Прошла пара минут прежде, чем Тесса пошевелилась, на секунду прикрыла глаза и тихо произнесла:
— О, Боже. Грейсон…
— Конечно, он мог бы убить и меня. Но по какой-то прихоти решил обратить. Возможно, чтобы проснувшись, я обнаружил, что он оставил после себя. Чтобы я жил, зная, что все, кто был мне дорог, теперь мертвы.
— Но вы не могли этого знать. Когда заносили его в дом — вы не могли этого знать.
Он отверг предложенное сочувствие, отмахнулся, будто не слышал в её голосе ни горя, ни страдания:
— Именно это я и пытаюсь вам втолковать. Никто не может этого знать. Вот вы, например, хозяйка гостиницы. Думаете, вампиры никогда не останавливаются в отелях? Или вы верите, что они живут в подземельях и спят в гробах?
— До встречи с вами я вообще не знала, что они существуют!
— Верно. Не знали. Да вы не узнаете вампира, даже появись он у вашей двери. — Он коротко, зло хохотнул. — Ну точно, так оно и есть. Вы же не почувствовали во мне угрозы. А напротив, пригласили в свой дом. Хотели позаботиться обо мне.
— Вы приняли сострадание за слабость, — возразила она. — А это не так.
Она всё еще не понимала. Грейсон чувствовал, как изнутри поднимается волна гнева вот-вот готовая захлестнуть его. Тесса не могла — или не хотела — видеть подстерегающую её опасность. А это означало, что для неё угроза была куда серьезнее, чем для других.
— Да вы просто находка для вампира. Ведь большинство из них безжалостные убийцы. Их не интересует создание себе подобных и принятие их в наш род. Все, чего они хотят, это пить кровь и убивать. Позади них тянется шлейф из боли и страданий, но они идут дальше, даже не задумываясь об этом. Вам просто тупо повезло, что я дал зарок не трогать людей. Иначе, — он прервался и сделал еще глоток, — как бы попроще выразиться: вы стали бы чертовски хорошей закуской, Тесса.
Её глаза сузились.
В мгновение ока, он отставил кружку, схватил её за руку и крепко сдавил:
— Не все из нас заслуживают вашего сострадания, Тесса. Вы не желаете этого видеть — что ж, это ваше дело. Но так как в эти края вслед за мной мог последовать кто-нибудь из моих соплеменников, вы будете беспрекословно меня слушаться, пока я не удостоверюсь в обратном. Вы думаете, что ко всему готовы. Сумеете выстоять. Это не так. Человечество наивно полагает, что ему известно о Зле всё, а на деле никто из вас не имеет о нём ни малейшего понятия.
Затем, крепко ухватив её за запястье, мужчина махнул рукой в сторону окна, где за стеклом бушевала буря, и сказал:
— Там есть твари, что вьются и караулят вас, живут ради того, чтобы причинять боль. Те, кто не упустит ни одного удобного случая, чтобы нанести удар. Думаете, вы сможете его отбить? Или, быть может, выжить?
Её дыхание было учащенным и яростным. Тесса вырвала руку из захвата и впилась в Грейсона взглядом, в котором полыхал огонь. Ему это понравилось. По крайней мере, у неё был характер, и он знал, что с этим делать.
— А вы, видно, уверовали в то, что у вас эксклюзивный патент на страдания? Из-за того, что какой-то мерзавец убил ваших родных и оставил жить с памятью об этом?
Она со злостью изо всех сил ударила его обеими руками в грудь, однако Грейсон даже не шелохнулся. Еще больше взъярившись, Тесса прокричала ему в лицо:
— Думаете, вы такой один? Пусть вы первый встреченный мною вампир, но вас и сравнивать нельзя с моим первым рандеву с реальным злом. Поду-у-умаешь! Укус вампира. У людей тоже неплохо получается убивать, знаете ли…
Сейчас в её глазах была такая ранимость! Адская боль, которая, выплеснувшись наружу, коснулась и его, задев за живое. Однако Грейсон отказывался признать это.
— У человека для этого всегда имеются веские основания, — возразил он.
Она рассмеялась горьким рваным смехом:
— Вы так думаете? — Короткие темные завитки упали ей на лоб, и она резко тряхнула головой, откидывая их назад. — Я пять лет скрываюсь от мужчины — заметьте, человека — уверявшего, что он просто хочет любить меня.
Тесса не могла стоять спокойно, стремительно вышагивая по кухне туда и обратно:
— О, Боже! И ведь он действительно верил в то, что говорил. Два свидания. Это — всё, что было между нами. Два свидания, и мои инстинкты сделали стойку. Я чувствовала, что с ним что-то не так. Что-то ужасное. Поэтому и порвала с ним.
Она кинула на Грейсона взгляд полный промораживающего до костей ужаса:
— Но он не желал меня слушать. Следил за мной. Всюду ходил за мной, как привязанный. По ночам торчал возле моего дома, а утром провожал на работу. Я добилась судебного предписания, запрещавшего ему приближаться ко мне. — Тесса яростно терла руки, будто вся кровь разом замерзла в её венах. — И после этого он словно обезумел. Поджег мою машину. Убил мою собаку. Кончилось тем, что, ворвавшись в дом, когда меня там не было, убил моего приятеля, выбравшего неудачное время, чтобы заглянуть в гости и скоротать вечерок за пиццей…
По её лицу, не переставая, текли слезы, которых женщина даже не замечала. А во взгляде читалась дикая, яростная и так хорошо узнаваемая боль, которая терзала и его самого день за днем.
Он, было, потянулся к Тессе, но та чуть ли не отпрыгнула от него.
— Прошу, не надо, — протестующе выкрикнула она и выставила перед собой руки, пытаясь восстановить самообладание.
Господи, да она просто взорвется, если он сейчас дотронется до неё. Тесса знала — так оно и будет. Лютый холод обволакивал её со всех сторон, просачивался внутрь, сжимал сердце, вымораживал легкие, пока женщина не почувствовала, что больше не в силах сделать ни единого вдоха.
Её собственные воспоминания были не менее эмоциональны, чем его. Ей хотелось провести хоть одну ночь без кошмаров. Не видеть снова и снова свой старый дом, развороченные вещи и посреди гостиной — тело Джейми, застывшее в какой-то изломанной, неестественной позе.
Не слышать раз за разом тихий спокойный голос полицейского. Забыть, как синие и красные всполохи сирен патрульных машин, взрезали чернильную мглу ночи.
Но Тесса продолжала чувствовать все это. И помнить. С трудом она нашла в себе мужество жить дальше. Наладить свою жизнь. Сопротивляться террору, устроенному ей Джастином.
Тесса сбежала. Собрав последние силы. Пытаясь сохранить рассудок. В итоге она нашла способ выбраться из тьмы, и возвращаться обратно не хотела.
Глядя в темные глаза мужчины напротив, она размышляла о причинах, побудивших её открыться ему. Или о том, почему Грейсон Стоун за столь короткое время стал так важен для неё. И еще о том, как ему удалось сокрушить мощные стены, охранявшие её сердце и чувства. А ведь он незнакомец, чужак. Мужчина, называющий себя монстром.
Но как бы там ни было, теперь он многое для неё значил. Тесса сделала глубокий вдох, потом выдохнула и сказала:
— Только, пожалуйста, не трогайте меня пока. Я не хочу вашей жалости. И даже не знаю, зачем я вам всё это рассказала. Должно быть, есть в вас что-то этакое. Или… мне просто не нравится чувствовать себя идиоткой. Ведь это совсем не так. — Она смело встретила его взгляд. — Я уже пережила одного монстра, и сумею упокоить любого, кто явится по мою душу.
От этих слов переплетение мышц, некогда звавшееся его сердцем, вдруг тревожно защемило, несказанно поразив этим Грейсона: подобное случалось чрезвычайно редко. Уже лет сто или больше он не испытывал беспокойства о чём бы то ни было. Или о ком-то.
