Арбин по-прежнему сидел в темноте, ничего не понимая, но твердо намереваясь вмешаться, если что пойдет не так — да только как все должно идти?
Физики, не обращая на него внимания, прикрепляли электроды к голове пациента — это дело нескорое. Шект исследовал строение черепа по Ульстеру и, обнаружив извилистые, узловатые борозды, хмуро усмехнулся про себя. По бороздам черепа нельзя безошибочно определить возраст, но в данном случае они достаточно красноречивы. Этому человеку гораздо больше пятидесяти.
Потом Шект перестал улыбаться. Что-то не так с этими бороздами…
Он готов был поклясться, что перед ним первобытный, атавистический череп, но… Может быть, это следствие умственной неполноценности пациента? Тут пораженный Шект воскликнул:
— Как я не заметил — у него же на лице растут волосы! У него всегда росла борода? — спросил он у Арбина.
— Борода?
— Волосы на лице! Идите сюда! Видите?
— Да. — Арбин вспомнил, что утром тоже заметил это, но потом позабыл. — Да, он таким и родился… вроде бы.
— Давайте-ка мы их уберем. Вы же не хотите, чтобы он смахивал на дикого зверя, верно?
— Конечно.
Лаборант, натянув перчатки, удалил щетину с помощью депиляторной мази.
— У него и на груди волосы, доктор Шект, — сказал он.
— О небо! Дайте-ка посмотреть. Надо же, какой мохнатый! Ладно, оставим. Под рубашкой не видно. Продолжим с электродами. Ставим здесь, здесь и здесь. — Тонкие, как волоски, платиновые проволочки входили в кожу. Теперь по ним, сквозь черепные борозды, будут регистрироваться слабые микротоки, циркулирующие между клетками мозга.
Электроды подключили и выключили, и стрелки чувствительных амперметров дрогнули и опали. Иглы пишущих устройств прочертили на разграфленной бумаге несколько острых зубцов. Положив график на подсвеченное матовое стекло, физики склонились над ним и зашептались. До Арбина доносились отдельные слова:
— …Необычайная регулярность… посмотрите на высоту пятого зубца… надо бы проанализировать… и так ясно.
Затем началась долгая и утомительная процедура настройки синапсатора. Поворачивались тумблеры, снова и снова проверялись показания приборов. Наконец Шект улыбнулся Арбину:
— Теперь уже скоро.
Машина нависла над спящим, как неповоротливое голодное чудище. Ко всем конечностям прикрепили длинные провода, под голову подложили подушку из материала, похожего на твердую черную резину, закрепив ее зажимами на плечах. И наконец челюсти двух больших электродов противоположного заряда разъединились и прилипли к бледным пухлым вискам.
Шект, не сводя глаз с хронометра, положил руку на выключатель. Щелчок — и ничего как будто не произошло, даже бдительный Арбин ничего не заметил. Через три минуты — а казалось, прошли часы, — Шект снова щелкнул выключателем.
Его ассистент поспешно нагнулся над продолжающим спать Шварцем и с торжеством объявил:
— Жив.
Еще несколько часов взволнованные физики продолжали вести график работы мозга, исписав целые тома.
Далеко за полночь пациенту сделали укол, и у него дрогнули веки.
Измученный, но счастливый Шект отошел, потирая лоб.
— Все хорошо, но придется оставить его у нас на несколько дней, уважаемый, — твердо сказал он Арбину.
В глазах у фермера вспыхнула тревога.
— Но как же…
— Нет уж, положитесь на меня. Он будет цел и невредим, ручаюсь вам головой. Слышите — головой ручаюсь. Оставьте его нам; кроме нас, его никто не увидит. Если вы сейчас заберете его с собой, он может этого не пережить. Какой же вам прок? И потом, если он умрет, придется объяснять блюстителям, откуда взялся труп.
Последний довод доконал Арбина, и он спросил, проглотив слюну:
— А как же я узнаю, когда за ним можно приехать? Я вам своего имени не скажу!
— А я вас и не спрашиваю, — видя, что фермер сдается, сказал Шект. — Приезжайте ровно через неделю к десяти вечера. Я буду ждать вас у входа в тот самый гараж, где стоит сейчас ваша машина. Доверьтесь мне — вам нечего бояться.
Ночью Арбин выехал из Чики. Прошли сутки с тех пор, как незнакомец постучался к нему в дверь, и за это время Арбин преступил не один Наказ. Как это еще сойдет ему с рук?
Он невольно оглядывался, ведя двухколеску по пустой дороге. Вдруг за ним следят? Вдруг выследят, куда он едет? А может, его уже засняли, и теперь в архивах Братства, в далеком Вашенне, идет неторопливый поиск? Там хранятся данные на всех живых землян, еще не достигших Шестидесяти. Шестидесяти, которые когда-нибудь приходят ко всем землянам. Арбину до них оставалась еще четверть века, но с некоторых пор он жил в постоянном ожидании — из-за Грю, а теперь еще из-за незнакомца.
Что, если вообще не возвращаться в Чику?
Нет! Они с Лоа недолго смогут тянуть лямку за троих, а если они потерпят крах, откроется их первое преступление — укрывательство Грю. Видно, если уж раз нарушил Наказ, приходится продолжать.
Арбин знал, что вернется, чем бы это ему ни грозило.
Шект собрался прилечь только глубокой ночью, и то по настоянию обеспокоенной Полы, но спать не мог. Подушку будто нарочно изобрели для того, чтобы его удушить, простыни сбивались в комок. Шект встал и подошел к окну. Город был погружен во тьму, лишь где-то за озером небо слабо светилось голубым светом смерти, охватывающим всю Землю за исключением нескольких пятачков вроде этого.
События безумного дня продолжали прокручиваться в памяти. Отправив восвояси напуганного фермера. Шект первым делом отправился в Дом правительства. Энниус, должно быть, ждал его, потому что принял лично. На прокураторе по-прежнему был свинцовый костюм.
— А, Шект, добрый вечер. Эксперимент окончен?
— Окончен, и мой доброволец тоже чуть не скончался, бедняга.
— Хорошо, что я не остался, — содрогнулся Энниус. — Ученые, сдается мне, недалеко ушли от убийц.
— Он еще жив, прокуратор, и мы, возможно, спасем его, но…
— Я бы на вашем месте впредь ограничивался крысами. Но на вас просто лица нет, дружище. Вы-то давно должны были закалиться, не в пример мне.
— Старею, милорд.
— На Земле это опасное занятие, — сухо ответил Энниус. — Отправляйтесь-ка спать, Шект…
Шект все сидел у окна, глядя на темный город умирающего мира.
Два года, как он изобрел синапсатор, и все эти два года его держит в руках Общество Блюстителей Старины или Братство, как они себя называют.
Он написал шесть или семь статей, которые, если опубликовать их в «Сирианском журнале нейрофизики», могли бы принести ему галактическую известность, а он так мечтал о ней. Но рукописи пылились в столе, а взамен в «Физическом обозрении» появилась та жалкая надувательская статейка. Таковы методы Братства: лучше полуправда, чем ложь.
