Хочешь не хочешь, а Борису пришлось заглянуть в чужую жизнь, увидеть наряжающихся перед зеркалом девиц, делающих уроки ребятишек, бродящих по комнатам мужиков в трусах. На кухнях торопливо копошились женщины — скорее всего, их подгоняло приближение очередного телесериала про красивых, богатых, но несчастных мексиканок.
— Твои где-то здесь? — поинтересовался Борис, переводя взгляд с окон на грешную землю.
— Поищи, — предложил майор, явно гордясь растворившимися подчиненными.
Вначале Соломатину удалось отыскать машину, в которой они обедали. И то лишь потому, что узнал по лысине Юру, подсевшего к водителю полуразобранной машины у последнего гаража. После рассмотрел вихрастого парня. Тот где-то успел переодеться и теперь сидел в линялом спортивном костюме и тапочках на босу ногу, представляя вышедшего покурить на свежий воздух пацана. Рядом с ним приспосабливался, стараясь попасть на лавку, алкаш, горько и безысходно жалуясь:
— Беда. Прямо горе. Один закодировался, второй лечится, третий вообще бросил пить. Смех людской, да и только. Куда катимся? А вот ты меня уважил!
«Наружник» вошел в легенду дворового завсегдатая настолько, что не отказался от мелькнувшего белым боком одноразового стаканчика. Да, насчет сторожа майор был прав, его Дима в сравнении с «наружниками» разве что не имел таблички, за кем следит.
Девушку и еще одного парня, а также вторую машину Борис, как ни высматривал, не обнаружил.
— Законсервированы, — пояснил Лагута. — Сразу всем светиться резона нет.
— И сколько же нужно времени, чтобы научиться быть невидимым?
— Зависит от человека, от его способности врастать в любую обстановку. Объект ведь знает, куда идет, а мы — как в нору. Но лет через пять, если тебя не выщелкнули, становишься чистейшим профессионалом. Ведь практика каждый день.
— А девушки обязательны?
— Желательны. В женский туалет, женскую парикмахерскую ты же не зайдешь. Да и под влюбленную парочку легендироваться легче.
— Но ведь наверняка специфика такая, что…
— Семейным, домашним дамам, конечно, удержаться у нас трудно, условия редко располагают к уюту, изысканным манерам и рыцарству, — задумчиво, перебирая в памяти какие-то моменты из своей биографии, согласился Лагута. — Но есть и плюсы — зарплата, шаг за полтора.
— Не понял.
— Выслуга лет — год за полтора. Да и чувство патриотизма, между прочим, для женщины более емкое понятие, чем для нашего брата. Пробатум эст — проверено. Убедить женщину в необходимости выполнить то или иное дело гораздо легче, чем мужика. И мы, к сожалению, этим хоть и вынужденно, но бессовестно пользовались и пользуемся…
Лагута снова задумался, погружаясь в воспоминания. Скорее всего, они были не очень светлыми и радужными, потому что майор с удовольствием от них отвлекся:
— Погоди, мой Кот Матроскин работает на отмашке, — майор чуть подался вперед, всматриваясь в манипуляции со стаканом своего «алкоголика».
Борис ничего сверхъестественного не отметил в его пьяных движениях, но, видимо, ковырявшийся в машине Юра тоже подтвердил: внимание на подъезд. И точно: с тротуара сошли два знакомых телохранителя. Они закурили и, оглядевшись, не спеша пошли вокруг дома.
Однако более, чем Лагута, подался к краю крыши Соломатин: из-за соседнего дома вышли под ручку Дима Зеркальцев и Шурочка Краева. Но это бы еще полбеды. Оба они столь откровенно уставились на телохранителей, что теперь последнему дворовому псу было ясно, кто есть кто. Почему его люди оказались здесь, чем решили заняться, Борису было совершенно неведомо, и на недоуменный взгляд майора, мгновенно просчитавшего ситуацию, пожал плечами: понятия не имею.
— Вниз? — виновато спросил Соломатин.
— А ты уверен, что и второй раз зайдешь в подъезд, не привлекая ничьего внимания?
Борис думал о людях, а Лагута — о работе. Единственное, что сделал майор, — нащупал в кармане рубашки манипулятор радиостанции. Но на связь не вышел, опасаясь прослушивания и поэтому приберегая выход в эфир на самый крайний случай.
— Аккуратненько смотри вот за этими двумя типами, — подсказал Дима Зеркальцев Шуре, когда телохранители вышли из подъезда.
— А может, не стоит? Вдруг ненароком вспугнем? — засомневалась девушка.
Зеркальцев пригладил ладонями волосы, что могло означать только решимость идти вперед. Скорее всего, он был уязвлен своим недавним проколом и вызванную на подмогу «наружку» воспринял как удар под дых. И теперь, когда негласники куда-то исчезли, а противник уходил, по крайней мере Шурочке он мог продемонстрировать свое мастерство разыскника и хоть как-то оправдаться.
