Наоборот, скромные финансы еще и дополнительно сжирались выпивкой для этого козла! Работать? Мне, благородному? Да я бы с радостью, только не на кого и не за что! Мы в медвежьем углу, в самом забытом уголке королевства Западной Франкии. Более замшелой и сонной дыры во всем мире не найдется!
Что мне оставалось делать, кроме как проказничать? Не сразу, конечно, но после того, как у Власы Лийермейер запели огурцы, почему-то каждое такое же сумасшедшее событие сразу же записывалось на мой счёт. Устав тщетно оправдываться, я и начал возмещать злым языкам всю свою скорбь за невинно опороченное имя.
— Что ты опять натв… Оу… Кейн, малыш… — девичий голос, раздавшийся со второго этажа нашей избушки, оказался последней соломинкой, переломившей спину верблюду.
— Фели! — завыл я, лежащий на животе, протягивая руки по направлению к висящей в воздухе большой книге в стальном переплете, — Фелииии…!
— Ничего особенного не случилось, прима Краммер, — почти игриво пропел Солюс, любовно очищая очередное подранное яблоко, — Просто наш юный господин удостоился чести салюта по поводу своего отъезда. Я всего лишь немного помог местным с организацией этого события.
— Отъезда⁈ — охренел я, впервые услышав такие новости. Даже жгущая всю мою тыловую часть боль отступила.
— Да, милый, — Фели пролевитировала вниз, устраиваясь на столике, за которым сидел Солюс, — Тебе через час исполнится восемнадцать лет и… мы будем вынуждены как покинуть округ, так и расстаться с мастером Викардо.
— К моему глубочайшему удовлетворению, прима, — не преминул вставить ехидную ремарку Солюс.
— И об этом все знают, кроме меня! Как так-то⁈ — возопил я.
Действительно. Провести всю жизнь с человеком, явно меня недолюбливающим настолько, что о какой-либо привязанности говорить не стоит совершенно — это одно. Но чтобы мой собственный гримуар, часть меня, буквально, с которой мы не расстанемся всю эту жизнь… и чтобы он что-то скрывал⁈ Это за гранью добра и зла!
Перед моим носом оказалась тарелка розовых яблок тетушки Блем. Аккуратно порезанные, даже красиво разложенные. Из тех, что уцелели после солевой канонады. Частично. Соленые, наверное, капец какие. Может, этот гад их специально досолил, с него станется.
— Ваш праздничный ужин, сэр! — явно довольный собой до безобразия Солюс Викардо выпрямился, одёргивая сюртук, — А я вынужден вас покинуть. Здесь неподалеку проходит… празднование, на котором меня настоятельно попросили присутствовать!
— Напьешься, Солюс? — обреченно спросил я, пытаясь поддеть пальцами один кусочек яблока.
— Как последняя свинья, сэррр! — радостно заявил одноглазый. Правда, сразу не ушёл. Доставил себе удовольствие понаблюдать, как я с кислой миной давлюсь солеными яблоками, по которым, всё-таки, здорово напопадало, как морщусь от боли, как летает вокруг меня волшебная книга, вслух описывающая мне, насколько велики повреждения, нанесенные мстительными и не понимающими шуток деревенскими.
А я ем. Что ни говори, а отступать не привык. В плане были розовые яблоки тетушки Блем? Были. Пусть даже меня к этому подтолкнул одноглазый подлец, раскуривающий в помещении (сколько раз просил не курить дома!) свою старую потёртую трубку. Всё равно ем. Восемнадцать лет — они один раз в жизни. Нужно крепиться, даже если вся морда мокрая от слёз, а вся задняя часть до сих пор горит адским пламенем. Мужик решил — мужик сделал!
— О, я уже опаздываю! — хмыкает Солюс, тыча пальцем в часы, на которых без пяти минут двенадцать, — Прошу извинить, сэррр, что не могу остаться на праздник, но слово джентльмена дано, вы, как благородный, должны понять!
— Хватит тут капать ядом, — кривясь от соли внутри и снаружи, говорю я, — Катись чертям и там упейся! Нам с Фели и так будет хорошо. Когда-нибудь.
Старик неспешно уходит, прихрамывая, довольный как слон. Специально ведь тянул время, чтобы уйти перед самой-самой полночью. Сволочь. Остаемся вдвоем, я и мой гримуар, висящий перед диваном с раненным, но несломленным поедателем соленых розовых яблок.
