Очевидно, в соцсетях петербуржцы настройки «стоик» и «спартанец» отключали, позволяя себе в более комфортной, чем реальность, виртуальной действительности быть общительными, отзывчивыми и чувствительными. Отклики на мольбу «влюбленного» стали поступать незамедлительно, многочисленные и разнообразные.
Кто-то подозрительный и чуждый романтики написал, что публиковать личные данные человека без его согласия незаконно. Кто-то пошутил про безответное чувство Буратино к Мальвине. Сразу три особы женского пола заявили, что у них тоже синие волосы и они готовы к перспективным знакомствам. Кто-то, прячущийся за аватаркой с фото экзотического цветка, критически высказался в подозрительно знакомом стиле: «Как вы знакомитесь, молодежь? Постоял бы день-другой у калитки, высмотрел девушку, заговорил… Куда там!» Какие-то люди без лишних слов накидали Марику в личку непонятных телефонных номеров с приписками «Буду для тебя кем угодно» и «Расценки ниже, чем в среднем по городу».
Наконец в личку прилетело гневное: «Ты кто такой?! Это моя девушка!»
– Сам кто такой, – обиженно проворчал Марик, проворно открывая страничку ревнивца.
Его общее фото с синеволосой девушкой долго искать не пришлось.
Варя внимательно рассмотрела селфи улыбающейся парочки на фоне уже знакомого двора и удовлетворенно кивнула:
– Акела не промахнулся.
Дальше дело пошло легко.
К аккаунту ревнивца в соцсети был привязан номер телефона. Варя позвонила, услышала в трубке настороженный мужской голос и сказала:
– Здравствуйте. Извините, вы случайно вчера ключи не теряли?
– Вы нашли мой ключ?! Слава богу! – Человек так обрадовался, что даже не поинтересовался, как, собственно, Варя нашла его самого.
– Не знаю, ваш ли. Опишите его, – потребовала она.
– Желтый металлический, на серебристом кольце с синей «таблеткой». Он? – В голосе незнакомца надежда смешалась со страхом.
Варя переглянулась с братом, который тоже все слышал – она включила громкую связь. Марик кивнул.
– С виду похож. – Варя сдалась не сразу. – Но еще назовите ЖК.
– «Астра», это на северо-западе!
– Угу. А вы-то сами где?
– Сейчас в районе Парнаса, но могу быть на месте через полчаса и… Вы же звоните, чтобы вернуть мне ключ? – спохватился незнакомец. – Можно даже за вознаграждение, я согласен!
– Да мы не ради вознаграждения… – досадливо сказала Варя.
Договаривать «ради поднятия самооценки» она не стала.
Добавила только:
– Хорошо, ждем вас через полчаса. Позвоните по этому номеру, когда подъедете.
Он успел за двадцать минут. Парень как парень, с виду обыкновенный – даже странно, что влюбился в девушку с синими волосами.
– Я так вам благодарен, – шаря по карманам, горячо заговорил обыкновенный парень. – Я же ключи сначала вы… в смысле, потерял, а потом спохватился, вернулся, кинулся искать – и не нашел! Звоню Катюше, а она мне не отвечает! Приехал, покараулил у калитки («Постоял бы день-другой у калитки, высмотрел девушку, заговорил…» – произнес в голове у Вари задиристый голосок бабули-Попугая), но не встретил ее. Прошел во двор и в дом с соседями, стоял под дверью, снова звонил, а она трубку брать не хочет. Ну, не просить же прощения сквозь дверь! Я уже и не знал, что делать…
– Минуточку, – вмешался Марик. – А вы своей девушке только с собственного телефона звонили или и с других тоже?
– С каких – других? – растерялся обыкновенный парень.
Варя молча протянула ему свой мобильный:
– Позвоните с моего.
– Аппарат вызываемого абонента находится вне доступа или отключен, – после длинной серии гудков безразлично уведомила их телефонная девушка.
– Какая квартира? – хмурясь, спросил Марик.
– Сто сорок шестая, а что?
Варя молча повернулась и заспешила к подъезду, на ходу готовя ключ.
В лифте ехали под покаянное бормотание обыкновенного парня: «Ну, дурак, какой же я дурак…»
По коридору топали с ускорением, под дверью встали с суровыми, напряженными лицами. Варя сама повторила последний исходящий вызов, прилипла ухом к двери, прислушалась и помотала головой – ничего!
– Я вижу как минимум два варианта, – нарочито спокойно сказал Марик, удерживая парня, порывающегося атаковать дверь кулаками. – Либо вашей Кати нет дома, либо она там, но отключила телефон.
– Либо он уже разрядился, а ей это безразлично, – выдвинула свою версию Варя и посмотрела на парня. – Значит, так. У вас был ключ и право доступа в эту квартиру. Вы от них отказались, но у вас их вроде не отозвали. Открывайте. – Она разжала кулак, и на ладони блеснул золотой ключик. – Если там никого, мы просто уйдем, запрем дверь и оставим ключ ушлой даме из УК «Охта-комфорт». Думаю, она не откажет в небольшой услуге блогеру…
Она не договорила. Обыкновенный парень цапнул с ее ладони ключ, очень невежливо отпихнул ее в сторону и с ловкостью, выдающей немалую практику, в момент открыл дверь.
– Катя! – Секунда, и брат с сестрой остались под дверью вдвоем. – Катюша! Боже!!
Варя и Марик разом шагнули в квартиру, толкаясь в коридоре и дверных проемах, и ринулись на голос.
Скорчившуюся фигурку под пледом Варя сначала приняла за диванную подушку. Потом увидела хохолок ультрамариновых волос, отпихнула стенающего парня от дивана, нашла вялую руку, нащупала пульс.
– Не ори! – велела она и огляделась. Шагнула к столу, где аккуратной маленькой горкой были сложены перфорированные серебристые прямоугольники, рассмотрела их и повторила:
– Сказала же – не ори!
– Что, «скорую»? – напряженно спросил Марик.
– Нельзя, они ее могут в психушку…
Варя сдернула с лежащей девушки плед, распорядилась:
– Ты, крикун, бери ее на руки и тащи в ванную, будем будить нашу спящую красавицу. А ты, Марик, включи чайник и поищи на кухне что-нибудь для промывания желудка – марганцовку там, соду, активированный уголь… Если нет, сойдет просто вода.
Она с треском расстегнула молнию, сбросила куртку, стянула с головы шапку и, запуская ее в угол, добавила:
– Как хорошо, что некоторые люди не следят за сроком годности лекарств и не умеют рассчитывать дозировку!
Одевались они медленно, опасливо поглядывая на открытую дверь в комнату, где умиротворяюще журчал голос обыкновенного парня. Долго искали Варину шапку, не нашли, плюнули и решили уходить без нее.
– Говорили мне, что странного цвета волосы – признак нестабильной психики, а я не верил. Теперь буду знать, – шептал Марик, застегивая пуховик.
– Это из-за того, что зима заканчивается. Сейчас такой период – люди психуют из-за ерунды, – тоже шепотом объясняла она.
– Сама-то как? Самооценка восстановилась? – Старший брат заботливо поправил на ней шарфик.
– Все норм, – кивнула Варя. – И чего меня понесло в эту булочную? Есть же образование, надо устраиваться по специальности.
– И в вуз готовиться! – подхватил Марик. – У тебя интуиция – супер! Будешь классным диагностом или психологом.
– Или психиатром, тут для них работы полно, – согласилась она и повысила голос, щедро добавив в него ласковой доброжелательности: – А закройте за нами, пожалуйста, мы уже без ключа!
– Лежи, лежи, Катюш, я сейчас! – донеслось из комнаты.
На мягких лапах прибежал обыкновенный парень – лицо встревоженное и счастливое одновременно. Прикрыл за спиной дверь, взъерошил мокрые волосы, прижал руки к сердцу, вздохнул:
– Я вам так благодарен, не знаю как…
– Ключами больше не разбрасывайтесь, вот как, – не посоветовала, а потребовала Варя. – И хотя бы до апреля держите себя в руках – не ссорьтесь, не нервируйте девушку с нестабильной психикой.
– Она стабильная, – заспорил парень, оглянувшись на дверь. – Просто очень чувствительная. А я дурак толстокожий… Мы с ней настолько разные…
– Ну, не такие уж разные, как попугай и слоненок или барсук и койот, – сказала Варя, желая подбодрить приунывшего.
Объяснить, что имеет в виду, она не успела. Марик, уже вышедший на лестничную площадку, снова сунулся в квартиру и потянул ее за рукав:
– Давай уже, шевелись! Я сегодня еще должен объяснить малолетнему тупице из Лос-Анджелеса, как извлекать квадратный корень. А с этим делом мне ни один друг-барсук не поможет!
«Снеговик просыпается перед рассветом».
Все началось со снеговика. Почему-то слепить его было самым горячим желанием девятилетнего Севы Васильева. О снеговике, сладкой морковке вместо носа, которую нужно было обязательно раздобыть на больничной кухне, ведре, пластиковом, желательно ярко-красном, одолженном у уборщицы тети Кати, а также о шарфе, тоже красном, но в белую полоску, который еще предстояло из чего-то связать, он мог говорить часами и делал это, если находились желающие слушать.
Это была единственная тема, способная зажечь искорку интереса в печальных, застывших, не по-детски тусклых глазах с когда-то ярко-зеленой, а ныне поблекшей, словно выцветшей радужкой. Большую часть времени Сева проводил, отвернувшись к стенке, на больничной кровати, с которой вставал только по необходимости, а еще для того, чтобы проверить, не выпал ли необходимый для лепки снеговика снег.
Как на грех, осень в этом году выдалась долгой, теплой и совершенно бесснежной, да и декабрь оказался ей под стать. По крайней мере, за две недели до Нового года снега не было совсем. Он начинал идти только один раз, но так вяло и неубедительно, что даже не сумел покрыть тонким слоем серый асфальт. Начавшись вечером, снег нарисовал на больничной парковке странные узоры, то и дело переметаемые поднявшимся ветром, а к утру почти совсем растаял, из-за чего узоры сменились кляксами. Увидев их, Сева Васильев заплакал, хотя до этого никто из медицинского персонала ни разу не видел его плачущим. Все процедуры, в том числе мучительные, он переносил стоически, без единой слезинки. А тут вот вам, пожалуйста, расплакался из-за растаявшего снега!
Его лечащий врач Милана Сергеевна была уверена, что снеговик тут ни при чем, просто мама мальчика, до этого неотлучно находившаяся с ним на протяжении шести месяцев, которые длилось лечение, вынуждена прямо из больницы уехать в роддом, рожать. На второго ребенка семья решилась сразу же, как узнала о серьезном онкологическом диагнозе старшего сына. Кто-то из бесконечных консультантов сказал, что последним шансом может стать пуповинная кровь и плацента родного брата или сестры. И, хотя результата никто не гарантировал, на семейном совете было решено использовать все шансы до единого. Пусть даже они требовали девяти месяцев реализации.
