— Надо с конем познакомиться, хотя старик и Малой его тщательно чистят. Что обиходят мерина и накормят, сомнений нет, но лучше пусть теперь ко мне привыкает!
Выросший в селе Князев хорошо знавал лошадей с детства, тогда они еще были, и мальчишки в «ночное» хаживали. Но с каждым годом коней становилось все меньше и меньше, пока не превратились в раритеты. Зато здесь они основная тягловая сила, без которой крестьянам просто не выжить…
— Ух ты, вот этого и не хватало мне для полной радости в жизни, — Иван глотнул жара так, что чуть не обжег гортань. Натопили так, что не зря говорят — воздух звенит. Топилась банька по-черному, трубы у нее не имелось. А дыма не чувствовалось, проветрили заранее — в печи алыми отблесками отдают угли, так что угореть невозможно. Вмурованном котле бурлит вода, на каменке раскалились речные голыши, они и дают сейчас жар. А запах одуряющий, приятный — везде развешаны связки разных трав с уже увядшими цветами. Девки подсуетились заранее, видел, что целыми охапками из леска таскали. И хорошо — никогда так не дышал распаренными травами.
— А ничего чугуняка, большая, — Иван посмотрел на котел — тот был с молочную флягу размером. Взял ковшик и постучал — вот только звук его насторожил. И хотя в баньке было темновато — свет сочился из окошка, пробираясь через мутную пелену бычьего пузыря, прихваченного из лавры. Вот только разглядеть через него, что происходит снаружи, было невозможно. И ничего тут не поделаешь — о стекле местные крестьяне и не подозревали, а пластинки слюды были дорогим товаром, не по карману. Вернее, не по кошельку — привычных для него карманов он что-то на здешней одежде не видел. Хотя, какой опыт — одеяния нищих крестьян совсем не то, чем дворянская, а тем более боярская одежда.
— Хм, чугун, чугун — да не хрена, надо все проверять, и не верить собственным глазам. Тогда не обманусь!
Обычная бронза, причем плохая — вот из чего делалась утварь, а он ее не проверял. Походит издали на чугун, да и ладно. А ведь стоимость у меди огромная, железо гораздо дешевле, а чугун вообще сущие копейки, ведь недаром его в старину «свиным железом» именовали и выбрасывали.
— Постой, — Иван потер пальцами вспотевший лоб — чугун и стекло, вот где золотое дно. На печных плитах и чугунках со сковородками бизнес замутить можно, а сколько домов на земле, и все в нормальных окнах нуждаются — счет на многие сотни тысяч пойдет. И не так сложно организовать производство стекла, как кажется, если знаешь с какой стороны браться — все же техникум соответствующий закончил, правда, его в колледж переименовали. И на заводе отработал, пока его не прикрыли…
— Нечего мечтать, размечтался, — Князев отогнал мысли — в бане надо отдыхать, мыться, а не думать о том, что пока претворить в жизнь чрезвычайно сложно. Тут о выживании и адаптации позаботиться надо — он пока на «птичьих правах», самозванец. Поговорка не зря такая в народе издревле ходит — из грязи в князи!
Иван разлегся на полке из стесанных половинок бревнышек — местный эрзац доски, такими же в его избушке пол выстелили. И потихоньку расслабился, отгоняя мысли — и стало так хорошо, что задремал, «укутанный» теплом со всех сторон. Очнулся от шороха в предбаннике, где оставил под футболкой и трусами кобуру с «пистолетом», рушник и поршни из заячьей шкуры — не в лаптях же ходить, позорище, все же князь. А берцы каждый раз надевать не охота, нога от них отдыхать должна.
— Малой, это ты?!
— Я это, княже, исподнее чистое тебе принесла, — послышался негромкий девичий голос — он моментально опознал старшую дочь Первуши. И тут же дверь скрипнула, и, покосившись взглядом, он в свете увидел вошедшую в парильню девчонку, худющую, плоскую, в ночной рубашке из серого холста. Держала в руках какую-то корчагу, которую поставила на лавку рядом с кадушкой и не вышла, осталась внутри, закрыв дверь.
— Пришла тебя попарить, княже — у Митяя совсем сил нет, не ему здесь тебя обмывать, то дело бабье.
И с такой уверенностью девка говорила, что он просто не успел ее выставить в предбанник. А та принялась хозяйничать, будто всю жизнь только тем и занималась, что «залетных князей» парила. Начерпала ковшиком кипятку в деревянную бадейку, из корчаги плесканула на каменку — пар взметнулся, и расползся по всей баньке, не ошпарив, а взбодрив Ивана — запах был необычный, вызывающий томление.
