Замок был охвачен огнем от основания до самой крыши, только одна башня, нелепо прислоненная к правому крылу здания, древняя, выстроенная в те времена, когда замок был еще не дворцовой усадьбой, а крепостью, мрачно возвышалась над рушащимися стенами. Огонь обходил ее стороной, да и чему было гореть среди голого камня? И когда с грохотом обвалились крыша и стены верхних этажей, башня осталась неколебимой.
Человек, наблюдавший за бедствием с дальнего холма, отвел взгляд, прикрыл ладонью глаза, чтобы привыкли к окружающей тьме, немного спустился в сторону ложбины, где ожидал стреноженный конь, и начал разжигать свой, мирный огонь. Отобрал среди заранее набранного хвороста сучья потоньше, сложил их костром, повесил котелок с водой.
Потом, не доставая огнива, провел над ветками ладонью, и костер запылал разом, ярко и празднично. Человек, сидящий у костра, понимал толк в огне и, наблюдая за пожаром, видел, как бессмысленно его тушить и бесполезно пытаться спасти хоть кого-нибудь.
— У тебя есть право первой ночи?
— Согласно каноническому своду — есть, но в нашей стране такое не принято, и я не чувствую себя вправе пользоваться им.
— Так и не пользуйся, отдай его мне.
— Кто тебе мешает? Иди в деревню — деревенские девки покладисты, — уговаривай, подкупай, соблазняй… Но не называй при этом мое имя. Право первой ночи — дикий, варварский обычай, я рад, что он отошел в прошлое даже в тех странах, где прежде процветал.
— Как видишь, не вполне отошел.
— Мне очень жаль, если это так.
— Не думал я, что хозяин Рэндол-замка столь негостеприимен…
И без того мрачное лицо лорда потемнело еще больше.
— Я думаю, у тебя нет причин для недовольства. Ты просил в свое распоряжение башню — ты ее получил. Ты живешь в замке уже полгода, занимаешься чем хочешь и распоряжаешься как хозяин. Я ни разу не упрекнул тебя, хотя твоим требованиям нет конца. Но сейчас я говорю: «Нет!».
— Не упрекнул? А кто секунду назад ставил мне в вину, что я посмел ютиться в старой полуразваленной башне? Не беспокойся, я скоро уйду, и ты получишь свою драгоценную башню целой и невредимой. Но сначала ты прикажешь, чтобы невесту привели ко мне. В конце концов, я не желаю жить монахом.
— Я господин своим крестьянам, но не тиран. Такого приказа я не отдам. А что касается тебя, то я хлебосольный хозяин, а не слуга. И без того в округе говорят, что ты околдовал меня и скоро потребуешь себе в башню мою жену.
— А что… — лицо волшебника искривилось в усмешке. — Это неплохая мысль. Пожалуй, я откажусь от деревенской дурочки. Леди Рэндол, прелестная Беатрис, вполне заменит ее.
— Ты уйдешь не скоро, а прямо сейчас! — гневно перебил колдуна лорд. — Забирай свое барахло и уходи! К вечеру тебя не должно быть в моем доме.
— Спасибо, добрый хозяин, — поклонился колдун, пряча усмешку. — Ты уже сегодня получишь свою башню вместе со всеми своими дарами. И не беспокойся, я больше не собираюсь сюда возвращаться.
К вечеру заезжий маг и впрямь покинул замок. Уезжал он налегке, так же, как и приехал, не взяв ничего из весьма дорогих вещей, что были ему поднесены добровольно и что он самым бессовестным образом вытребовал у лорда Рэндола.
— Я боюсь этого человека, — шепнула леди Рэндол мужу, когда незваный гость скрылся наконец за холмами. — Не к добру он приехал, не к добру и уезжает.
— Он уже уехал, — успокоил жену Рэндол. — И я надеюсь, что он и впрямь больше не вернется.
— Мне кажется, что он уехал не по-настоящему, что на самом деле он затаился в башне и смотрит оттуда.
— Я сегодня же проверю башню, а завтра с утра прикажу вынести все, что там найдется, и сжечь. Саму башню отремонтируем… или нет, лучше всего ее снести напрочь. Так будет спокойнее.
— Ты замечательно придумал. Только туда мы пойдем вместе. Я боюсь оставаться одна и боюсь отпускать тебя одного.
— Хорошо, пойдем вместе. В башне нет ничего страшного, я еще в детстве облазал ее всю, до последнего уголка. Это просто поветшавшее укрепление, которое давно потеряло всякий смысл. Его давно пора разрушить.
Казалось бы, после этих слов лорд с супругой должны направиться к обреченному строению, но они, не сговариваясь, вошли в дом и поднялись на третий этаж, где в левом крыле находилась детская. Люди, прожившие в согласии много лет, умеют понимать друг друга без слов.
Помещений во дворце было более чем достаточно — и парадных, и жилых; комнатушек челяди и покоев, пустующих в ожидании знатных гостей. Но оба сына лорда Рэндола жили в одной не слишком большой комнате. Когда-то чета Рэндолов решила, что будет хорошо, если братья станут жить вдвоем, и так действительно было хорошо.
Обычно перед сном дети спускались во взрослые комнаты и желали родителям покойной ночи, но случалось и наоборот, так что никто не удивился поступку господ. Дети, испросив разрешения поиграть еще немного, немедленно вернулись к выстроенной на полу крепости, которую они азартно штурмовали. Старшему сыну шел уже тринадцатый год, и ему пора было приобретать мужские привычки, но Рэндолы не спешили разъединять братьев. Когда мальчики вместе, один учится быть старшим, второй учится быть большим.
