18 ноября 1930 года известный преступник Михаил Ермилов по кличке Хрыня, вырываясь из засады в Москве, смертельно ранил молодого сотрудника МУРа Николая Лобанова. Это убийство подняло на ноги всю столичную милицию, а коллеги погибшего буквально рыли носом землю, пытаясь выследить убийцу. В конце концов Хрыня был арестован. Однако до окончания суда он так и не досидел: в один из дней он обманул своих конвоиров и вырвался на свободу прямо из здания городского суда. Перед сыщиками вновь встала нелегкая задача — выследить и арестовать матерого преступника.
Та погоня длилась еще несколько недель и завершилась победой сыщиков. Причем на этот раз Хрыню решено было живым не выпускать. Он был выслежен на одной из явочных квартир в Электрическом переулке, куда он пришел, чтобы пополнить свой боевой арсенал — ему нужны были патроны к его «браунингу». Сыщики устроили ему засаду во дворе дома и, как только Хрыня вышел из подъезда, окликнули его. Как и следовало ожидать, бандит не стал сдаваться, а тут же схватился за пистолет. Однако сыщики оказались проворнее его и открыли огонь первыми сразу с нескольких сторон. Смерть Хрыни была практически мгновенной.
Между тем кривая преступности в 30-е годы, по официальным данным, вела себя неровно: то падала вниз, то взлетала вверх. Например, в 1935 году в приказе НКВД отмечалось, что по сравнению с 1934 годом в СССР число вооруженных грабежей снизилось на 46 %, невооруженных грабежей — на 44 %, квалифицированных краж — на 32 % и т. д. Но уже во втором квартале 193& года кривая преступности резко скакнула ввысь. После этого аппарат уголовного розыска, действовавший по линейному принципу, решено было перестроить по принципу территориального обслуживания.
Незадолго до войны (в апреле 1941 года) в Главном управлении рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР был создан отдел по борьбе с бандитизмом, который состоял из 5 отделений: четыре — по зонам СССР, пятое — следственное. Создание этого отдела было вызвано в первую очередь складывающейся тревожной обстановкой в западных областях Украины и Белоруссии, где поднимали голову националисты. Но затем грянула война, и деятельность ОББ приняла более широкие формы.
С началом войны преступность в СССР резко пошла вверх. Например, в 1941 году одних убийств в стране было зарегистрировано 3317, а в 1942 году общие показатели по преступности выросли на 22 %. Потери милиции как на фронте, так и в тылу исчислялись тысячами людей, однако и преступников часто ставили к стенке не задумываясь. В 1941 году тревожная обстановка сложилась в Ташкенте, где бандитизм принял угрожающие формы. Поэтому из Москвы туда была направлена специальная бригада НКВД СССР, которая за полтора месяца ликвидировала банду в составе 48 человек, на счету которой было более 100 тяжких преступлений. К уголовной ответственности были привлечены несколько тысяч преступников (в том числе 79 убийц и 350 грабителей) и 76 человек из них были расстреляны.
После войны кривая тяжких уголовных преступлений пошла вниз: так, если в 1947 году по линии уголовного розыска было зарегистрировано 404 167 преступлений, то к 1950 году этот показатель снизился до 126 589. Однако в 1953 году, особенно после мартовской амнистии, уголовная преступность резко поднялась и достигла отметки в 374 134 преступления. В том же году было отмечено рекордное количество нападений на сотрудников милиции с целью завладения оружием.
В конце 50-х государство всей своей мощью навалилось на преступность, особенно на рецидивную. Начались гонения на клан воров в законе, все это озлобляло преступников и вынуждало их отчаянно сопротивляться. В отдельных областях все это приводило к кровавым столкновениям между бандитами и милицией, причем потери несли обе стороны. Однако даже в период того противостояния ни одна из сторон не опускалась до беспредела в отношении друг друга, хотя поводов к этому имелось в достатке. Но порой игра велась нечестно. Например, жегловский прием «подбрасывания улик» применялся некоторыми сыщиками весьма часто против наиболее упорных преступников, и это приводило последних за решетку. В таких случаях ловкачу-оперативнику обещали обязательно отомстить, и эта угроза порой действительно осуществлялась. Однако никогда профессиональный преступник не мстил сыщику, изобличившему его в честном противостоянии. Например, начальника МУРа И. Парфентьева (руководил с 1945-го по начало 60-х) преступники более десяти раз приговаривали к смерти, но ни одна из этих угроз так и не была приведена в исполнение.
В бывшем СССР сотрудники милиции и преступники гибли в обоюдной борьбе только в исключительных случаях. Количество погибших милиционеров в год исчислялось тогда полсотней людей, часть из которых гибла в результате несчастных случаев, других убивали преступники с целью завладеть оружием, в крайнем случае смерть настигала стражей порядка во время засад, преследования преступников и т. д. В худшую сторону ситуация стала меняться в 70-е годы, когда преступники начали чаще применять огнестрельное оружие.
Но затем канул в прошлое Советский Союз, а вместе с ним сошла на нет и его преступность, уступив дорогу более жестокой и расчетливой своей разновидности. Сегодняшняя преступность не чета прошлой, плохо одетой, скверно вооруженной и технически не оснащенной. С теперешней шутки плохи. МВД впервые всерьез осознало это в 1988 году, когда в одной Москве (до этого самом спокойном городе) было совершено 336 преступлений в отношении работников милиции (при этом два милиционера были убиты, двое получили телесные повреждения, 261 раз стражам порядка оказывали сопротивление). По тем временам эти показатели казались вопиющими, хотя уже через два-три года стали происходить еще более немыслимые вещи. Например, за период 1988–1990 годов в СССР погибло 448 милиционеров (в среднем по 148 человек в год). В 1991 году в СССР было убито 117 милиционеров и 566 стражей порядка получили ранения. Кроме этого, были совершены нападения на 30 прокуроров и следственных работников.
