Торопясь выполнить намеченное, Жакемон почти не задерживался даже в главных городах, оставляя удовольствие осмотреть их на обратный путь. В Дели английский резидент представил его старому императору, коронованному рабу Ост-Индской компании, который дал нашему соотечественнику цивильный лист[46] на четыре миллиона. Счастливый уже тем, что ему выпала честь лицезреть живого француза, добряк император посвятил гостя в сан «сахед бахадур», или победоносного рыцаря, что с благодарностью принял Жакемон, как и титул барона.
Француза пригласили на охоту с гончими эти заядлые спортсмены-англичане, которые даже в первобытную страну переносят развлечения метрополии. «Я выказал, — пишет Жакемон, — такое же безразличие, как и они, к своей голове и конечностям, преследуя вместе с ними кабанов. Совершенно случайно я не свалился с седла. Падения с лошади стоят сразу после хронического гепатита и перед холерой в списке причин смерти в этой стране. Несколько сломанных ног и раздробленных плеч — столь обычная принадлежность индийской охоты, что она никогда не ведется без хирурга. Что касается львов или тигров, то это — разумеется, для джентльменов — забава самая невинная, поскольку на них охотятся не на лошадях, а только на слонах. Каждого охотника помещают, как свидетеля перед английским судом, в высоко вознесенную над землей клетку, привязанную к спине животного. Небольшой артиллерийский арсенал рядом с ним: пара ружей и пара пистолетов. Случается, правда весьма редко, что тигр, взбудораженный собачьим лаем, прыгает прямо на голову слона, но нашего брата это не касается: забота махаута[47], которому платят двадцать пять франков в месяц, — принимать на себя подобного рода испытания. В случае смерти последнего он остается, по крайней мере, полностью отмщенным, ибо слон не играет безмятежно, словно в дудочку, на своей трубе, когда чувствует, что тигр оседлал ему шею. Он «обрабатывает» врага со всем усердием, так что охотникам остается лишь добить хищника в упор. Как вы можете видеть, погонщик выполняет в некотором смысле роль ответственного редактора.
За вашей спиной на слоне устраивается другой сопровождающий, в чьи обязанности входит держать зонтик над вашей головой. Его положение еще хуже, чем у проводника: когда перепуганный слон мчится впереди тигра, тот бросается на него сзади, стремясь пробраться к затылку, и подлинная роль сопровождающего — быть съеденным вместо джентльмена.
В Индии торжествует утопический социальный порядок по отношению к “светским людям”. В Европе бедняки носят богатых на руках, но только в метафорическом смысле; здесь это обыденная реальность. Вместо тружеников и обжор, или руководимых и руководителей — тонких нюансов европейской политики, — в Индии есть только носимые и носильщики; это более ясно».
Из Дели Жакемон направился в Мератх, Ширдану и Шарумпур и добрался до Хардвара, маленького городка на берегу Ганга, при выходе его из Гималаев. Это как раз было время знаменитой ежегодной ярмарки, куда съезжаются китайцы, тибетцы, татары, кашмирцы, узбеки, афганцы, персы и пр. Жакемон надолго распростился с равнинами и направился со своими повозками и быками в горную местность. Из предосторожности, а также для облегчения своего продвижения, он оставил врачу, директору маленького ботанического сада в Шарумпуре, самый тяжелый багаж и коллекции, сформированные после выхода из Дели. Прибыв в Дерху, он расстался с быками и лошадью и продолжил путь пешком, с палкой в руке, подступив к первому порогу гигантских гор.
После этой пробной и очень трудной экспедиции Жакемон выступил снова в путь с тридцатью пятью носильщиками и с небольшим эскортом из солдат-гуркхов[48], бесстрашных и надежных горцев. Питаясь отварным рисом и жесткой козлятиной, утоляя жажду из горных ручьев, засыпая на каменистой почве, кое-как прикрывшись полотняным тентом, он начинает страдать от холода. А кроме резкого падения температуры — почти ежедневные страшные ураганы, сопровождаемые дождями и градом.
Влияние высоты в этих местах уравновешивается влиянием широты, составляющей тридцать один градус. Однажды путешественник ночует в лесу из абрикосовых деревьев, которые только-только выпускают листочки в начале мая. Пол его палатки, без преувеличения, покрыт цветами: это земляничные кустики усеяли все пространство. С другой стороны, растения наших европейских лесов или же настолько близкие к ним, что только ботаник способен уловить различия, доминируют в средней зоне Гималаев. Они сочетаются с некоторыми другими, чуждыми для наших краев, но имеющими своих собратьев на равнинах Северной Америки. Обстоятельство весьма существенное, помогающее идентифицировать цветы и растения по высоте их произрастания, какова бы ни была при этом широта местности.
Наконец Жакемон прибывает в Шимлу, превратившуюся нынче в прекрасный санаторий, где лечатся пострадавшие от ужасного климата Индии служащие и военные. Но во времена Жакемона это был скромный городок, затерявшийся у границ Китайской империи. Путешественника великолепно принял офицер, в обязанности которого входило руководить военной, политической, юридической и финансовой службами в регионе, капитан артиллерии по фамилии Кеннеди, который и был подлинным основателем Шимлы.
Вот как это произошло: девять лет тому назад капитан Кеннеди, жестоко страдавший в долине от знойного лета, надумал разбить стоянку под сенью густых кедров. Он был один со своей свитой и прислугой. Друзья приехали его навестить и нашли место очаровательным, а климат — превосходным. Призвали несколько сот горцев, которые вырубили деревья вокруг стоянки, обтесали их грубо под прямым углом и с помощью рабочих, пришедших из долины, соорудили в течение месяца просторный дом. Но каждый из приглашенных захотел такого же дома и для себя, так что вскоре с полсотни построек усеяли склоны. И, словно по мановению волшебной палочки, целый поселок возник среди гималайских деревушек; в скалистой породе прорубили отличные дороги, и в семистах лье от Калькутты, на высоте семи тысяч футов над уровнем моря, воцарилась роскошь индийской столицы вместе со всем утонченным комфортом, столь любезным сердцу англичан.
