Александра Федоровна пришла в ужас.
— Отец, зачем ты все это говоришь?
Взгляд Распутина, вернувшись издалека, сосредоточился на ней.
— Если меня убьет родственник царя, никто из вашей семьи не проживет больше двух лет. Русский народ вам этого не простит. Позаботься о спасении и скажи своим родственникам, что я заплатил за них жизнью.
— Отец, это какая-то бессмыслица!
— Это видение, и оно приходит ко мне не в первый раз. Перед нами черная ночь, наполненная страданиями. Я ее не увижу. Мой час близок, но, хотя меня ждет горький удел, я его не боюсь.
Его снова охватила дрожь.
— Господи! Грех так велик, что земля содрогнется от голода и болезней. Мать-Россия будет потеряна.
Императрица снова его встряхнула.
— Отец, ты не должен так говорить. Ты нужен Алексею.
Распутин успокоился.
— Не бойся, матушка. Есть и другое видение. Избавление. Оно впервые пришло ко мне. О, какое пророчество! Я отчетливо его вижу.
Москва, наши дни
Вторник, 12 октября
13 часов 24 минуты
За какие-то пятнадцать секунд жизнь Майлза Лорда изменилась бесповоротно.
Сначала он увидел машину. Темно-синий «вольво»-универсал, окраска настолько сочная, что в ярком свете осеннего солнца машина казалась черной. Лорд обратил внимание, как резко дернулись вправо передние колеса и «вольво» метнулся наискосок к тротуару через оживленную Никольскую улицу. Потом заднее стекло, тонированное словно зеркало, опустилось, и искривленное отражение окружающих зданий сменилось черным прямоугольником, пронзенным стволом автомата.
Из ствола вырвались пули.
Лорд нырнул вниз. Упав на маслянистый асфальт, он услышал пронзительные крики. Тротуар, только что заполненный толпой туристов и служащих, вышедших на обеденный перерыв, мгновенно опустел; люди бросились врассыпную, укрываясь от града смертоносного свинца, который обрушился на источенный временем камень зданий сталинской эпохи.
Майлз откатился в сторону и посмотрел на Артемия Белого. Они только что обедали вместе. Он познакомился с этим дружелюбным молодым сотрудником Министерства юстиции два дня назад. Профессиональные юристы, они быстро сошлись друг с другом, ужинали вчера вечером и завтракали сегодня утром, беседуя о новой России и грядущих больших переменах. Оба радовались, что им суждено стать частью истории. Лорд открыл рот, чтобы крикнуть, предупредить, однако, прежде чем он успел произнести хоть слово, грудь Белого будто взорвалась, и на стекло витрины магазина брызнула кровь.
Непрерывные автоматные очереди напомнили Лорду старые гангстерские фильмы. Витрина разлетелась вдребезги, пролившись острыми осколками. Труп Белого повалился на них. От зияющих ран пахнуло металлическим смрадом. Лорд отпихнул безжизненное тело русского юриста. Кровь пропитала насквозь костюм Майлза, капала с рук. Он едва знал Белого. А что, если у него СПИД?
«Вольво» с визгом затормозил. Дверцы машины открылись, из нее выпрыгнули двое вооруженных автоматами мужчин в голубовато-серой милицейской форме, но без фуражек с красным околышем. Один имел покатый лоб, косматые волосы и мясистый нос кроманьонца. Тот, что выскочил сзади, был коренастый, лицо изрыто оспой, черные волосы зализаны назад. Лорд обратил внимание на его глаза — один как будто прищурен, а другой широко раскрыт.
Выскочивший сзади бросил Кроманьонцу по-русски:
— Проклятый черномазый остался жив.
Не ослышался ли он?
«Черномазый».
Русский эквивалент слова «ниггер».
За восемь недель, проведенных в Москве, Лорд не видел ни одного чернокожего, поэтому он сразу же понял, что дела плохи. Он вспомнил замечание из русской туристической брошюры, которую прочитал несколько месяцев назад. «Человек с темным цветом кожи вызывает определенное любопытство». Пожалуй, слишком мягко сказано.
Кроманьонец кивнул в ответ. Оба стояли ярдах в тридцати от Лорда, но тот не собирался ждать и выяснять, что им от него нужно. Вскочив на ноги, он бросился в противоположную сторону. Мельком оглянувшись, Лорд увидел, что они спокойно вскинули автоматы к плечу, готовые открыть огонь. Впереди показался перекресток. Лорд огромными прыжками преодолел последние метры, и тут позади снова раздались автоматные очереди.
Пули впивались в камень, поднимая в прохладный осенний воздух облачка пыли.
Прохожие спешили укрыться от шквального огня.
Лорд оказался перед толкучкой, уличным рынком, уходящим вдоль тротуара, покуда хватало глаз.
— Стрельба! — крикнул он по-русски. — Бегите!
Какая-то бабулька, торговавшая матрешками, мгновенно его поняла и зашаркала к ближайшей подворотне, закрывая морщинистое лицо платком. Подростки, продававшие газеты и пепси-колу, бросились в продуктовый магазин. Торговцы оставляли свои лотки и разбегались в разные стороны, словно тараканы. Появление мафии никого не удивляло. Лорд знал, что в Москве действует больше сотни организованных преступных групп. Заказные убийства, взрывы, поножовщина стали таким же обычным явлением, как и пробки на дорогах. С этим неизбежным риском приходилось сталкиваться всем, кто занимался уличной торговлей.
Лорд выскочил на запруженную Никольскую. Машины ползли с черепашьей скоростью. Пронзительно загудел клаксон, и прямо перед Лордом резко затормозило такси. Не удержав равновесия, он оперся окровавленными руками на капот. Водитель продолжал давить на сигнал. Обернувшись, Лорд увидел, как двое бандитов выбегают из-за угла. Толпа шарахнулась. Лорд присел, и тотчас же пули изрешетили всю левую сторону машины.
