украине. Потому царь Петр никаких запасов продовольствия и фуража не сделает, и магазинов не поставит. Запасов возьмет на неделю, лишь бы только до Днестра дойти — а тут все черно, саранча всю зелень подчистую выест. А вот Валахию эта беда минует, так что туркам будет, чем прокормить свою армию. У них она огромная — чуть ли не двести тысяч, включая татар. Думаю, цифра эта несколько преувеличена историками, но полтораста тысяч султан точно двинет в поход за Дунай. У царя же едва сорок тысяч русского воинства, на треть разбавленных рекрутами из новобранцев, плюс несколько тысяч молдаван, что при нем находятся. Да ты еще приведешь шесть тысяч плохо вооруженных и еще хуже обученных воинов. Понимаешь, чем дело для нас всех окончиться может?!
Господарь не отвечал, он сидел с окаменевшим лицом — такого убийственного расклада Кантемир явно не ожидал. В глазах смертная тоска, тягучая и отрешенная — так бывает с человеком, когда все его чаяния и надежды прямо на глазах, в одночасье рассыпаются прахом.
— Вот такие дела у нас с тобой, Дмитрий — воевать страшно, отказаться от борьбы с османами — принять ужасный конец от них!
— Ты прав, брат…
Стефан его хорошо понимал — выступать Кантемиру придется при любом из раскладов, даже самом худшем. Ведь турки рано или поздно прознают про его измену и расплату возьмут жуткую, как с валашского господаря. Так что Дмитрий Константинович лишь оттянет свою погибель на пару лет, и это в самом лучшем случае.
— Но раз мы это знаем, то следует найти иное решение, чем было принято. Тогда события могут пойти совсем иначе, и к выгоде для нас, — после долгого молчания заговорил Кантемир, внимательно посмотрев на «попаданца». Стефан заметил, что его взгляд изменился — и это был хороший знак. Уныние у господаря пропало, появился блеск, а так бывает у людей, что приняли самое важное решение в своей жизни — пойти до конца, несмотря на возможные преграды, и преодолевая страх.
«Дмитрий правитель, хорошо образован для этого времени, даже слишком — но он не воин, не убивал в бою, не видел смерть товарищей, а потому не представляет какая резня может произойти. Потому и ищет опору в грядущей войне — то был царь Петр, сейчас таковой стала моя персона. Потому называет меня братом, словно убеждая себя в этом. Все правильно — защищать надо того, кто сам решил сражаться насмерть!»
— Решение есть, брат, — Стефан последнее слово особо выделил, надавив на него. — Только нам его найти нужно, только и всего. Нет безвыходных ситуаций, ведь у каждой есть вход, а, следовательно, и выход. Крепко подумать нужно, обстоятельно, и если нет тривиальных решений, то прибегнуть к нетривиальным способам. Искать опору нужно в собственных силах, а не только в союзнике, пусть даже таком как царь Петр.
— И как тебе это видится, Стефан?
— Пока не знаю, — пожал плечами «попаданец» и закурил вторую сигарету, напряженно размышляя. — Чтобы делать выводы и начинать что-либо планировать, надо знать о многом, а таковой информации у меня пока нет. И учти — у тебя должна быть опора на собственные силы. Любой государь, не имея армии, будет принужден кормить чужое войско, неважно, союзное будет оно или вражеское. Просто во втором случае, кроме денег и ресурсов, он лишится своей страны, зачастую вместе с головой. А потому ответь на один вопрос — у тебя в казне есть монеты? Как сказал один человек — для войны требуется три вещи — деньги, деньги и еще раз деньги!
— Здравый взгляд на вещи, — усмехнулся Кантемир, и на губах появилась горькая складка. — Денег в казне мало, сундуки всегда дно показывают. Разной монетой, включая порченные турецкие акче, едва на сорок тысяч талеров наберется, может на десять тысяч больше, и это все.
