Я не хотел. Бездумная спешка биолабораторий, которые творили с помощью залихватских расщеплений ДНК все, что им в голову взбредет — от кентавров до василисков, не говоря уж о грифонах, — всегда ставила меня в тупик. С другой стороны, существует такое понятие, как добросовестность. Если нам предстояло протестовать против (или настаивать на) ограничений экспорта/импорта драконов, мне следовало посмотреть на образчик.
— В котором часу? — спросил я.
— В девять. Ровно в девять.
— Заметано.
Но я опоздал. Меня задержал неприятный разговор с владельцем дома касательно просроченного арендного платежа, и в лабораторию «Химера» я добрался только в половине десятого. Дежурная развалина у входа щеголяла в униформе — такой же морщинистой и поблеклой, как он сам. Служащий бросил на меня тусклый взгляд и сказал:
— Мистер Карвер? Вас ждут. Первая комната налево. Зверюга там.
— Дракон?
Он угрюмо уставился на меня.
— Не-а. Дракон прямо вперед, но вам не к нему. Вам — в комнату налево.
На протяжении двадцати лет нашей адвокатской практики я слышал, как Уолдо обзывали по-всякому, но вот «зверюгой» — никогда. В недоумении я открыл указанную дверь.
Голос, который приветствовал меня, принадлежал не Уолдо: приятный музыкальный баритон на октаву ниже. Что вполне понятно, так как владелица голоса вымахала выше двух метров, и Уолдо доставал ей только до подбородка.
Она игнорировала мое появление и продолжала читать вслух:
— «Статья двенадцатая: если участник не прибудет в срок к его/ее/его выступлению в отборочных играх, в полуфинале или в финале, он/она/оно лишается права на дальнейшее участие в турнире, а также всех предыдущих накоплений и/или призовых денег при условии, что утверждение о чрезвычайных обстоятельствах может быть доказано перед арбитражным судом, одобренным устроителями турнира… (вот такая абракадабра и выворачивает мои мозги наизнанку)… перед участием указанного участника в каком-либо из мероприятий турнира».
Что, черт побери, все это значит?
Уолдо ответил солидным адвокатским кивком.
— Очень мило. Это значит, что если вы не явитесь на мероприятие, то потеряете все, коли не сможете доказать им заранее, что никак не могли на него явиться. А это практически невозможно. — Тут он заметил мое присутствие и обернулся ко мне: — Генри, это Хельга Свенсен… А вот мой партнер Генри Карвер. Просто маг и волшебник, когда дело касается контрактов. Не пропустит ни единого пункта мелким шрифтом. Если вам нужен специалист, чтобы вывернуть слова контракта наизнанку для аннулирования этого контракта, он перед вами.
Хельга кивнула мне с высоты своего роста, не без некоторого оправданного скептицизма, а я воспользовался случаем рассмотреть нашу новую клиентку получше. На ней была скудная ярко-зеленая безрукавка, позволявшая созерцать альпийские склоны грудей, а также плечи, достаточно широкие, чтобы поддерживать небесный свод, и татуированные предплечья, в сравнении с которыми мои ноги выше колена казались спичками. Короткая юбочка прикрывала лишь самый верх бедер, крепких и могучих, как сказочные дубы Земли. Уолдо — мужчина массивный, его текущие попытки соблюдать диету дали катастрофические результаты, но, должен сказать, рядом с Хельгой Свенсен он выглядел истомившейся по солнцу тростинкой.
Ее мысли все еще были заняты контрактом. Взмахнув документом, задевшим ее за живое, она возгласила:
— Ничего общего с обычным типом соглашений! Вы только послушайте! «Статья семнадцатая. Любой bona fide[3] представитель участвующей команды в одиночку или совместно может вступить в единоборство с драконом. Буде участник сразит или как-либо иначе победит дракона, таковой участник получает Большой Приз; буде дракон сразит участника, все призовые деньги, уже выигранные участником, выплате не подлежат. В случае смерти, как дракона, так и участника, победителем признается дракон».
— По-моему, достаточно ясно, — сказал Уолдо. — Если убьете дракона и останетесь живы, отхватите порядочный куш. Что здесь не так?
— Слишком уж щедро. — Волосы Хельга заплетала в длинные золотые косы. Когда она покачала головой, косы заколыхались у ее щек. — Дракона победить не так уж сложно, и потому Большой Приз ни разу не назначался. В общем, я хочу посмотреть на этого. Приватно. — Она взглянула на мощное левое запястье, отыскивая взглядом несуществующие часы. — Который час?
— Девять сорок пять, — ответил Уолдо.
— Значит, он уже тут. Идем… Только тихо!
Она открыла небольшую дверцу в глубине комнаты, пригнула голову и протиснулась сквозь нее. Я было хотел последовать за ней в темный узкий коридор, но заколебался и посмотрел на Уолдо.
— А он не опасен?
— Положитесь на Хельгу. Вперед! — И он нырнул в дверцу.
Неужто это на самом деле Уолдо Бермейстер? Человек, который бледнел при виде тойтерьера и сонных ленивых котов?
Я последовал за ним, гадая, о чем он беседовал с Хельгой Свенсен до моего прихода?
Гадал я недолго, поскольку вскоре мои мысли нашли другую пищу для размышлений. Темный коридор тянулся метров пятнадцать и вывел нас в огромное тускло освещенное помещение. Сначала я практически ничего не различал, однако в ноздри мне ударил смешанный запах аммиака и серы. Я услышал впереди шепот, на который ответил мягкий баритон Хельги. Она что-то сунула темной фигуре, которая тут же растворилась в густом сумраке.
Хельга обернулась к нам с Уолдо.
— Все в порядке. У нас пять минут. Давайте взглянем на него.
Я не был уверен, что мне так уж этого хотелось. Когда мои глаза свыклись с темнотой, у дальней стены понемногу вырисовалось нечто. Массивное — минимум семь футов в высоту, а длиной — в тридцать. Я увидел чешуйчатые ноги толщиной в добрый древесный ствол, завершающиеся лапами с посверкивающими когтями; морщинистое туловище размером с перевернутый гребной баркас; длинный шипастый хвост и крокодилье рыло. Две пары крыльев, как у нетопыря, медленно приподнимались и опускались по сторонам туловища в такт дыханию.
