— Лот номер тридцать два, высокие напольные часы, купленные в имении…
Корнелиус пробежался глазами по залу и остановил взгляд на секретарше аукциониста, которая стояла в углу с открытым каталогом и записывала цену после каждого удара молотка. Он подошёл к ней, и вдруг мимо него быстро прошла какая-то женщина, которая показалась ему знакомой.
— Шахматы уже выставляли? — задыхаясь, спросил Корнелиус.
— Сейчас посмотрю, сэр, — ответила секретарша, листая каталог. — Да, вот они, лот двадцать семь.
— За сколько они ушли? — поинтересовался Корнелиус.
— За четыреста пятьдесят фунтов, сэр, — сообщила она.
Вечером Корнелиусу позвонил мистер Боггс и сообщил, что на дневных торгах было выручено 902 800 фунтов — гораздо больше, чем он ожидал.
— Вы случайно не знаете, кто купил шахматы? — был единственный вопрос Корнелиуса.
— Нет, — ответил мистер Боттс. — Могу лишь сказать, что покупатель не присутствовал лично и сделку оформлял поверенный. Он заплатил наличными и сразу забрал их.
Поднимаясь в спальню, Корнелиус признался себе, что всё прошло по плану, кроме страшной потери шахмат, и виноват в этом только он один. К тому же он знал, что Фрэнк никогда не заговорит об этом случае, и от этого ему было ещё хуже.
Телефон зазвонил в 7:30 утра, когда Корнелиус был в ванной. Очевидно, кто-то не спал всю ночь, глядя на часы и дожидаясь момента, когда приличия позволят его побеспокоить.
— Это ты, Корнелиус?
— Да, — ответил он, громко зевая. — Кто говорит? — спросил он, хотя сразу узнал голос.
— Элизабет. Извини за ранний звонок, но мне нужно срочно с тобой встретиться.
— Конечно, дорогая, — ответил он. — Приезжай днём на чашку чая.
— О нет, я не могу ждать так долго. Мне нужно увидеться с тобой утром. Могу я подъехать часам к девяти?
— Извини, Элизабет, но у меня уже назначена встреча на девять. — Он немного помолчал. — Пожалуй, я мог бы уделить тебе минут тридцать в десять часов, тогда я не опоздаю на встречу с мистером Боттсом в одиннадцать.
— Я могла бы подбросить тебя до города, если хочешь, — предложила Элизабет.
— Спасибо тебе огромное, дорогая, — сказал Корнелиус, — но я привык ездить на автобусе, и, в любом случае, не хочется тебя обременять. Жду тебя в десять. — Он положил трубку.
Корнелиус принимал ванну, когда телефон зазвонил второй раз. Он нежился в тёплой воде и ждал, когда звонки прекратятся. Он знал, что это Маргарет, и не сомневался, что она перезвонит через несколько минут.
Не успел он вытереться, как снова раздался звонок. Он не спеша вошёл в спальню и снял трубку.
— Доброе утро, Маргарет.
— Доброе утро, Корнелиус, — недоумённо произнесла она, но, быстро справившись с удивлением, добавила: — Мне нужно срочно тебя увидеть.
— Да? Что случилось? — спросил Корнелиус, прекрасно зная, что именно случилось.
— Я не могу обсуждать столь деликатный вопрос по телефону, но я бы могла заехать к тебе часов в десять.
— К сожалению, я уже договорился встретиться в десять с Элизабет. Похоже, ей тоже срочно понадобилось что-то со мной обсудить. Приезжай к одиннадцати?
— Пожалуй, лучше я приеду прямо сейчас, — нервно произнесла она.
— Нет, боюсь, я не смогу встретиться с тобой раньше одиннадцати, дорогая. Так что — или в одиннадцать, или днём. Что тебя больше устраивает?
— В одиннадцать, — без колебаний ответила Маргарет.
— Я так и думал, — сказал Корнелиус. — До встречи, — добавил он и положил трубку.
Корнелиус оделся и спустился завтракать на кухню. На столе его ждали тарелка кукурузных хлопьев, местная газета и конверт без почтового штемпеля, хотя Паулины нигде не было видно.
Он налил себе чашку чая, разорвал конверт и достал чек на пятьсот фунтов, выписанный на его имя. Он вздохнул. Значит, Паулина продала машину.
Он листал субботнее приложение и наткнулся на страницу объявлений о продаже домов. Когда телефон зазвонил в третий раз за утро, он даже не догадывался, кто бы это мог быть.
— Доброе утро, мистер Баррингтон, — произнёс жизнерадостный голос. — Это Брюс из агентства недвижимости. Я решил позвонить вам и сообщить, что нам поступило предложение, превышающее вашу цену на «Уиллоус».
— Отличная работа, — похвалил его Корнелиус.
— Спасибо, сэр, — поблагодарил агент. Он говорил более почтительно, чем все, с кем общался Корнелиус в последнее время. — Но мне кажется, нам не следует сразу соглашаться. Уверен, мне удастся выжать из них немного больше. Если получится, я бы посоветовал вам принять предложение и потребовать десять процентов задатка.
— По-моему, хороший совет, — согласился Корнелиус. — И как только они подпишут договор, я хочу, чтобы вы подыскали мне новый дом.
— Какой дом вас интересует, мистер Баррингтон?
— Мне нужно что-нибудь вполовину меньше «Уиллоус», с парой акров земли. И ещё я хотел бы остаться в этом же районе.
— Думаю, сложностей не возникнет, сэр. У нас сейчас есть пара превосходных домов в каталоге, так что, уверен, мы подберём вам подходящий вариант.
— Спасибо, — поблагодарил Корнелиус. Приятно, что хоть для кого-то этот день начался хорошо.
Он, посмеиваясь, читал статью на первой полосе, когда раздался звонок в дверь. Он посмотрел на часы. До десяти оставалось ещё несколько минут, значит, это не Элизабет.
За дверью стоял мужчина в зелёной униформе с планшетом в одной руке и пакетом — в другой.
— Распишитесь здесь, — только и сказал посыльный, протянув ему шариковую ручку.
Корнелиус поставил подпись внизу страницы. Он хотел спросить, кто прислал пакет, но в этот момент его внимание отвлекла машина, свернувшая на подъездную дорожку.
— Спасибо, — кивнул он и, положив пакет в холле, спустился по лестнице навстречу Элизабет.
Когда машина остановилась у крыльца, Корнелиус с удивлением увидел, что на пассажирском сиденье сидит Хью.
— Спасибо, что согласился принять нас так быстро, — сказала Элизабет, которая, судя по её виду, провела ещё одну бессонную ночь.
— Доброе утро, Хью, — поздоровался Корнелиус, подумав, что брату, видимо, тоже всю ночь не давали уснуть. — Пожалуйста, проходите на кухню — к сожалению, это единственное отапливаемое помещение в доме.
Проходя по длинному коридору, Элизабет остановилась перед портретом Дэниела.
— Я так рада, что он снова на своём законном месте, — заметила она. Хью согласно кивнул.
Корнелиус уставился на портрет, который не видел после аукциона.
— Да, снова на своём законном месте, — повторил он и повёл их на кухню. — Итак, что привело вас в «Уиллоус» в субботнее утро? — поинтересовался он, наливая воду в чайник.
— Стол Людовика XIV, — нерешительно проговорила Элизабет.
— Да, мне будет его не хватать, — вздохнул Корнелиус. — Но с твоей стороны, Хью, это был благородный жест, — добавил он.
— Благородный жест… — повторил Хью.
— Да. Я решил, что таким образом ты вернул мне сто тысяч, — сказал Корнелиус и повернулся к Элизабет. — Я недооценивал тебя, Элизабет. Подозреваю, это с самого начала была твоя идея.
Элизабет и Хью в недоумении уставились друг на друга, потом заговорили одновременно.
— Но мы не… — произнёс Хью.
— Мы, скорее, надеялись… — проговорила Элизабет.
И оба замолчали.
— Скажи ему правду, — решительно потребовал Хью.
— О? — притворно удивился Корнелиус. — Я неправильно понял то, что произошло вчера утром на аукционе?
— Да, к сожалению, неправильно, — резко побледнев, ответила Элизабет. На её лице не осталось ни кровинки. — Видишь ли, дело в том, что всё вышло из-под контроля, и я торговалась дольше, чем могла себе позволить. — Она немного помолчала. — Я никогда раньше не бывала на аукционах, и когда упустила напольные часы, а потом увидела, как Маргарет по дешёвке приобрела Тёрнера… боюсь, я слегка потеряла голову.
— Ну, ты всегда можешь снова выставить его на продажу, — с притворной грустью сказал Корнелиус. — Это прекрасный стол, и я уверен, цена на него не упадёт.
— Мы уже думали об этом, — ответила Элизабет. — Но мистер Боттс говорит, что следующий мебельный аукцион будет не раньше, чем через три месяца. А в каталоге чётко написано: расчёт в течение семи дней.
— Но я не сомневаюсь, что если бы вы оставили стол у него…
— Да, он предложил нам это, — сказал Хью. — Но мы не подумали, что аукционисты прибавляют к цене ещё пятнадцать процентов, так что фактически мы должны заплатить сто двадцать шесть тысяч пятьсот фунтов. Что ещё хуже, если мы снова выставим его на продажу, они опять удержат пятнадцать процентов от цены, и в итоге мы потеряем больше тридцати тысяч.
— Да, вот так аукционисты зарабатывают деньги, — вздохнул Корнелиус.
— Но у нас нет тридцати тысяч, не говоря уж о ста двадцати шести! — воскликнула Элизабет.
Корнелиус неторопливо налил себе ещё одну чашку чая, делая вид, что погружён в раздумья.
— Хм, — наконец проговорил он. — Мне непонятно, как, по-вашему, я могу вам помочь, учитывая мои нынешние финансовые затруднения.
— Мы думали, раз аукцион собрал почти миллион фунтов… — начала Элизабет.
— Гораздо больше, чем ожидалось, — вставил Хью.
— Мы надеялись, ты скажешь мистеру Боттсу, что решил оставить стол себе, а мы, конечно же, подтвердим, что нас это устраивает.
— Ещё бы, — сказал Корнелиус, — но это не решит вашу проблему. Вы всё равно будете должны аукционисту шестнадцать тысяч пятьсот фунтов и можете потерять ещё, если через три месяца не сумеете продать стол за сто десять тысяч фунтов.
Ни Элизабет, ни Хью не произнесли ни слова.
— У вас есть что продать, чтобы собрать нужную сумму? — наконец спросил Корнелиус.
— Только дом, но он уже заложен, — ответила Элизабет.
— А акции вашей компании? Уверен, если вы их продадите, вам хватит денег, чтобы оплатить комиссионные.
— Но кто захочет купить их? — воскликнул Хью. — Мы же только-только начинаем поднимать голову.
— Я, — ответил Корнелиус.
Оба с удивлением смотрели на него.
— И в обмен на ваши акции, — продолжал Корнелиус, — я прощу вам долг и улажу все проблемы с мистером Боттсом.
Элизабет начала было возражать, но Хью перебил её:
— У нас есть альтернатива?
— Не думаю, — ответил Корнелиус.
— Значит, у нас не осталось другого выбора, — подытожил Хью, повернувшись к жене.
— Но как же так? Мы же столько времени и сил вложили в эту компанию! — запричитала Элизабет.
— Последнее время магазин почти не приносит прибыли, Элизабет, и ты это знаешь. Если мы не примем предложение Корнелиуса, то всю оставшуюся жизнь будем выплачивать долги.
Элизабет, как ни странно, промолчала.
— Ну что ж, похоже, мы договорились, — сказал Корнелиус. — Вы можете прямо сейчас заглянуть к моему поверенному и поговорить с ним. Он проследит, чтобы всё было в порядке.
— А ты уладишь вопрос с мистером Боттсом? — спросила Элизабет.
— Как только вы подпишете документ о передаче акций, я сразу же переговорю с мистером Боттсом. Уверен, мы всё уладим к концу недели.
Хью склонил голову.
— И мне кажется, было бы разумно, — продолжал Корнелиус — они оба с испугом посмотрели на него, — если бы Хью остался председателем совета директоров компании. С соответствующим жалованьем, разумеется.
— Спасибо, — поблагодарил Хью, пожимая руку брату. — Весьма великодушное предложение в сложившихся обстоятельствах.
В коридоре Корнелиус снова внимательно посмотрел на портрет сына.
— Ты уже подыскал себе жильё? — поинтересовалась Элизабет.
— Похоже, с этим не будет никаких проблем, спасибо, Элизабет. Мне предложили за «Уиллоус» гораздо больше, чем я рассчитывал. К тому же аукцион принёс неожиданный доход. Теперь я смогу расплатиться с кредиторами, и у меня ещё останется вполне приличная сумма.
— Тогда зачем тебе наши акции? — резко повернулась к нему Элизабет.
— А зачем тебе мой стол Людовика XIV, дорогая? — ответил Корнелиус, выходя с ними за дверь. — До свидания, Хью, — махнул он брату, когда Элизабет села в машину.
Корнелиус собирался вернуться в дом, но заметил Маргарет, подъезжавшую к дому на своей новой машине, и решил подождать её. Когда она остановила «ауди», Корнелиус открыл дверцу, помогая ей выйти.
— Доброе утро, Маргарет. — Они вместе поднялись по ступенькам дома. — Приятно снова видеть тебя в «Уиллоус». Даже не помню, когда ты была здесь в последний раз.
— Я совершила ужасную ошибку, — призналась сестра, даже не дойдя до кухни.
Корнелиус снова наполнил чайник и ждал, когда она расскажет то, что ему и так было известно.
— Буду говорить без обиняков, Корнелиус. Понимаешь, я не знала, что было два Тёрнера.
— О да, — сухо ответил Корнелиус. — Джозеф Маллорд Уильям Тёрнер, вероятно, лучший художник, когда-либо родившийся на этих берегах, а Уильям Тёрнер из Оксфорда — просто однофамилец, который, хотя и писал примерно в то же время, не идёт ни в какое сравнение с мастером.
— Но я этого не знала… — повторила Маргарет. — И в итоге я заплатила слишком много не за того Тёрнера — не без помощи моей снохи, кстати, — добавила она.
— Да, я был приятно удивлён, когда прочитал в утренней газете, что ты попала в Книгу рекордов Гиннеса, заплатив рекордно высокую цену за этого художника.
— Я обошлась бы и без этого рекорда, — заметила Маргарет. — Вообще-то, я надеялась, что ты переговоришь с мистером Боттсом и…
— И что? — с невинным видом спросил Корнелиус, наливая сестре чашку чая.
— Объяснишь ему, что произошла чудовищная ошибка.
— К сожалению, это невозможно, дорогая. Видишь ли, после удара молотка сделка считается совершённой. Таков закон.
— Может, ты поможешь мне выкупить картину? — предположила Маргарет. — В конце концов, газеты пишут, что один только аукцион принёс тебе почти миллион фунтов.
— Но мне нужно решить ещё столько проблем, — вздохнул Корнелиус. — Не забывай, как только поместье будет продано, мне придётся искать себе какое-то жильё.
— Но ты всегда можешь пожить у меня…
— Это второе подобное предложение за утро, — заметил Корнелиус. — Как я уже объяснил Элизабет, вы обе мне отказали, и в результате мне пришлось искать другие варианты.
— Значит, я разорена! — драматически воскликнула Маргарет. — Потому что у меня нет десяти тысяч фунтов, не говоря уж о пятнадцати процентах. Кстати, о них я тоже не знала. Понимаешь, я рассчитывала получить небольшую прибыль, выставив картину на аукционе «Кристи».
Наконец-то я слышу правду, подумал Корнелиус. Или, может, половину правды.
— Корнелиус, ты всегда был самым умным в семье, — взмолилась Маргарет со слезами на глазах. — Наверняка ты можешь придумать, как выйти из этого положения.
Корнелиус мерил шагами кухню, делая вид, что напряжённо думает. Сестра следила за каждым его движением. Наконец он резко остановился прямо перед ней.
— Думаю, я нашёл выход.
— Какой? — закричала Маргарет. — Я согласна на всё!
— На всё?
— На всё, — повторила она.
— Хорошо, тогда я тебе скажу, что я сделаю, — заявил Корнелиус. — Я заплачу за картину в обмен на твою новую машину.
На минуту Маргарет потеряла дар речи.
— Но она обошлась мне в двенадцать тысяч фунтов, — наконец выговорила она.
— Возможно, но теперь она подержанная, и ты не получишь за неё больше восьми тысяч.
— Но на чём же я буду ездить?
— Попробуй на автобусе, — посоветовал Корнелиус. — Очень тебе рекомендую. Когда ты выучишь расписание, это изменит всю твою жизнь. — Он бросил взгляд на часы. — Кстати, можешь начать прямо сейчас — через десять минут подойдёт твой автобус.
