— … а вот так он переключается.
Мири заглянула в коробку и вытащила металлический стержень с блестящим кончиком.
— Вот, это для радара, крепится прямо сюда. Это предназначалось для поиска туннелей… — она заметила, как Хуан разглядывает последнюю находку, и улыбнулась, поддразнивая. — Мальчики! В этой коробке есть еще одна такая штучка… Бери, бери. Только не надо проводить здесь полевые испытания. Ты весь дом поставишь на уши.
Через несколько минут они оба, нагруженные батарейками и с зондами за спиной, пялились друг на друга через очки и хохотали.
— Ты похож на человека-муху, — сообщила Мири. В инфракрасном свете очки были огромными черными фасетчатыми глазами, а разгрузки могли сойти за хитиновый панцирь с блестками, где была активная батарейка.
Хуан взмахнул своим зондом.
— Й-йес!!! Мы — мухи-убийцы!
А в этом что-то есть…
— Знаешь, мы так вырядились… Спорю, если мы нарвемся в Торри Пайнс на группу «Foxwarner», нас пригласят сниматься.
Такое случалось, но чаще участие зрителей состояло в другом: они подбрасывали идеи относительно содержания и развития сюжетов. Мири засмеялась.
— Я же говорила: классный проект.
Мири вызвала машину, чтобы отправиться в Торри Пайнс. Ребята поднялись по лестнице и обнаружили, что мистер Гу стоит рядом с Уильямом Болванусом — с таким видом, словно пытается спрятать улыбку.
— Отлично смотритесь, — он покосился на Уильяма. — Готов?
Уильям улыбнулся.
— Когда скажешь, Билл.
Мистер Гу проводил всех троих к парадной двери. Машина Мири уже была там. Солнце почти погрузилось в стену прибрежного тумана, которая становилась все выше, по мере того как остывал вечерний воздух.
Ребята сняли очки и пошли через лужайку: Хуан впереди, Мири следом, за руку с Уильямом. С родителями Мириам Гу была почтительной и дерзкой одновременно. С дедушкой она становилась совсем другой. Хуан так и не понял, как она смотрит на Уильяма: доверчиво или покровительственно. В любом случае, все это странно.
Когда все трое забрались в машину, Уильям сел спиной к движению. Дорога проходила через восточный Фоллбрук. Окрестные участки выглядели довольно мило, хотя им не хватало той «красоты по стойке „смирно“», которая отличала Кэмп Пендлтон. Здесь и там домовладельцы украшали свои владения рекламой.
Мири смотрела назад, на рваную линию прибрежного тумана, которая вырисовывалась на фоне тускло сияющей синевы неба.
— «Туман бесстыдный тут», — процитировала она.
— «Опустит когти в нашу землю», — подхватил Хуан.
— «Запустит», — поправила Мири, и оба засмеялись. Это была просто цитата из прошлогоднего представления на День Всех Святых, однако для учеников Фэрмаунта она имела совсем иное значение. Возможно, никто не стал бы стенать по поводу «тумана на кошачьих лапах», как в прошлом, двадцатом веке. Однако… По вечерам близ побережья всегда был туман, но когда он появлялся, лазерная связь начинала давать сбои… и мир менялся.
— Судя по метеосводке, через час почти весь Торри Пайнс будет в тумане.
— И там появятся призраки.
— Вот класс!
И пока парк ничем не оснащен, особого разнообразия будет не добиться никакими способами.
Машина свернула на Рейч Роуд и поехала на восток, в направлении экспресс-шоссе. Вскоре туман казался просто очень низкими облаками, в которые погружалось послеполуденное солнце.
Пока они ехали, Уильям не произнес ни слова. Он взял с собой очки и батарейки к ним, но от разгрузки отказался, прихватив взамен старую брезентовую сумку. Кожа Болвануса была молодой и гладкой, но блестела от пота, взгляд пристальный, но блуждал, словно не зная, на чем задержаться. Он был способен к общению, этого Хуан не отрицал, но эти подергивания… они совсем не такие, как у взрослого, который надел «умную одежду». В них было что-то болезненное.
Хуан запросил экспериментальные модели заболеваний с подобными симптомами. Направление — геронтология… Такой странный вид кожи — признак регенерации тканей, обычное дело. Что касается дрожания… Болезнь Паркинсона? Может быть, но сегодня это очень редкая болезнь. Тогда Альцгеймера? Нет, симптомы не совпадают. Ага: «Восстановительный синдром после болезни Альцгеймера». Должно быть, до того, как терапия начала действовать, старина Уильям был настоящим овощем. Теперь его нервная система восстанавливалась. В результате может получиться вполне здоровый человек, даже если его личность случайно окажется чуть-чуть не такой, как прежде. Эти подергивания — признак окончательного воссоединения с собственной периферической нервной системой. На сегодняшний день насчитывается около пятидесяти тысяч пациентов, которых удалось вылечить от болезни Альцгеймера. Берти даже сотрудничал с некоторыми из них. Но близко, лично… Хуану стало дурно. Конечно, это здорово — что на время восстановления Уильям переехал к своим детям. Однако зачислять его в высшую школу Фэрмаунта — не самая лучшая идея. Правда, тема, которой он занимается, обзывается так: «Печатные устройства — одномоментное состояние». По крайней мере, это позволяло ему ни с кем не общаться.
Мири смотрела в окно, хотя Хуан понятия не имел, что она там видит.
— Ты знаешь, — внезапно произнесла она, — этот твой друг, Берти Жабеныш[23]… — и скорчила такую гримасу, словно покрытая слизью и бородавками жаба, которая появилась на сидении между ними, сидела здесь все время. Жаба выглядела очень реалистично.
— О… Так что «Берти»?
— Весь семестр он совал нос в мои дела, все время меня дергал, сплетничал про меня. Он надул эту идиотку Аннет, чтобы она впихнула меня в одну команду с тобой… Нет, против тебя я ничего не имею. Вышло очень неплохо, — она выглядела немного смущенной. — Но так или иначе, Берти чертовски напористый тип.
С этим было трудно поспорить. Но внезапно его осенило.
— Вы друг на друга в чем-то похожи.
— Что?!
— Ну… вы оба чертовски напористые.
Мири уставилась на него, раскрыв рот. Будет буря.
Но тут Хуан заметил, что Уильям наблюдает за ней, а на его губах играет странная улыбка. Мири закрыла рот и свирепо взглянула на Хуана.
— Да. Ты прав. Знаешь, в чем мой самый большой талант — по мнению Элис? В том, что я умею вовремя заткнуться. Между нами говоря, я бываю весьма мерзкой.
С минуту она смотрела в сторону.
— Но кроме хватки и желания покомандовать, я не вижу у себя никакого сходства с Берти. Я шумная. Я одиночка. Жабеныш — подлец и трус. Он всюду сует свои слизкие пальчики. И никто не знает, кто он такой на самом деле.
— Неправда. Я знаю Берти с шестого класса. А дружим мы почти два семестра. Он «дистанционник», вот все. Он живет в Эванстоне[24].
Она запнулась — наверно, искала ссылки на «Эванстон».
— А ты хоть раз бывал в Чикаго? Ты когда-нибудь встречался с Берти лично!
— Ну, как тебе сказать… В последнее Благодарение я гостил у него почти неделю, — это произошло сразу после того, как голубые пилюли начали действовать. — Он сводил меня в музей железнодорожных перевозок — он рассказывает не хуже, чем в «Службе 411». Еще я познакомился с его предками, видел их дом. Хочешь, сказать, что он вообще всех надул? Берти — обычный мальчик, такой, как я.
