И тут… и вдруг я услышал твой крик.
Честно, долго еще думал, показалось, или нет. Но вера, вера сильнее всякого рассудка. Я кинулся тебя искать — и нашел. Я видел, как старуха тебя уволокла в комнату.
И здесь я понял, чего хочу.
План. У меня появился план, и всё нужно было сделать четко. Строго. Без спешки.
Прости, но я не мог тебя сразу оттуда вытащить. Мне нужно было время на подготовку и просчеты.
Через полтора месяца стукнул бы ровно год… с той ночи, а значит — значит, дата была невольно назначена…повод и причина, в которую ты бы могла поверить.
Я поймал, засадил этого сукиного сына в подвал, и не милыми словами уговорил, заставил написать то письмо, а затем кончил. Кончил эту падаль, как паршивого пса.
Я убил всех, кто был в том доме. И тебя тоже… Убил, обратив в вампира.
Заблуждение — это единственный вариант, согласно которому мы оба могли дальше спокойно существовать в одном мире.
Честно, и пусть я шел тогда на безрассудный риск, мне было плевать. Единственное, чего я хотел — так это вернуть тебе то, что бесправно, без спроса взял, отобрал.
Я хотел вернуть тебе свободу.
Ты была послушной. Без всяких мыслей, глупых движений — сбежала.
Да, черт! Так я, идиот, думал, думал, пока не увидел, как на тачке ты укатила не с глаз долой, а К БРАТУ!!!
Черт, я тогда не по-детски охерел. Нет, я, просто, искренне о**ел от всего того, что ты там вытворяла. Вмешаться было нельзя, но черт дери, ты его убивала! Я боялся, боялся…. что если что, то… ты меня уж точно уже никогда не простишь. Но обошлось, твоими, моими молитвами, силами, всё обошлось.
Идея свалить всё на Лорда меня удивила, понравилась, но то, как ты всё обставила, оставила — это было сверх идиотизмом. Черт, пришлось с десятку людишек мозг вправлять, твои следы побоища замывать, затирать. А затем спешно "отыскать" Марата и вразумить его, вывернуть наизнанку, научить прятать зверя.
И пока я, болван, возился со всем этим дерьмом… ты, испуганная дурочка, вовсе скрылась от меня. Да так, что, сколько сил не прилагай — попытки отыскать были безуспешны.
Черт, я едва не вешался, сходя с ума, где ты там, что делаешь. Ведь, первые месяцы, как не крути, не старайся, самые сложные, а в одиночку, необученному — просто невыносимые, адские, а ты вот так, в наглую, упорно следовала заданному, своему курсу.
— Так… там… же…
(едва слышно, сухо, полусознательно, прошептала я — и тут же испуганно замерла: не верю, никак не могу поверить своим ушам)
— Но вот, свершилось. Твои наглые следы "поедания" водил не могли остаться не замеченными.
Я знал. Знал, что ты меня если, просто-напросто, не хочешь прикончить на месте, то достаточно ненавидишь, чтобы всю мою помощь воспринять в штыки, через шипы и бойню.
Понимал, что ты достаточно от меня натерпелась, а потому, чтобы не добивать, не воевать, а наконец-то сделать то, что и собирался — облегчить твою жизнь, поручил всё это дело единственному человеку, кому доверял.
— Дани…
— Даниэль Жако, моему единственному верному другу.
Она и поехала по тебя, уговорила, увезла на свою территорию, обучила, приютила…
— Так это…?
— Не переживай, дружила она с тобой искренне. Всего того, что было у вас, я не просил. Жако сама.
Черт…
Ну, а потом… суд, с Маратом, та наша игра.
Я знал, с самого начала знал, зачем ты пришла. И… если честно, то все было это зря, ведь… и так бы вмешался. Без… особых приглашений. Просто, надеялся до последнего, что обойдется.
Я чувствовал себя ответственным за все, что последующее творилось в твоей жизни, а потому… как истинный раб, слуга, опекун старался избавлять от дурного.
Черт, я даже… не подозревал, что те чувства, что вели меня к тебе, толкали бродить, как маньяк за жертвой, по пятам твоим — не долг, НЕ ВИНА!
… а любовь.
Черт, до сих пор во всех подробностях помню тот наш… первый вечер.
… как болван, как малолетка, обомлел, когда открыл двери
Как школьник, растерялся от твоих чар… и навсегда утерял рассудок.
Передо мной больше не стояла девчушка, за которой нужно было глаз да глаз. Нет.
Передо мной… стояла настоящая Женщина. Женщина, прекрасней которой я никогда ничего, никого в жизни своей не видал.
Причем, считаю так и доныне.
Я был ошарашен, прибит твоим появлением, растерзан чувствами.
Мать твою… аааа…. до сих пор не могу, мурашки по коже.
Я робел, белел, зеленел весь вечер, как идиот, боясь ни то, что лишнее слово вякнуть, а вдох сделать!
А затем ты попыталась уйти…
— Хорошее, а главное — скромное, желание, однако, загадал.
(несмелая попытка пошутить)
(коротко улыбнулся)
— Одно желание. У меня было лишь одно желание. А потому не мог его упустить. Я бил по максимуму…
(изогнулся его рот в едкую кривульку)
А затем… танец, объятия…
Чеееерт, до сих пор не знаю, как решился на поцелуй…
Ну, и… понеслась.
Ты взорвалась. Впервые окатила меня своим фонтаном яда, желчи и презрения, впервые… разбила мне сердце…
… наверно, лишь тогда осознал… всю глубину… мной содеянного. Всю свою вину.
Лив, я искренне извинялся. И сейчас прошу у тебя прощения.
…
Прости, любимая…
Прости.
выбирай: запоминать или стереть
что еще преодолеть? я всё смогу
поражений больше нет, и нет побед
от тебя бегу, к тебе, к себе бегу
от количества преград бледнеет цель
цитадель такую приступом не взять
улыбается тридцатый мой апрель
если скажешь мне летать, я сумею летать
всё не важно, кто-куда, сюжет простой
одиночества наелся досыта
маски сброшены. я верю, что ты — та
ты — та самая моя, я — твой
я ко многому тебя не подпущу
просто будь собою или со мною будь
кто сегодня победит, не в этом суть
заводи мотор — и в путь. куда-нибудь
подбирать слова было некогда
отступать, бежать назад /назад/
просто некуда /да/
если ты со мной,
я принимаю бой
хочешь, буду твой
/я твой/
Бумбокс, Я твой
Тёплый дождь по капле тихо умирает в земле.
Я хочу к тебе, я лечу к тебе
И моё сердце бьется в такт с твоим,
Отмеряя нежными секундами ритм.
Не молчи — ты просто говори со мной.
Дай крылья мне, дай силы взлететь над землёй,
Пустой покинуть мир, забыть пустые лица
И вечно плыть по небу белой птицей.
Лететь к тебе, лететь во сне,
Рисовать крыльями тебя на небо — холсте,
Взлетать ради нас всё выше до самых небес
И ради нас упасть камнем вниз.
Ты любовь моя, ты печаль моя
И если вдруг исчезнешь ты — сойду сума я.
Нет! Ты дорога мне, как первый лучик солнца весной.
И я люблю тебя, и я весь твой.
Т9, ода нашей любви
"Прости, любимая…"
Слова его все еще кружились, порхали в голове, расходясь, разражаясь болезненной луной сомнений,
бурей…спорных, противоречивых чувств, эмоций.
Опустил взгляд, замер, утонув в тяжелых мыслях…
…
Несмело сползла я на край кровати,
рывок — и встала, выровнялась во весь рост.
— Ты куда?
(взволновано, спешно переспросил Геер)
— В душ.
(неуверенно, едва слышно, смущенно…)
— Как голова? Не кружится?
— Да, нет… всё нормально.
Правда, в груди еще немного болит, давит, а так, в общем…
жить буду.
— Скоро пройдет.
— Надеюсь…
(невольно кивнула головой, робкий разворот)
Ну…. я пойду?
(шумный вздох,
провел, провел ладонями по своему лицу, стягивая напряжение и тяжелые мысли)
— Да,
… конечно. Иди…
…
Стащить с себя мокрые, грязные вещи, залезть в ванную…
…
Воду на всю — шумом забить отчаянные звуки…
И рухнула, рухнула я на колени. Взрыв. Истерический взрыв рыданий. Крик, вой… горькие, горячие слезы…
Сорвалась. Сорвалась я, давясь всем тем, что сдерживала эти годы. Завопила от боли, завыла от жалости к самой себе.
Закипела, забурлила кровь в растопленном, разорванном моем сердце.
Солью покрылись раны.
Язвы, раньше упокоенные ненавистью, теперь вновь запекли, заныли… Нет больше во мне яда. Нет спасения. Нет бальзама… Мой враг оказался другом, а вся моя месть — заблуждением.
И как я теперь?… что мне остается?
Я жила, жила… лишь одним желанием причинить ему боль, жила… толкала себя изо дня в день жаждой мщения,
гнев вел меня от цели к цели, а теперь… Теперь-то что?
Любить?
Позволить всему тому, чему я вечно обрезала крылья, произрасти? Позволить трупу вновь стать человеком? А душе… воскреснуть?
Но я боюсь. Господи, я очень… боюсь.
Я не умею больше верить. Я ему… боюсь… верить…
Резко распахнулась дверь.
— Лив…
Что случилось?
(вмиг подхватил, вытянул из ванны, сгреб в охапку, прижал к своей груди — невольно обвилась руками вокруг шеи)
— Маленькая моя, что…. что случилось? Скажи мне. Прошу…
— Берн…
— Да?
— … если ты меня еще раз предашь, то я…
— Не предам,
… девочка моя,
никогда… ни при каких условиях.
— … то я не переживу. Я убью себя.
— Не предам…
(нервный, встревоженный поцелуй в губы)
(всхлипы, мои отчаянные всхлипы, давясь сомнением и надеждами,
задыхаясь от чувства пустоты внутри…)
Устало опустила голову на плечо, обмякла,
тихо глотая свои сумасбродные слезы.
— Не предам…
(едва слышно, отрешенно прошептал)
(шаги из ванной в спальню)
Бережно опустил, уложил на кровать — живо отстранилась, отодвинулась я, нервно схватила подушку и обняла ее, прижала к груди, закусила наволочку. Попытка сдержать внутри эмоции, но ничего…. ничего не выходит.
Боль, обида рвется из меня…. срываясь на рев.
Несмело прилег рядом. Обнял, притянул к себе.
— Прости…
— Геер…
… если… я
поверю тебе…
… если… приму, признаю,
что ты — … и есть тот самый… из моей выдумки…
… то у тебя уже больше не будет права,
обидеть меня,
предать… сделать больно.
Понимаешь?
У тебя больше не будет права отказаться от всего этого. От меня…
— Понимаю. Лив. Понимаю,
… но я давно отказался от этого права.
Вот уже сколько времени, сколько лет, с первой нашей встречи, я добровольно стал твоим… рабом. Безвольным существом.
И я готов, готов существовать так и дальше,
… лишь бы ты была со мной.
Моею…
(нервно сжала его руки, сильнее притиснулась спиной к груди)
— Я тебя убью…
(нервно, едва слышно рассмеялся)
— Согласен.
— А потом — себя.
— Не стоит.
… Лив, — (уткнулся носом в волосы). — Всё у нас будет хорошо. Слышишь?
Ты — моя, а я — твой…
этого не изменить… никому,
… и нам в том числе.
Тридцать лет пытаемся от этого убежать, уйти,
и толку?
Кого бы я в жизни не встречал, в них все равно ищу… одну только тебя…
Я не хочу. Больше не хочу пытаться.
— Я тоже…
(долгая, тяжелая пауза — не мог поверить услышанному?
решился…)
— Тогда доверься мне.
(крепче сжал в объятиях)
Доверься…
Несмело, робко коснулась своими губами его руки.
Тепло… родное, любимое, такое желанное… доныне запретное, тепло. Ласка… нежность.
Коснулся, в ответ коснулся и Берн, скользнул кончиками своих пальцев по моим устам, щеке… Схватил смело за подбородок и настойчиво обернул к себе. Поддалась — и сама провернулась в объятиях. Лицом к лицу.
Короткий, но такой важный… взгляд. Осознать, охватить образ любимого (человека) и вмиг прижаться поцелуем к губам. Резвый, настырный, властный поцелуй… за доли секунд разгораясь из искорки в настоящее пламя.
Живо повис сверху. Обняла, обвилась ногами вокруг поясницы.
Надоело, надоело ждать. Сыта уже прелюдиями.
Живо нырнула рукой, протиснулась между нами — рывок, и нервно расстегнула ширинку, пуговицу, стащила брюки, белье…
— Я люблю тебя, моя девочка.
(невольно улыбнулась, промолчала)
Дрогнул, невольно вскрикнул от моего прикосновения. Зажмурился от удовольствия Берн. Застыл…
… мгновения наслаждения — и тут же нехотя, силой привел себя в чувства, ожил.
Схватил меня за талию и малость приподнял вверх.
Ловкое, проворное движение… — и ворвался, проник в меня…
Закричала, невольно застонала от резкого прилива удовольствия. Еще рывок, напор… дерзкий, голодный, сумасшедший — и снова захлебываюсь, отзываюсь стоном, утопая в буре сладости и восторга.
Взгляд, короткий взгляд в глаза, дабы убедится, что не сон, что это — он, он! мой… Геер…
не видение — и вмиг прижаться поцелуем к губам.
— Берн…
— Девочка моя… — и снова рывок — напор,
наплыв блаженства,
…отнимая рассудок, лишая всяких трезвых мыслей.
Отступила, обвисла безвольно я, отдаваясь на его суд. В его власть, власть моего Берна, отдаваясь грубой, дерзкой, сладкой мужской силе,
ощущая и упиваясь ею сполна…
…
Звонок. Настойчивая музыка, отчаянно врывающаяся в наши скованные, затуманенные сознания, раздалась, разлилась по всей комнате…
Еще движения, наслаждаясь эйфорическим приходом, — и покорно замер Геер.
Глубокий вдох — и отстранился от меня.
Вытащил телефон из кармана…
— Берн!
(возмущенно вскрикнула я)
— Тише. Прошу…
Алло? Да?
Как? Через сколько будут?
Хорошо. Мы едем.
(спешно отключил связь)
— Прости, родная. Вставай, давай.
Собирайся. Нам пора.
(нервно, лихорадочно (театрально) заморгала я, как дурочка,
поднялась выше, удобно разлегшись на подушке)
— Нет… ты… вообще, нормальный?
(спешно сполз с кровати, одел, застегнул брюки)
— Что ты молчишь?? АУ!
Ты, вообще, нормальный???
Ответь мне.
Ты… вообще, в курсе, чем мы только что тут занимались?
(спешно прошелся по комнате, схватил какой-то коробок)
— Ты… ты, наверно, так… по-идиотски шутишь? ДА? Прикалываешься?
Хочешь меня унизить, наказать?
— Нет, конечно.
Прошу, не городи.
Лив…
У меня сейчас голова забита очень важными мыслями.
— А то, что было… то неважно? Так?
— Нет, конечно. Очень важно. Но не время для этого.
Родная, я и так сейчас сильно нервничаю, так что…
прошу, не сбивай!
— Берн. Что происходит?
(раскрыл упаковку)
— Вот платье…
Одень его.
— Да ничего я не буду одевать!
(нервно отбросила, отбила от себя протянутую руку)
… пока ты мне не объяснишь, что происходит.
— ЧЕРТ! ЛИВ! ОДЕВАЙСЯ, МАТЬ ТВОЮ!
(гневно швырнул в меня платьем;
поспешно схватила, поймала я его,
нервно сжала в кулак и отложила в сторону)
Застыла, с удивленным, ошарашенным видом. Молчу.
(нервно прошелся по комнате Геер,
поднял с кресла рубашку)
Замер, заметив мою реакцию.
— Прости…
(нервно скривился)
Я не хотел на тебя кричать. Обидеть.
(взволнованно сглотнула я)
Прости…
Просто, я сейчас на пределе. Пойми.
… ничего не спрашивай. Просто — подчиняйся.
Одевай платье — и поехали.
(долгие секунды рассуждений — и показательно "нехотя" сползла на край,
встала с кровати)
— Я знала, что ты отмороженный, но не до такой же степени.
(скривился, промолчал;
спешно надел рубашку и стал застегивать пуговицы)
— Черт, неужели наш секс для тебя ничего не значит, что ты так себя ведешь?
(обижено, взволнованно протараторила я,
смущенно отвернулась)
(вдруг резкий, резвый шаг — и грубо схватил в объятия, развернул к себе лицом,
привлек, прижал к груди;
топорный поцелуй в губы)
— Маленькая, молю… Прости за всё, но сейчас нужно поторопиться.
Поверь, мы всё еще наверстаем… Обещаю.
Я еще покажу, докажу, что значит для меня с тобою близость…
Но сейчас я… не настроен на дифирамбы.
Прости…
— Охренеть!
Не настроен он.
— Лив, запомни: там, где орел — потайное дно.
— Что?
— Где знак орла, там потайное дно. Тебе — туда. Ключ — в хвосте.
(нервно дернулась, вырвалась из хватки;
отступила шаг назад)
Может, ты нормально всё объяснишь? Какой орел? Какое дно? Какой ключ?
— Прости. Больше ничего не могу сказать. Все поймешь, когда придет тому время.
Одевайся…
— Ублюдок.
— Прости…
— Жди в машине.
— Берн…
— Жди. И не вздумай выходить, пока я не скажу…
Смелые, уверенные (Геера) шаги навстречу ожидающим.
Я узнала, среди множества чужих, незнакомых мне особ (застывших у своих автомобилей), была Дани, и даже та самая женщина, которая так жаждала меня побыстрее прикончить.
Замер в пару метрах от них.
Едкая, важная ухмылка.
— Салют…
(кто кивнул, а кто поспешно ответил приветствием)
…
— Привезли?
— Естественно.
Конвоя еще нет?
— Как видите. Но, думаю, с минуты на минуту прибудут.
— Граф…
— Да? — нервно скривился, обернулся к той самой даме.
— Всё пройдет, как и задумывалось? Без эксцессов. Ведь так?
— Искренне надеюсь…
…
Рык. Уверенное, шумное рычание тут же привлекло внимание к себе.
Буквально секунды — и возле всей этой толпы застыл огромный, серебристо-белый, с квадратным кузовом, грузовик. Без окон, с одной, оплетенной тяжелыми цепями, громоздкими затворами, дверью…
И не нужно было мне объяснять, что это. Догадалась. Вспомнила…
Слова Жако болезненным эхом всплыли из прошлого.
Передвижной титановый саркофаг…. из которого выход — либо приставленному к смерти, либо уже мертвому…
Не сбежать, не увильнуть, не скрыться.
Любая "несанкционированная" остановка такого "гроба на колесах" — и заключенный в секунды будет убит ядовитым газом, а затем сожжется к чертям собачьим — меры… предосторожности…
Берн… Берн, не знаю, что ты там задумал, но…
пусть это будет… без меня.
Резкий рывок — попытка открыть дверцы авто. Заперто? Геер…
Геер, какого хрена ты закрыл меня внутри???
Удар, гневный удар локтем в стекло — и полетели… осколки.
(несомненно, услышали,
несомненно, спешно обернулись все присутствующие на звук)
Проворное движение — попытка выбраться, вылезти наружу. Глупо. Знаю, глупо…
Так что едва только коснулась руками, коленями земли, едва попыталась подняться и рвануть долой, как тут же… кто-то навалился на меня сверху. Резкие, грубые движения, и нарочно причиняя боль, заломил руки за спину.
Подвели, подняли идиотку на ноги.
(живо обернулась)
— Геер…
— Куда это ты… родная, намылилась?
— Геер… что ты…
— Прости, сладкая…
— Но ты же…
(едко рассмеялся, без малейшей наигранности)
Резкий пинок — и швырнул меня в сторону возбужденного, взбудораженного мужчины-охранника, переживающего, что сам не успел меня схватить.
— Лови…
— Геер!
(поймал, скрутил амбал меня,
и еще сильнее, еще больнее, заломил руки, нервно сжимая, едва не дробя кости —
не реагирую)
Живо обернулась…
… отчаянная попытка, поиск, надежда… на игру, на ложь, на притворство —
Но… ничего…
— Прости, родная…
— Но ты же… обещал…
(рассмеялся, захохотал вдруг истерически,
не сдерживаясь от яда и желчи)
— Какие же вы, бабы, все-таки…
ДУРЫ…
За тридцать лет так и не смогла выучить меня.
Обидно.
(вдруг схватил за подбородок и немного приподнял его верх, взгляд в глаза)
Оли-ви-я!
Мое положение, власть, признание…
все это намного дороже… самоуверенной, полоумной шлюхи, которой только навешай лапши на уши, и она тут же раздвинет пред тобой свои ноги.
(медленно, отчетливо отбиваясь в каждой клетке, прошибли слова током тело вдоль позвоночника; нервно сглотнула)
Прокручиваю, прокручиваю сказанное,
… его последующий смех, жестокий хохот. Холодный, предательский взгляд. Отчетливые, гордые, самодовольные движения…
(выпустил из схватки, шаг в сторону, на мгновение отвернулся, упиваясь своей важностью и победой)
И все еще не могу принять то, что происходит.
— Геер…
— Да упаковывайте уже эту суку. Надоело возиться.
Домой хочу…
Неужели… правда?
(и едва, расслабленный, повернулся ко мне лицом).
Плюнула, яростно, отчаянно харкнула меж глаз.
Секунды, секунды… гневного, пристального взгляда глаза в глаза… его, моего
(едко, ликующе улыбнулась я)
… удар,
удар разъяренной пощечиной… в лицо,
(да так, что невольно вместе с амбалом покосились вбок…)
Запекло, заныло внутри, кровавая юшка вмиг потекла по губам, нервно проникая в рот.
Подвела взгляд, вновь уставилась на Геера…
— Я тебя… убью…
— Это тебе, сука, повезло, что по твою душу уже приехали.
Иначе бы по кускам искали, но собрать так и не смогли…
(разворот — и пошагал, пошагал прочь, к своему автомобилю,
нервно, раздраженно вытираясь на ходу)
…
Рыкнуло, забрюзжало тяжелое полотно.
И сколько не брыкалась, не визжала, не кричала, не кусалась я — тщетно.
Уверенно, силой уволокли за собой, и в мгновение втолкнули, запихнули в машину.
…
— УБЬЮ! УБЬЮ СУКУ!
(нервно кинулась, прикипела всем телом к двери, гневные удары кулаками)
Я ВЫБЕРУСЬ ОТСЮДА — И УБЬЮ ТЕБЯ, ГЕЕР!
КЛЯНУСЬ!
Я УБЬЮ ТЕБЯ!!!
Сжалась, нервно сжалась в калачик… — и горько, отчаянно зарыдала, заплакала.
Что же ты, сукин сын, что же ты со мной делаешь?
За что мстишь? Всё еще за Аваруса?
Или давно причина — … в общей, размытой, без особых резонов, обиде? Ненависти?
Враги?
Мы — … враги?
И был, просто…. очередной удар?
(а я его не распознала)
Твои слова — сказка на ночь? А моя слабость — шаг в пропасть?
Зачем? Зачем спасал? Кровью своею излечивал?
Зачем все это?
Лишь ради… одного единственного раза?
Победы? Полной… и безоговорочной.
Добиться того, чего давно так хотел, а затем…. затем — вышвырнуть? Да нет. Затем — взять и уничтожить.
…
Глубокий вдох — и подняться с пола.
Забраться на лавку, забиться в угол…. жадно поджать колени к груди — и замереть.
Мысли, пустить в голову резвые, отчаянные мысли…
"Несанкционированная" остановка.
Вот так — нарисуй угрозу побега, спровоцируй ответную реакцию сопровождающих — и нет тебя. Нет. За секунды,
… да даже и за минуты — муки, муки…. разве вы будете сильнее тех, что приходится и так переживать? Выдерживать?
Нет.
Да есть "но". Одно единственное, но такое могущественное…
Опять моя месть, недобитой змеюкой, извивается в нутре, в теплом, желчном лоне, порождая силы жить, терпеть… Порождая сопротивление подобным мыслям. Порождая отпор желанию смерти…. сменяя всё на жажду расправы.
Быстрой, незамедлительной, жестокой и бездушной…. и главное — любой ценой. Любыми жертвами.
Ведь мы — враги. И пока есть ты — должна… существовать и я.
Так?
ТАК???
Так. Но я не могу…
Не сегодня.
… не хочу.
устала.
Устала, и не способна впредь на бурные баталии…
Моя победа и так со мной. И она в том — что, сука, ты все равно меня любишь. И даже убив, стерев все следы с земли, меня из своего сердца, из памяти — не выгонишь.
Я с тобой.
Я — … навсегда.
Ведь лишь та ненависть, которая порожденная предательством, любовью и болью сообща, способна пережить всё. Пройти через года…. пылая с каждым разом всё ярче и… ярче, жесточе и нещадней…
Лишь та…
А потому и остается мне… утихнуть. Смириться — и своей кончиной прикончить тебя.
(Дани)
…
— Мать твою, чего она так медлит??
— Геер… спокойнее, время еще есть.
— Не совсем…
(спешно перебила меня Николь)
Через семь минут они свернут вглубь континента…
И, сами понимаете…
(нервно кинулся к монитору Берн, жадный взгляд скользнул по карте)
— Там же был… еще второй пролет.
— Да, он есть, но уже только через час тридцать восемь, и то… минут на четырнадцать, не больше.
В общем…
(вылетел, вылетел из комнаты, гневно лязгнув дверью по себе)
Спешные шаги (мои) за ним…
…
— Ты же… вроде, не куришь?
— Маме, **я, пожалуйся.
(нервно разорвал целлофан на пачке, стянул, выбросил мусор с балкона)
— Берни, успокойся. Молю…
(облокотился, оперся локтями на перила;
достал сигарету,
резкий взгляд на меня)
— Спички есть?
— Да не глупая она уж совсем. Дотянет, о чем велась речь.
— Мать твою,
(нервно дернулся, обернулся, оперся спиной на парапет)
Думал же, хотел… рассказать все сразу. —
НЕЕЕТ!
— Ну, и что бы вышло?
Никто бы не поверил…
Если бы не та ваша яркая бойня, не ее истерика, слезы — хрен бы кто поверил, что Геер отпускает свою Дюан.
Причем, это не мои слова…
Сам так рассуждал.
— Да, говорил. Говорил… А теперь-то что? ЧТО??
— Что-то? Не выйдет по плану "А",
приступим к "Б".
(раздраженно хмыкнул, вновь перевел взгляд на меня, нехотя оторвавшись от своих рук, пальцев, нервно сжимающих сигарету)
— Это же какой-такой у нас… план "Б"?
— Да как всегда…
убить всех к чертям собачьим.
(улыбнулась;
неспешная, нарочно растянутая, важная походка — шаги на выход)
— Ты же знаешь, что обещал себе… такого больше не делать.
(нервно рассмеялась…
застыла, невольно ухватилась за лутку,
разворот)
— Как бы там не вышло, я знаю одно: мой граф Берн де Геер всегда будет на высоте, чтобы перед ним не встало.
Да и потом… что?
… ради Лив не нарушишь эту свою грёбанную клятву?
(коварно ухмыльнулась,
выжидающий, пристальный взгляд в глаза)
(нервно сглотнул, опустил голову)
— Нарушу…
— Вот и всё.
…
Но и… может, все еще обойдется.
А вешаться, биться головой об стенку, и, в том числе, снова начинать курить — не стоит.
Мой Геер — сильная личность.
И не порть, прошу, этот, его образ…
(невольно рассмеялся)
— Ну, сучка. Ты всегда знала, как меня попустить,
остудить.
— Поэтому мы до сих пор друзья.
(иронически ухмыльнулся; коварный, язвительный взгляд из-под ресниц)
— А не потому, что я спас твоего сына? И ты теперь… чувствуешь передо мной себя в долгу?
(коротко улыбнулась)
— Не без этого, Берн. Не… без… этого…
Не знаю, сколько еще прошло времени… таких глупых, тяжелых…. никому не нужных рассуждений, но вполне достаточно, чтобы истерику разменять на апатию, а слезы и всхлипы — на мерные, редкие, вялые вдохи…
Сдержанным, флегматичным взглядом скользнула округ…
Мое последнее пристанище. Мой саркастический, родом из черного юмора, гробик на колесиках. Ненавижу ли я тебя? Ненавижу?
Да нет. Плевать.
Уже на всё плевать…
…
Не сразу дошло, что увидела. Не сразу сообразила. Не сразу поверила своим глазам.
Вмиг слетела со скамьи на пол…
Взволнованно закрутилась, завертелась на четвереньках на месте, нервно, жадно руками прощупывая, очерчивая размытые, невнятные линии на полу…
… белею, немею от шока.
Неужели не привиделось?
Что-то среднее между орлом, соколом и огромной жар-птицей было вытеснено во всю величину настильного полотна, причем, не претендуя не то, что на искуссность изображения, а вообще — чтобы быть кем-то беспристрастным, незнающим… замечено.
Значит…
… значит
Правда??
Все его слова… — правда?
Нееет. Нет.
Не может быть.
(живо расселась, поджала ноги под себя)
Взгляд… взгляд утопила в нечеткую картинку… и пытаюсь перебрать, отсортировать мысли от эмоций.
Вспомнить, нужно вспомнить всё,
что говорил…
… что давал понять.
Черт! Мать твою!
Геер!
Сукин сын!
Я же тебя уже… снова ненавижу!
Уже смерти твоей вновь стала желать, существование твое проклинать…
а ты…. ты опять сумел втихую прокрасться в мою чертову жизнь, и умело подменить злость на обиду, а презрение — на…
Чертов ублюдок!
Ребусник хренов…
Ключ. Он говорил про какой-то ключ.
И где?
Нервно провела рукой по контуру, надавила на центр.
Туманные ежики!
Пусть только выберусь — ты все равно у меня за всё заплатишь, гад паршивый!
(разлеглась, растянулась на полу — нырнула под лавку)
Хвост. Точно. Он говорил что-то о хвосте.
Огромный, пышный, как у павлина, тот простирался прям до самой стены и упирался перьями в сгиб.
Ну? И где тут какой ключ?
Снова пытаюсь нажимать, давить, стучать — тщетно.
Ну, Геер! Ну, рептилия редкостная! Ты у меня… будешь долго просить о пощаде.
И вот, вот оно… совершенно в другой стороне, не там, где искала,
… боковые перья отходят дугами в стороны, тем самым возвращаются из-под скамьи к центру рисунка, к телу птицы.
Бугорки. Обычные, волнистые бугорки, которыми был покрыт весь пол…. в этом месте особо выделялись. И в центре тех самых загнутых перьев оказались и вовсе… отдельными от общего полотна выступами — колпачками.
Навалится на них всем весом — и попытаться вдавить вглубь.
… или я глуплю? Чудачу?
И "ларчик открывается просто"?
Ааааааа, Берн! Гадина кусачая…
Что же сказать ничего не мог? Зачем эти издевательства???
Бросила, бросила свою затею. Расселась, отчаявшись, уткнулась обиженным взглядом в эти "пупырышки".
Ну? И как на вас воздействовать?
Ногой треснуть? Или головой расшибиться нужно??
И снова залезла под лавку, к хвосту…
Да вот же! Вот!
У самого сгиба углубление, как раз вдоль центральных "перьев"…
Зажать — и…
Дрогнул, дрогнул пол, расходясь в самом центе на две части. Только и успела нервно отдернуться и спешно залезть на скамью.
Замерла…. замерла в шоке…. не дыша.
Внутри. Внутри лежала девушка.
Длинноволосая брюнетка, худощавая, высокая,
уж больно напоминающая меня….
И даже платье на ней, точно такое же, как сейчас на мне…
Нервно дернулась к ней.
Мертвая??
… нет. Нет. Не слышу привычного запаха разложения, присущего трупам. Но и сердце не бьется…
Спит. Наверняка, дремлет… "молчаливым сном"…
… ждет своей участи.
Мать твою! Геер… да что же ты за зверь такой??
Нервно дернулась, отпрянула, зажалась в угол…
Закрыла, зажмурила глаза… — попытка не думать.
Не могу, не могу… ее коснуться.
Смотрю на ее безмолвное лицо — и себя там вижу. Себя…
(Берн)
— Ну, что там?
— Через две минуты выедут к побережью…
— … Черт.
Ну, же… девочка!
ДАВАЙ ЖЕ! ЛИВ!!! ДАВАЙ!
(Оливия)
Нервно закусила губу.
Черт.
Ну же, Дюан. Будь сильнее. Не время судить и включать праведника.
Либо она, либо я.
Выбор… несложный.
Либо она. Либо я.
Я.
Прости, дорогая…
Вмиг скользнула по скамье и брякнулась вниз.
В руках, в руках ее… зажатый небольшой, черный, пластмассовый толстый блин с огромной круглой кнопкой посредине.
И бумага, нервно скомканная и втиснутая между пальцев.
"Меняйся местами. Как только закроются двери, жми на кнопку. Не дышать"
…
Выволочить, вытянуть ее оттуда и уложить на лавочку. Босая?
Что же. Имитация, так… имитация.
Разуться,
… отдать ей своё всё: вплоть до любимой цепочки, кольца и сережек.
Вниз. Залезть вниз, потянуть открытые створки, лопасти на себя — и быть похороненной заживо… в холодном, беспросветном, узком, титановом гробу.
Щелкнули, щелкнули затворы, стихло все вокруг.
Глубокий, прощальный вдох — и зажать кнопку…
(Берн)
— Давай мне точные координаты, и я помчал.
— … мне потом скинешь.
— Конечно…
— Вот, держите…
— Спасибо, Николь…
…
Лететь, выжимать из тачки максимум, нервничать и сходить с ума — вот что остается для меня.
Минуты, через считанные минуты… всё произойдет. И чем раньше прибуду на место, тем…
(Оливия)
Удар.
… резко вдавило меня всем телом в боковую стену, а затем и вовсе мир стал бешено, несуразно вертеться вокруг своей едкой оси. Небо сменялось на землю: крышка — на дно.
Невольно внимала, невольно сражалась, пыталась остановиться, замереть на месте… прекратить этот ад. Но ничего: трясло, трясло, как глупую куклу в центрифуге, трепало во все стороны, то и дело расшибая, разбивая в хлам.
Тошнота, простецкая, дурнушная, но такая жуткая, болезненная, тошнота вмиг сдавила горло… и по жилам забралась в голову, давлением, отравлением убивая рассудок, скрутила мозг…
Терпеть, терпеть… Лив.
Попытки сражаться со страхом, волнением, неизвестностью…
Попытки глупые вдохи пресекать жуткими усердиями.
Не дышать, не дышать. Идиотский инстинкт, я сильнее тебя…
И вдруг… замерли…
Застыли на месте…
Буквально еще мгновение — и холод, холод… тонкими струйками, нервными шпильками стал пронзать все тело. Влага… вода. Через щели стала проступать вода…
(Белье)
— Мадам, всё выполнено…
— Отлично. Просто… супер.
(Берн)
— Рената?
— И Вы здесь? Я думала, что к себе… уже укатили…
— Это я его вернула, — спешно выскочила из авто Жако и подошла к нам.
— Что здесь произошло?
— Что-то? А Вы, типа… не знаете? — ядовито ухмыльнулась Белье.
— … Слушай, — резкий шаг ближе, шепот стих до угрожающего рыка, — Дамочка, не забывай… кто перед тобой. Я не буду терпеть твои упреки, намеки и прочую больную, шизофреническую хрень. Есть претензии — к Совету и на Суд. А в остальном — изволь, иначе… не обещаю, что спокойно отреагирую на очередную такую нападку. Ясно?
Я не в настроении цацкаться.
— Геер, остынь.
(нервно отдернулся, увильнул от прикосновения Дани)
— Я спокоен.
… пока.
…
— Ладно. Рената, что здесь произошло?
(попытка Жако сменить тему)
— Не знаю. Авария… или хрен его знает. Эксперты скажут точно.
— И далеко в воду шлепнулся?
— Да не очень. Не переживайте.
Мои туда уже спустились…
— И?
(не выдержал я)
— Герметично. Внешних повреждений и утечек нет.
Газ пущен.
И…
… я дала добро на спал.
(замер, замер я, пряча шок; коротко, натужно ухмыльнулся)
— Вот и ладненько.
— Неужели??
— Да. Рената. Да. Отлично справились. Не ожидал.
Что же… раз я здесь больше не нужен, могу отчаливать.
— Она же там сгорела…
(все еще не унималась Белье)
Неужели… Вам ни капли ее не жаль?
(разворот, взгляд в глаза)
— Мне жаль только зря потраченное время. Да и Совет начнет серчать, что не уберегли…
А в остальном, в остальном — я доволен.
Женщина, которая мне жизнь отравляла много лет, от которой я сам не мог избавиться, теперь мертва.
Я волен.
Что еще может желать заключенный, как не свободу?
(промолчала)
(едко ухмыльнулся)
— Прощайте…
(разворот — и вновь попытка скрыться с глаз долой)
— Берн…
(взволновано пропищала, кинулся мне вслед Дани)
Черт.
Застыл. Застыл, спустя секунды, нехотя обернулся.
— Что такое?
— Можно я поеду с тобой?
— Прости. Но сейчас мне нужно… побыть одному.
Понять, принять то, что произошло…
Буквально в считанные секунды, холодное полотно, что некогда мне было "потолком", а нынче оказалось настилом, превратилось в едкую, пекущую жаровню.
Дышать, нервно дышать, тихо ныть и пытаться отодрать свое тело, спасти от ошпарин. Вода, вода, что доселе служила простым раздражителем, сейчас оказалась самой настоящей кислотой. Вгрызалась, въедалась в тело, заживо варя плоть. Шипело, нудило, болело, визжало внутри меня…
Геер…
Берн…
Вдох, вдох — тщетные попытки удерживать сознание, сменять боль на…
На…
Вдруг дрогнуло, дрогнуло надо мной полотно, расходясь, раскрываясь створками, жадно царапая и без того искуроченную мою спину, разрезая, разрывая плоть еще больше в ошметки.
Вода, огромная, ледяная толща водной массы вмиг обрушилась на меня, нервно обволокла, обняла со всех сторон, невольно прижигая раны, унимая боль, сменяя на сладкий приступ эйфории. Онемело, онемело все тело, окоченело — не могла и пальцем шевельнуть.
Обвисла, обмякла — поддалась дурману.
Но вдруг рывок, движение — кто-то схватил, обвился вокруг моего пояса и спешно вытащил долой.
Насильственный разворот к себе лицом.
Берн? БЕРН?
… но нет… видение за считанные секунды растаяло, и передо мной вырос незнакомец.
Нервные жесты, легкие пощечины и просто лихорадочная встряска…
Пришла, пришла в себя.
Несмело кивнула на его немые вопросы.
И снова жесты, жесты, приказывая, что делать дальше.
Всучил мне какой-то радар.
Плыть, необходимо плыть туда, на красную точку, не смея даже на мгновение вынырнуть наружу.
Следовать курсу…
Вдруг схватил меня за локоть, спешно вывернул его к себе… — укол. Резвый, болезненный укол — и в глазах вмиг побелело.
Приход, неслабый, жестокий приход, но буквально секунды — и снова стало отчетливо видно все вокруг. Даже лучше, ясней, чем прежде.
Толкнул, толкнул вперед, пнул от себя… — и сам тут же направился к затонувшему саркофагу.
Подчинилась. Поплыла…
Недолго, недолго мои раны ныли…
Укол то, или моя, наконец-то восстановившаяся в полной мере регенерация, но боль утихла, перестала насиловать сознание. Силы с новым приливом, с новой дозой адреналина, вернулись ко мне, давая возможность с каждым разом, после очередной передышки…. еще быстрее и быстрее плыть.
Еще немного, еще — и решиться вынырнуть наружу.
Глубокий, жадный (инстинктивный, хоть и необязательный) вдох. Обернулась, растерянно обернулась по сторонам.
Яхта. В нескольких метрах… застыла от меня яхта.
…
Плыть, плыть, жадно плыть… — и наконец-то победно шлепнуть старушку по борту рукою.
..
— Лив, хватайся за руку!
— Марат??
— Марат??
… как ты здесь оказался?
(взволновано, спешно прокричала я)
— Черт, Лив. Давай уже руку свою сюда!
(подчинилась,
рывок — и одним махом вытянул наверх)
Оливия… что с тобой? Ты…
… ты вся в крови.
— Неудачное приземление инопланетян.
— Лив!
(попытка осмотреть мои раны —
спешно отдернулась в сторону)
— Да нормально уже всё. В душ нужно. И одежду сменить.
(разворот)
Марат…
Черт…
(замерла, постигая, осознавая происходящее, — пристальный, счастливый взгляд в глаза)
Я думала,
думала, что больше никогда тебя не увижу…
(вмиг кинулась, схватила брата в свои объятия, жадно прижалась щекой груди;
несмело отозвался, притиснул к себе)
— Я тоже… очень переживал,
Скучал.
…
Ты,
ты, что, плачешь?
(нервно отдернул от себя, взгляд в глаза)
— Я??? П-фуу… Нет конечно,
то так…
(спешно отступила назад, отвернулась на мгновение и пристыжено стерла слезы с лица)
— А ты так и не ответил мне…. как здесь очутился?
— Геер звонил, сказал…. если хочу спасти свою сестру, то в указанное время в указанном месте должен ждать на яхте.
— Ясно…
… а как там Патти? Как отреагировала?
— Нормально все.
(неуверенно, криво улыбнулась я)
— Нормально, это… — у нее нет желания тебя и меня убить? Или нормально…
— Нормально — это она согласилась стать моей женой, и, когда малыш немного окрепнет, то втроем уедем с глаз долой, скроемся от всего и всех.
— О как…
Шикарно.
Мне хоть письма писать будете?
(рассмеялся)
— А вот теперь узнаю свою Лив: все та же наглая, вечно неудовлетворенная, нервная истеричка.
— Истеричка??… Малой! Я, может, и стерва, но не истеричка уж точно….
(тяжелый вздох)
Ладно…
Пойду, душ приму…
— Там я одежды кое-какой тебе купил. Размер не знаю, но вроде твой.
— Рубашку. Хочу рубашку.
— Рубашку?
— Ну да. Мужскую, просторную, нежную рубашку — и спать пойду.
А то валюсь с ног…
— Есть несколько, на полке… сейчас достану…
Перевозбуждение, нервоз, остатки бурного прихода адреналина в кровь… всё еще сражались, бунтовали внутри меня, а потому в сон провалиться так и не смогла. Легкая дремота, кратковременные беспамятства… — да и только.
…
Давно солнце склонилось к горизонту, нервно разрисовывая небо пурпурными, огненными, фиолетово-розовыми красками…
Нет моего Берна. До сих пор — нет.
…
— Марат…
— Проснулась?
— Куда плывем?
— … тут немного осталось. Место, где условились встретиться…
— Ах, вот как.
Значит, этот урод все-таки соизволит явиться ко мне?
— Лив… ну, ты чего?
— Что?
— Он… тебе, вроде, как жизнь спас.
И, походу, не впервой…
— Слушай, умник. Молчи лучше. Мы сами разберемся, кто кому теперь что должен…
Защитник нашелся. Поверь, этот слизняк и без тебя сумеет выкрутиться…
…
Врала я. Врала. За маской злости скрывала, отчаянно скрывала безумное желание увидеть своего мальчика. Обнять, поцеловать. Спрятаться в его объятиях от всего того, от страха, который пришлось пережить, который до сих пор во мне предательски дрожит своими ошметками.
