Проснулся он, судя по солнцу, поздно. Встал, стряхнул с трусов сено, устыдившись своего почти голого вида. Увидел Перпетую, бредущую к дому с двумя полными ведрами воды. Подбежал, забрал ведра, бросив на ходу «здрасьте».

Она спросила у него на крыльце:

— Лидию видел?

— Да. Мы с ней… В общем, она пригласила меня на танец. — Он поставил ведра на лавку в сенях и потер не привыкшие к тяжестям ладони. — Но она такая неразговорчивая.

Перпетуя смотрела на Ивана внимательно и, как ему показалось, испытующе. Внезапно она протянула руку и похлопала его по плечу.

— Ты хороший парень, — сказала она. — Храни тебя Господь. Я, признаться, боялась, что ты воспользуешься случаем и добротой Лидии. Она так наивна и совсем беззащитна. Настоящее дитя природы. Спасибо тебе. Можешь, если хочешь, пожить у нас несколько дней. Работа для тебя найдется. Лидия глухонемая. Она немножко понимает по губам, но больше чувствует. Говорить не может совсем.

С помощью Лидии Иван перевез с противоположного берега свое имущество. Он сидел на веслах, а она безостановочно вычерпывала ковшом воду из полусгнившего баркаса. Из тушенки сварили замечательный борщ. В сумерках они с Лидией три раза прошлись бреднем возле берега и наловили ведро рыбы. В ту ночь Иван спал как убитый, и ему снилось, что Лидия танцует. Она, наверное, на самом деле танцевала, потому что он проснулся раньше нее и, выходя во двор, нечаянно увидел спящую девушку. Ее волосы разметались по большой голубой подушке, из-под пестрого одеяла торчали босые ноги с грубыми пятками. Лидия спала на спине с открытым ртом. Она показалась Ивану совсем девчонкой. Он вспомнил, что днем на его вопрос, сколько ей лет, она старательно вывела пальцем на горячем песке «100» и серьезно посмотрела ему в глаза.

Женщины по утрам и вечерам молились в маленькой часовенке, где тоже висело распятие и вырезанная из журнала картинка «Мария с младенцем» Рафаэля. В остальное время занимались огородом, хозяйством (они держали трех коз и с десяток кур), рукоделием.

Ивана попросили помочь заготовить в зиму дрова.

Он отпиливал сухие ветки, тут же рубил их, а Лидия, впрягшись в тачку с велосипедными колесами, возила их в дровяник. За пять дней они заготовили целую гору дров. У Ивана обгорела спина, и Перпетуя каждый вечер мазала ее густой белой мазью из поллитровой банки.

Как-то, смазывая Ивану спину, Перпетуя сказала:

— Ну вот, я так и знала: Лидия влюбилась в тебя. Не знаю, что делать теперь. Может, Лоида поможет.

Иван уже догадывался о чувствах Лидии. Он симпатизировал девушке — она была по-настоящему красива, но, анализируя ночами свое чувство к ней, пришел к выводу, что так любят собаку — пылко, преданно, до слез и боли при одной мысли о том, что с дорогим существом может что-то случиться, но это чувство примитивно и однобоко. Но собака иного и не требует. А вот Лидия…

Про нее Иван знал мало, точнее, совсем ничего не знал.

За столом она часто и подолгу смотрела на него, чем приводила в смущение, а когда Иван поднимал на нее глаза, своих не отводила. Первым всегда отводил взгляд он. Они вместе купались в реке — Лидия купалась в трусиках и белой маечке, плотно облегавшей стройное тело. Она нисколько не стыдилась, когда майка, намокнув, прилипала к коже и становилась прозрачной. Под ней обозначались высокие груди с темными сосками.

Как-то они переплыли на другой берег и углубились в лес. Иван, увидев место, где совсем недавно стояла его палатка, почувствовал ностальгию, ибо и та полоса его жизни, отмеченная до боли острой жаждой полного одиночества, тоже завершилась. Новая, теперешняя, полоса пока была отмечена полной неизвестностью. Правда, одно точно известно: домой он не хочет. Он никуда не хочет. И в то же время знает, что так вечно продолжаться не может.

— Лоида? А чем может помочь Лоида? — спросил вдруг Иван у Перпетуи.

— Она все может, — загадочно ответила та и громко зашуршала целлофаном, которым была закрыта банка с мазью. — Хоть это, говорят, грех.

Перпетуя быстро перекрестилась и что-то прошептала.

…Они с Лидией так и спади в разных концах сеновала, только теперь Лидия по ночам не танцевала. Как-то, проснувшись среди ночи, он решил выйти за малой нуждой. Возвращаясь, увидел сидящую на порожке Лидию. Она была в тех же трусах и майке, в каких купалась. Ивану показалось, что Лидия за последние дни заметно похудела — днем ему некогда было обращать на это внимание. Правда, лунный свет так обманчив…

Он сел рядом и положил руку ей на плечо, — почему-то ему показалось, что Лидия очень нуждается сейчас в его хотя бы скупой и сдержанной ласке. Он не ошибся.

Она вдруг прижалась к его плечу и зарыдала.

— Ну, что ты, что ты… — Иван растерялся. Он обнял ее, крепко прижал к себе, невольно вздрогнув от прикосновения ее упругих грудей к своему голому телу.

Лидия уцепилась руками ему за шею, прижалась еще крепче. По телу Ивана прокатилась волна дрожи — он вдруг почувствовал острое живительное желание.

«Что делать? — пронеслось в мозгу. — Она тоже хочет меня… Если у меня сейчас получится с ней, значит, я излечился… Но нельзя быть эгоистом… А что дальше?..»

Он потянулся к ее губам, и они раскрылись ему навстречу. Он встал, не отпуская Лидию от себя — захотелось почувствовать ее всем телом. Она привстала на пальчики, но ему все равно пришлось наклонить голову — Иван был рослым парнем.

«Ей даже не объяснишься в любви, — подумал он. — Но ведь я, наверное, и не люблю ее…»

Она вдруг уперлась ему в грудь руками и с силой оттолкнулась.

— Ты что? — удивился он.

Лидия стиснула руки в кулаки и стала колотить ими себя по голове, лицу, груди. Он опешил поначалу, потом поймал ее за запястья и попытался снова привлечь к себе.

Она вывернулась, высвободила с силой свои руки и побежала в сторону реки. Иван бросился за ней. Ночь была темная, он несколько раз спотыкался о кочки и ветки. Он слышал, как Лидия с шумным плеском бросилась в воду и поплыла. Не долго думая он поплыл следом.