Ведь теперь единственное, чего я боюсь в своей жизни — это отпустить, отпустить Гаспара хоть на мгновение…
Хоть на миг…
Утро. Одинокое утро.
Утро пустоты и горькой правды.
Я была одна. Гаспара нигде не было.
Одна.
Растаяла ночь — растворилась сказка.
А на что я надеялась?
Удивительно, даже при такой очевидности происходящего что-то предательски ныло внутри, пытаясь верить в розовую мечту.
"Женюсь".
Теперь эти слова не были настолько смертельными, как вчера.
Теперь я знаю, что смогу пережить это.
И пусть пройдут прежде года, чем я смогу без слез вспоминать все, что произошло и что произойдет в ближайшие дни.
Виной тому Гаспар? Или отрезвляющее утро?
Не знаю…
Я выбралась наконец-то из постели.
Я не люблю рассматривать чужие вещи, интерьер чужих квартир, домов, но в этот раз было трудно удержаться.
Я и не знала, что Гаспар такой ценитель старины.
Картины эпохи Возрождения, гипсовые статуи девушек в полный рост, гобеленовые ковры, стол из красного дерева ручной работы. Пурпурные бархатные портьеры и те отдавали здесь девятнадцатым веком.
Что же, Гаспар Дерби, как оказалось, я вас совершенно не знаю…
Я забрела на кухню.
Хоть тут вместо печи плита! Спасибо. Но… Она была настолько идеально чистой, нетронутой, какой может быть только новая, никем ни разу неиспользованная плита.
И вместо погреба — холодильник.
Огромный, двухстворчатый холодильник.
Не сдержалась. Распахнула.
Нет, это уже точно неправдоподобно.
Среди такого невероятного количества полочек и отделений в самом низу одиноко лежала коробка конфет.
Что же…
Вывод сам напрашивается. Он здесь не живет.
Это — так, квартирка для "ночевки".
Но едва я сделала такой вывод, как вдруг очередная мысль убила все хорошее. Все то хорошее, что еще тлело во мне, несмотря на холод за окном и одиночество в душе.
А что, если эта квартира — место для таких ночей, как была эта? Место, куда он приводит своих "макаронин"… Куда привел и меня…
Бррр, стоп, стоп!
Нет, глупости.
Я злобно хлопнула дверкой холодильника.
Так, все, хватит, пора выбираться отсюда, ехать домой, переодеваться и мчать на работу, а то уже и так, наверняка, опоздала.
Удивительно, действительно, удивительно… обойдя все комнаты, я так и не нашла хоть крошечных часов! Это некий протест против времени, или один из "закидонов" любителей старины?
Я торопливо натянула на себя вчерашнее платье.
Плаща в комнате нет.
А обувь? Где моя обувь?
Не могу же я вот так уйти?
…Или могу?
В голове стали взрываться воспоминания, кружиться отрывки фраз, видений.
Я мало, что помнила о вечере. Что было после тех слов, после приговора…
Так, стоп, стоп! Глубокий вдох, мысли — прочь.
Боль — на замок, обиду — вон.
Последний раз зайти в комнату, поправить постель, снова оглядеться по сторонам, что бы ничего своего не забыть.
Рядом с кроватью, на полу валялась записка.
Я сколько здесь крутилась, а заметить ее так и не смогла!
Эш, пора лечится!
Я жадно подхватила с пола бумажку и торопливо развернула.
"Прости, но я вынужден уехать по делам.
Как будешь уходить, захлопни за собой дверь.
Гаспар Дерби"
Острый кол в грудь. Внутри что-то предательски запекло. Сердце обижено сжалось.
"По делам…" "Захлопни дверь…"
СВОЛОЧЬ! УРОД! УБЛЮДОК!
Слезы предательски сорвались с глаз.
Ни секунды больше.
Я не буду в этой квартире ни секунды дольше.
Я бежала босыми ножками по холодным плитам подъезда, едва что замечая перед собой.
Боль, обида, отчаяние разрывало душу, сердце медленно умирало, заикаясь от переизбытка эмоций, так что я едва замечала тот мороз, что пытался свести меня с ума.
Я бежала вперед, нелепо вступая в лужи, грязь, наступая на битые стекла и острые камни.
Я бежала в неизвестность.
ДУРА. ДУРА. ДУРА.
А что ты от него ждала?
Любовь?
Ты — не принцесса, и НИКОГДА ею не станешь.
ОЧНИСЬ! ОЧНИСЬ!
Дура…
Я стояла возле дороги и бессмысленно всматривалась вдаль.
Неожиданно возле меня остановилось такси.
Не сразу до меня дошло, что окошко напротив меня уже умело опустилось вниз и теперь водитель пытается мне что-то вразумить.
Дождь заботливо окутывал меня своими поцелуями, ветер шаловливо ласкал кожу, мороз покусывал душу…
Водителю пришлось, наверно, раза три повторить свои слова, пока я наконец-то не обратила на его внимание.
— Девушка, садитесь уже в машину! Спрячьтесь в тепло, вы же простудитесь! Давайте.
Дверка, видимо, в очередной раз дернулась на меня, пытаясь раскрыться.
Я все еще была в неком помешательстве, но уже смогла дать отчет происходящему, смогла сделать хоть что-то самостоятельное.
— Садитесь же, — жалобно упрашивал водитель.
Рука дрогнула. Я потянулась к двери.
Еще мгновение — и наконец-то села в автомобиль.
Тепло жадно ужалило меня, заставляя поежиться. Холод сражался с жаром, заставляя меня дрожать от гадких ощущений.
— Ну, вот. Так бы и раньше, — заботливо прошептал мужчина и, наклонившись через меня, любезно захлопнул за мной дверь. — Что бы в жизни не происходило, кто бы нас не доводил, все равно все это не стоит ни нашего здоровья, ни уж тем более нашей жизни.
Спасибо…
Хотела, было, прошептать в ответ, но сил хватало лишь на то, что бы успевать проглатывать свои слезы.
— Где ты живешь? Давай я отвезу тебя домой. Примешь теплую ванну, потом укутаешься в одеяло, выпьешь чай — и поймешь, что еще не конец. Что еще будешь счастлива, просто нужно подождать.
Я молчала.
Подобно набегам волн, подобно приливам и отливам океана, я сходила с ума и вновь возвращалась в реальность.
— Так куда поедем?
— Райвен стрит, 5234.
Глубокий вдох.
— Вот и хорошо. И не стоит плакать, не стоит. Я похоронил жену и дочь. Так что… я знаю, что такое боль… Но со временем станет легче… Обещаю…
Эти слова… Слова пронзили меня подобно током. Я неестественно дернулась на месте, едва не подавившись собственной слюной.
В груди все заныло, запекло.
Стыд. Ужасный стыд сдавил мое горло, не давая нормально дышать.
Что же я, со своей правдой ношусь как с невероятным горем, когда все может быть намного хуже. Намного…
Неужели я настолько слабохарактерная, что не могу постоять за себя? Куда же делась моя гордость, мое самолюбие?
Где я, настоящая? Что это за нытик сопливый сейчас сидит вместо меня?
Нет. НЕТ!
Пусть ОНИ плачут, а я буду смеяться.
Хватит быть счастливым за счет моей боли. Хватит!!!
Водитель любезно молчал, внимательно следя за дорогой.
Я же пыталась отыскать в себе остатки бывшей Эшли, отыскать, склеить их и наконец-то уже начать жить дальше.
Без пилюль, без лжи, без ожидания чего-то от кого-то.
Быть цельной, а не чьими-то частями.
Жить своей жизнью, а не чужой. И не в помощь кому-то.
Жить для себя.
Быть собою.
Еще около получаса — и мы наконец-то подъехали к моему дому.
Глубокий вдох.
Обернулась.
— Спасибо…. спасибо вам за все… Действительно…. большое человеческое спасибо.
— Было бы за что, — мило улыбнулся мужчина.
— Было… и есть. Спасибо. Подождите…. прошу, минут пять…. я только домой по деньги — и расплачусь за поездку…
Водитель поспешно перебил меня:
— Успокойся, иди домой, расслабься, подумай над всем, что происходит в твоей жизни, сделай правильные выводы и… окончательно порви со всеми глупостями, что пытаешься сделать в плену безумия. Пообещай, что больше никогда так не будешь вести себя безрассудно.
Пристыжено улыбнулась.
Уткнулась взглядом в пол.
Покраснела.
— Обещаю…
— Вот и все. А деньги, деньги… Было бы в них счастье… а так…
— Спасибо. Спасибо за то, что Вы есть. Таких людей очень мало, способных помочь, понять, не отвернуться…
— Не отвернуться, — задумчиво повторил мои слова. Горько сглотнул. Опустил, утопил взгляд в пол, — Ах, ладно, — пристыжено оторвался от своих размышлений, или воспоминаний. Печально улыбнулся. Глубокий вдох — и уставился мне в глаза, — Давай, иди. Иди, а то и я сейчас раскисну. Удачи.
— Удачи и вам.
Едва я попала домой (благо, что мать была выходная, ведь ключи пропали вместе с сумкой), как целая череда назойливых звонков, требований обрушились на меня, лишая права на "расслабиться", "подумать".
— Эшли РАЙС! Ты что творишь? Уже час дня. Ракель нас порвет на мелкие кусочки, если ты через пять минут не приедешь к ней!
— Пять минут?
— Да, лети хоть на космическом корабле, но что бы в ближайшие полчаса была уже на месте!!!
Короткие гудки.
Нет, я не понимаю. К чему такая истерика? Ребята, специалисты, которые будут все оформлять, отлично справятся и без меня. А то, что я — некое подобие их куратора, дирижера, никак не означает, что без меня у нашего оркестра вместо мелодии получится какофония.
Но долг есть долг. Работа — работой.
Быстро приняв душ, проглотив бутерброд и напялив из одежды первое попавшееся, я выскочила на улицу.
Ну, Ракель Ферер, знали бы вы, как я ненавижу уже ваше торжество, вас, и все, что с вами связано!!!
Вы когда-нибудь видели генерал-майора женщину?
Ух, не советую.
Иногда мне казалось, что она была в одно и то же время… везде и всюду.
Находясь рядом со мной, занимаясь оформлением беседки, она уже выдавала команды по сервированию пятого стола для дальних родственников жениха.
В общем, ничто не могло улизнуть от ее острого взора, от ее чувствительного слуха или обоняния — нет, это просто невозможно!
Представляете, лично мне пришлось заменить пять букетов, и лишь по той причине, что видите ли, там были лилии, которые сильно "воняли".
ИДИОТИЗМ!!!
— Уже полчетвертого, а Гаспара все нет!!! — Неожиданно завизжала Ракель.
От испуга я даже подскочила на месте… А дальше, дальше, когда спало оцепенение шока, его имя, имя… вновь прорвало во мне дыру.
До боли закусила губку.
— Неужели все опять повторяется? — я так и не поняла до конца, были эти слова адресованы мне, или же безумные вопли "наедине с собой". — Неужели, он опять кого-то трахнул, и теперь скрывается от нее, прячась по закоулкам. Вот кабель паршивый, — гневно сплюнула свою отраву змеюка Ракель и тут же помчалась куда-то в дом. Видимо, снова кто-то разбил посуду и уникальный слух Ферер это учуял.
Тра… и теперь прячется.
Сердце неистово запекло. В груди схватил невыносимый спазм.
Я пыталась дышать, но боль сильнее.
Я невольно присела на газон, утопив свое лицо в ладонях.
— Эй, Эй, РАЙС! Ты и так сегодня опоздала, так что изволь хотя бы сейчас поработать!!! — не прошло и тридцати секунд, как уже эта гарпия шипела мне в спину, мча либо казнить, либо выдать очередную порцию яда.
Я сильнее.
Сильнее.
Сильнее всего этого.
И пусть болит, и пусть печет. Я буду сильнее.
Встала на ноги. Нарисовала на лице непринужденную, пусть и кривую, улыбку.
— Иду, иду уже, — со лживой радостью прошептала я и торопливо пошагала в сторону альтанки.
За постоянным бешенством кипящей работы время летит быстро.
А мысли, мои болезненные мысли и переживания любезно меня покинули до самого утра.
Ведь из подготовки свадьбы Ракель домой я явилась только в четыре утра. И это затем, что бы поспать пару часов, и на семь того же утра уже мчать на ее процессию.
Она называла это "приглашением", а я восприняла это, как приказ явится на "работу", ведь если что будет не так, я вынуждена буду тут же исправить.
В общем, перестраховка.
Натащив заранее купленное платье, накрасив глазки чуть ли не всеми цветами радуги… Шучу! Что-то, а макияж я умела налаживать, хотя и не любила. Для меня привычным было подкрасить карандашом края век — и хватит. Но если НУЖНО что-то более экстравагантное — то не без рук. Смогу.
Прическу любезно согласилась сделать мне соседка, парикмахер с огромным стажем. Так что не удивительно, что результат был сногсшибателен.
В общем, с горем пополам, из гадкого утенка я превратилась в женщину.
Да уж, до венчания еще пару часов, а я уже торчу здесь, жадно выпучив от недосыпа глаза, задыхаясь от нервных срывов из-за недавних событий. Сижу, глупо изображая улыбку и хорошее настроение.
Страшное еще впереди.
То ужасное, когда появится Гаспар. Когда будет либо лгать, либо правдиво игнорировать.
Нет, я буду пытаться его избегать. Избегать, как ошибку, сделанную под влиянием помутнения рассудка. И только!
*** (Гаспар)
Хм, удивительно, как меняется человек под прессом чужих мнений.
Я едва ее узнал.
В шикарном платье, шикарная прическа. Шикарный вид…
Почему же я не впечатлен?
Почему я не пленен ею, как остальные?
Эшли, Эшли, ты открыла мне глаза на красоту в простых вещах, затем предательски стала такой же "картинкой", как и все те девушки, которых знал до тебя.
Ты стала такой же… пустой, или такой и была…
Просто я запутался. Ошибся.
Я думал, ты приверженец правды, ты хочешь быть собой, а не чужим отражением, а оказалось… просто не было или возможности, или повода, чтобы быть такой, как все. Очередным суррогатом. Клоном.
Пустым, гадким клоном чужих пристрастий, чужих пониманий о моде.
О красоте.
*** (Эшли)
Гаспара так и не видела…
Ах, эти туфли, туфли… Сколько же еще вы будете причинять мне боли?
Я обреченно села на стул.
Ах, Боже, как я ненавижу эти условности. Эти элегантные платья, костюмы, каблуки, прически.
Нет, мне нравится… нравится на это смотреть, но самой… Самой я не хочу быть такой! Это не я, не я…
Но я живу в обществе. Обществе, полного правил и условий.
И потом, что мой протест даст? Придя я сюда в своем любимом свитере и джинсах, или широком "мешковидном", как говорит мама, платье, чего бы я добилась? Чего?
Только насмешки гостей.
Или, что еще хуже, причинила бы неловкость, некую боль этой Ракель. Добавила бы ложку дегтя в чужую бочку с медом.
Нет, спасибо…
Я вытерплю. Завтра будет утро. И все станет на свои места…
*** (Гаспар)
Вот и свадебный марш. Гимн надеждам и мечтам.
И снова жених стоит у алтаря. И снова величественное шествие невесты…
Я смотрел на Ракель, но видел в ней лишь…
Соню.
Много прошло лет с того дня. Много.
Много пришлось передумать, понять…
Пожалеть.
Но поступил бы я иначе, верни бы меня сейчас туда?
Нет.
Не бывать свадьбе моей. Не бывать. Не родилась еще та, которая бы заняла пустоту в моем сердце. Нет.
…
Умиленные взгляды собравшихся. Слезы радости на глазах.
Да уж, наверняка, и Ракель была готова разрыдаться от своей сбывающейся сказки…
Не знаю…
Я смотрел на Эшли и давался диву.
Я думал, теперь она ненавидит свадьбы. Но нет. Она тоже заворожено следила за каждым движением молодых.
Странно, позавчера она узнала, что ее любимый ее предал.
Позавчера она сыграла со мной в рулетку, пытаясь убить свою обиду и боль…
А теперь, теперь она, с разодранным сердцем, разбитыми мечтами, снова верит в сказку?
Сколько же ей еще нужно умереть и выжить, что бы разочароваться в жизни так, как я?
Сколько?
*** (Эшли)
Святое… Эта процессия была для меня чем-то святым. Таким безоблачным, невинным, прекрасным, чего я всегда буду хотеть, но боятся сделать.
Ведь едва сама станешь на этот тропу молодоженов, как последняя мечта, последняя сказка разлетится в дребезги.
Не останется больше ничего.
Ничего.
Растает все, как дым, как мираж. Как небыль.
Так, что… я рада пока, что там не я… Что я еще могу смело мечтать, надеяться и верить в свою розовую сказку.
Настоящий балаган. Голова разрывалась от визга, плясок, криков, музыки и пения гостей.
Оставалось еще немного.
Скоро молодожены уедут в свадебное путешествие.
И все… я смогу смело отправится домой и наконец-то УСНУТЬ!
Гаспар, Гаспар… Я знаю, что ты был на этой свадьбе… Был…
Был, но все же смог меня избежать.
Ни привет, ни пока…
Ненавижу, самая тупая традиция на свадьбах!
Но, как и водится, всегда есть бабушки-веселуньи, для которых этот момент — самый коварный, сладостный и интригующий.
И одна из таких бабушек меня насильно выпихнула в стадо (!) толпящихся молодых девиц, в ожидании чуда. В ожидании того, что именно они поймают этот дранный букет Невесты.
Ракель замахнулась… раз-два-три.
Все (естественно, кроме меня!), как по команде, кинулись вперед, дрожащими руками хватая воздух, ловя свою судьбу.
Я же, самая маленькая ростом среди этих макаронин, стояла в самом конце толпы и тупо ждала конца представления.
Но вдруг этот ужасный, гадкий букет наглым образом летит мимо бушующего моря отчаянных дев, целясь мне прямиком в… мор… лицо.
Я невольно дернула рукой вперед, пытаясь его поймать. Но это было скорее машинально, чем искренне.
Но едва я поймала своими пальчиками за бутон, как вдруг рядом стоящая девушка кинулась ко мне вбок, любезно спасая "от гранаты".
Дернув со всех сил на себя, она выдрала букет из моих рук.
Я едва соображала, что происходит.
В моих руках уныло смялся оторванный бутон.
А "победительница" ликующе заулыбалась публике, демонстрирую своим подругам отвоеванный у злодейки удачи трофей.
Я невольно приоткрыла рот от увиденного абсурда.
Э-э-э, девочка, ничего что твой букет теперь с четным количеством роз?
Ничего, что он летел строго мне…?
Хотя… чего я ною?
Сама не хотела.
Я наконец-то пришла в себя. Мило улыбнулась.
Но в груди предательски заскребла обида, задетая гордость.
Он был МОЙ. А эта курица его отобрала.
Что же, видимо, ей так это нужно. Ей так необходимо это замужество.
Бывает.
*** (Гаспар)
Слава богу, эта голодная дура отобрала у нее букет! Иначе бы мне самому пришлось вырвать его из рук Эшли…
*** (Эшли)
— Да уж, крутая война разгорелась, — неожиданно раздался незнакомый мужской голос у меня над ухом.
Обернулась.
— Привет, — мило улыбнулся молодой паренек, лет двадцати пяти на вид. Красивый, статный, высокий, темноволосый.
— Привет, — машинально ответила я, все еще рассматривая незваного "гостя".
— Я — Кельвин, — протянул мне руку в знак приветствия.
Ой. Не привыкла я к такому знакомству. Обычно лишь мужчины пожимают руки друг другу. А мы, женщины, как бы не при делах…
Торопливо пожала ладонь в ответ.
— Эшли.
— Но ты не переживай. Ты видела, как она затряслась, когда увидела рядом с собой букет? То, видимо, уже хроническое. Хроническая мания выйти замуж.
Я улыбнулась.
— Да я догадалась. НО мне хоть бутон достался.
— Бутон? — мило ухмыльнулся Кельвин.
Я раскрыла свой кулачок.
— Да, я до сих пор хожу с этим жалким трофеем, — неумело пошутила над собой.
— Да полно тебе, уж лучше я тебе подарю нормальный букет!
И тут же ступив пару шагов к столикам для гостей, выдрал из вазы букет белых роз.
— Вот, держи, — протянул мне. Милая, искренняя улыбка.
— Спасибо, — пристыжено закусила губку, пряча свою улыбку. Покраснела. Робко потянулась вперед и взяла сымпровизированный подарок. — Спасибо.
— Слушай, сейчас молодые уехали — и наконец-то пафосное представление закончилось, уступая место настоящему гулянию.
— Гулянию?
Эээ, а как же моя мечта о теплой кровати и крепком сне?
— Да, настоящая вечеринка. Ракель приготовила гостям сюрприз. Так что… пойдешь со мной туда?
Пойду ли я?
Да уж.
Но его взгляд, пристальный, сводящий с ума…
Казалось бы, вот она… новая пилюля лжи. Новая пилюля счастья.
Принять? Отгулять вечеринку? Забыть обо всем?
Забыть прежние проблемы?
— Так как?
Я — наркоманка. Наркоманка лжи и притворного счастья.
Слабачка. Слабачка!!!
— Да. Пойду.
Странно, сколько я провела времени в этом особняке, сколько сил потратила на приготовление этого тожества, но и слова не слыша о "коварном сюрпризе".
Мы спустились в подвальное помещение.
Я ахнула. Ахнула!!!
Огромный зал, клубный зал!!!
Огромный бар, танцевальная площадка человек на сто пятьдесят. Настоящее световое и лазерное шоу.
Музыка уже давно кутила на всю, но, что удивительно, за пределы дома так и не выходила.
Я смотрела на бушующее море уже веселящейся толпы и искренне прозрела.
Настоящая вечеринка, клубная вечеринка.
Пилюля… Я проглотила пилюлю лжи, запив ее огромным количеством шампанского.
Голова шла кругом. Все вертелось, крутилось.
Кельвин был для меня спасательным кругом…. Спасательным…
Мы обнимались, кружились в танце, сходили с ума.
Вдруг его губы прильнули к моим, сводя еще больше с ума.
Я давно уже понимала, что это говорит во мне дурной мозг пьяной девушки, но я не могла остановиться.
Они меня ПРЕДАЛИ.
Все предали…
Бросили…
И теперь я просто схожу с ума…
Как и все вокруг…
Время остановилось. Наступило полное безумие для всех присутствующих.
Я поддалась всеобщей эйфории.
Поддалась сумасшествию…
Очередной страстный поцелуй Кельвина, как вдруг я почувствовала, как его шаловливый язычок втолкнул мне в рот какую-то таблеточку… Маленькую, кругленькую…
Совсем крошечную, что бы мне навредить…
Совсем…
В висках безумно пульсировало… Голова шла кругом… Я едва могла стоять на ногах самостоятельно.
Безвольно повиснув в объятиях Кельвина, я машинально двигалась в такт музыки…
Казалось, я тонула в звуках, сливалась с ними…
Сливалась со всеми яркими вспышками…
Растворялась во всем этом мире…
Гаспар… Я смотрела ему в лицо, я целовала его… Я ласкала язычком его губы.
Он крепко прижимал меня к себе, как в ту ночь. В нашу ночь…
Я была снова отдаться ему… Снова стать его…
И вот властное объятие. Вот страстный поцелуй в шею.
Я чувствовала, как его рука залезла мне под платье, как…
Грубо попыталась стащить с меня…
Больно, больно, мне больно!!!
Гаспар, Гаспар, так ни разу себя не вел!
Я отдернулась назад, пытаясь в этой темени вглядеться в глаза своему Дерби, как вдруг прозрение, УЖАСНОЕ прозрение вогнало мне кол в грудь, разорвав душу.
Я попыталась вывернуться, отдернуться, но Кельвин все сильнее и сильнее прижимал меня собою к диванчику, а руки грубо пытались сорвать с меня трусики.
— ОТПУТИ!!! — завопила я с последних сил, пытаясь выдраться на волю…
Но… толи слишком громко играла музыка, толи ему было все равно, он не реагировал на мой крик, а лишь все ловчее и ловчее ставали его движения.
Вот-вот… и произойдет непоправимое.
— ГАСПАР! ГАСПАР!!! СПАСИ МЕНЯ!!! — умоляла я свое видение унести меня отсюда, растоптать все в прах.
Но вновь волна бушующего жара эйфории наркотика — и в голове помутнело. Все закружилось, мир поплыл.
НЕТ, НЕТ, ЭШЛИ ТОЛЬКО НЕ СЕЙЧАС! ТОЛЬКО НЕ СЕЙЧАС!
Я дернулась вперед, едва что различая перед собой, вгрызлась зубами за плечо насильника.
До боли, до дикой ненависти, до черноты в глазах.
Кельвин ужасно завизжал мне на ухо и тут же отпрянул назад. Еще мгновение — и гневная пощечина влипла мне в лицо.
Отрезвляющая пощечина.
Спасибо…
Едва этот ублюдок попытался снова меня ухватить, как я поджала под себя ноги. Замерев лишь на мгновение, собравшись с силами, со всей дури пнула своими каблучками в грудь.
Отлетел, попятился.
Не теряя больше ни секунды, я сорвалась с места и побежала через весь зал…
Но едва я добралась до входа, как новая волна эйфории стала накатывать, захватывать меня, лишая рассудка.
Нет, нет, умоляю!!
Жадно цепляясь за стенку, я ползла по ступенькам наверх.
— Помогите, помогите, помогите мне, — шептала я себе под нос, глупо надеясь на чью-то помощь.
Надеясь, что меня услышит Гаспар… Что спасет меня.
Но его нигде не было.
Не было.
Он — не моя пилюля лжи.
Уже не моя…
— Девушка, вам плохо? — услышала я напуганный голос женщины. Женщины. Знакомый голос. Да, это одна из прислуги Ракель.
— Домой, домой, мне срочно домой!!! Умоляю! Спаси…
*** (Гаспар)
Что же, недавно я был ей возможностью забыть боль, а сегодня уже — другой.
Я больше не мог смотреть на ее улыбочки этому пижону.
Не знаю, не понимаю, почему меня все это волновало?
Я сам горазд использовать людей, тогда почему я против такого поведения с ее стороны?
Она ничем ни хуже меня, но и не лучше.
*** (Эшли)
Разбудил меня дотошный, назойливый, неумолимо жестокий телефонный звонок.
— Э-э-э, да снимите кто-нибудь эту гребаную трубку!!!
Но телефон все равно упорно требовал к себе внимание, а в квартире не было ни шороха.
Вот уроды. Кому не спится в десять утра в субботу?!
— Да? — гневно, раздраженно, полная зла и ненависти, гаркнула я в трубку.
— Дорогая моя девочка Эшли, сколь можно тебя будить?
— Франческа?
Мой босс?
— А кто же еще!!! Вчера я должна была сдать отчет, но из-за твоей наглости и растерянности вынуждена сидеть в офисе в субботу с утра и ждать, пока ты соизволишь подать мне документы, которые ты замусолила непонятно где.
— Документы?
— Да, все по делу Ракель Ферер.
Ферер.
Документы.
— Я, я, — да уж, как признаться во всем. Как рассказать все то, за что меня тупо убьют, даже не дрогнув от волнения? — Понимаешь…
— Нет, не понимаю, — грубо перебила меня Франческа.
— Я постараюсь все восстановить. Как раз с понедельника…
— ЧТО СДЕЛАЕШЬ?!! — дикий, писклявый визг сорвался в воздух на том конце провода, от чего я тут же оторвала от уха трубку, дабы не оглохнуть.
— Прости, — тихо прошептала, едва выжидающие секунды стали свидетельствовать о временном молчании босса. — У меня украли сумку… А там…
— Украли? Это ту твою вязаную авоську?
— Ну, да.
— Ту, которая еще со вчерашнего дня валяется у меня в кабинете?
— Что?
— Что-что, заходил знакомый Ферер, и любезно завез твои вещи: сумку, плащ и ботинки.
— Ботинки? Какие ботинки?
— А я откуда знаю, наверно же, те самые, из-за которых у нас в офисе пару дней назад чуть не случился потоп. Те, которые он забирал у нас в среду, когда ты так ловко слиняла с работы. Ох, и нашла себе прислугу.
Прислугу.
СУМКА?
— Так моя сумка в офисе?
— Я что, похожа на твоего секретаря? А ну марш сюда, иначе я тебе устрою Кровавый Уикенд!
Я все еще не могла поверить своим ушам. Сумку? Он нашел мою сумку?
Я летела по ступенькам вверх, едва не падая от попыток быть быстрее, чем может мое тело.
Вот заветная дверь.
— Франческа!
— Бог мой, Эшли, у тебя вид, словно ты вчера подгуляла хорошо.
Тяжело сглотнула.
Нет, нет, об этом ни слова, ни мысли.
Не сейчас.
— Где моя сумка?
— Да сзади же, на полочке. Отдышись сначала, а то заплюешь своей слюной все здесь.
Она. Она… моя родная… Моя вязаная "авоська" со стыдливым цветочком спереди и сзади.
Документы… Все было на месте. Документы, ключи, паспорт, расческа, ручка, блокнот.
Деньги, много денег. В два раза больше, чем было.
УРОД.
Его работа.
Зачем они мне? Что это значит? Помощь? Забота?
Плата за ночь?
Ублюдок.
Я нервно фыркнула и швырнула деньги на полку, где только что лежала моя сумка.
— Эй, что это за концерт? Что за нервы?
— Вот накладные и акты, — торопливо протянула я бумажки Франческе.
Раздраженная улыбка.
— Не прошло и года.
Сердце предательски сжалось…
Любимая поговорка Гаспара…
Павлина…
Деньги, зачем мне твои деньги? Я благодарна за сумку, но…
Подавись ты ими. Подавись.
Я злобно ступила шаг ближе к шкафчику, забрала выброшенные фунты, злобно засунула их назад в сумку.
— Вот так-то вот, — пробормотала начальница, толи сама себе, толи все же мне.
— Здравствуйте, — удивленно моргнула, но затем все же улыбнулась мне девушка.
— Здравствуйте, — ответила я. — А Ракель Ферер у себя?
Знаю, глупый, глупый вопрос, но с чего мне начать?
— Нет, конечно… Она же уехала вместе с мужем…
— Ну да. А сер Дерби?
— Дерби?
— Да, Гаспар Дерби.
— Он никогда у нас не работал, так что его и не может быть здесь. Он так, друг мадам Ферер, бывал только в гостях.
— Ясно…
Обижено поджала губки…
Друг… И она туда же.
— А у вас нет его номера телефона? Визитки?
Свою-то я выбросила еще сразу! От злости…
Девушка на мгновение замялась, но потом все же ответила:
— Есть, но дать не могу.
— А вы бы могли сами перезвонить. Я должна была рассчитаться с ним за помощь в подготовке свадьбы. Деньги передать, — я торопливо нырнула в свою сумку и вытащила из нее скрученные фунтики. — Вот, — и протянула к девушке, нарочно дразня.
Нервно сглотнула.
Что, нравится?
Не сдержалась от улыбки. Увы, не сдержалась.
— Хорошо, я перезвоню.
Немного полистав свою записную книгу, секретарь наконец-то отыскала нужный номер. Пальчики торопливо заплясали по кнопочкам аппарата.
— Да, здравствуйте. Это Рия. Привет. Нет, я нормально. Да. Да… — тут ее голос перешел на вкрадчивый шепот, — да… скучаю, но сейчас не об этом.
СКУЧАЮ…
— Тут девушка зашла, говорит какие-то дела у тебя с ней незаконченные. Когда ты зайдешь к нам в гости? Или… Во Франции? И надолго? Не знаешь? Ну, что же… я передам… Пока… Целую.
ЦЕЛУЮ.
Едва дышала.
Едва жила.
— Он уехал вчера во Францию. Надолго. И сказал, что дела у него все завершены. Так что, наверно, это что-то у вас в фирме перепутали. Ну, или я не знаю…
— Спасибо, — прохрипела я… Разворот — и долой…
— ДЕВУШКА!!! Девушка, вы деньги обронили…
Подавитесь…
Сегодня Мик женится… Или, вероятно, уже женился.
Мы были вместе четыре года…
четыре года жизни под одной крышей.
Как одна семья…
Свадьба… О ней я мечтала, как о далеком прекрасном… несбыточном будущем.
Так хотелось, так мечталось, так желалось…
Но…
И теперь все иначе. Моя мечта сбылась, вот только не для меня.
Он стоит у алтаря, но НЕ СО МНОЙ!
НЕ МНЕ ДАЕТ КЛЯТВЫ… о вечной любви, о вечном счастье…
На двоих.
Обман.
Мне подарил лишь обман, боль и раны, а ей — мечту… А ей — сказку.
ФАЛЬШИВУЮ СЧАСТЛИВУЮ СКАЗКУ.
Фальшивую?
Да. Пусть для меня ее сказка будет ложью…
И пусть я не желаю им горя, уж лучше не видеть ее счастливых глаз.
Не видеть радости, отобранной у меня.
Не видеть… ничего!
Сегодня я осталась одна.
Я брела по улице, жадно прячась под своим зонтом.
Вот она… вот она, правда.
Вот настоящая жизнь, Эшли.
Вот она!
Обман. Сплошной обман, и сколько бы ты не глотала пилюль, все равно лучше не станет. Не изменится ничего!!!
И как бы их не звали… Мик, или Гаспар…
Декабрь
Гаспар. Гаспар… Ты был моей ошибкой. Большой ошибкой.
Я пыталась в тебе утонуть, забыв свою боль, но обрела новую…
Еще сильнее кровоточащую…
Ты подарил мне прекрасные два дня, а затем исчез. ИСЧЕЗ, растворившись как мираж в знойный день.
Как сон, едва наступило утро…
Как снег, растаявший с приходом весны.
Как сумерки, растаявшие с восходом Луны или Солнца.
Я тебя люблю, но уже поздно…
Поздно для нас обоих.
Даже если я тебя когда-нибудь встречу, все равно больше не поверю в твои чувства.
Не поверю…
Ты — лживое Солнце. Ледяное… Ты светишь, но не греешь.
Ты можешь дать мне мир блаженства, но там не будет ни тебя настоящего, ни твоей любви.
Ты — картинка. Картинка, не имеющая даже в себе холста.
Ты — глупое видение чужих НАДЕЖД.
Чужая сказка с драматическим концом.
*** (Гаспар)
Январь.
А ты знаешь, Эшли, знаешь… Я едва тебе не поверил…
Едва тебе не поверил, что я нужен тебе.
Нужен.
Я едва не поверил в свою сказку.
Почему? Почему, глупец, ты стал оступаться?
Почему ты введешься на глупые рассуждения Ракель?
Если когда-нибудь и будет любовь на земле, то явно не в наших галактиках.
Не с нашими сердцами, не с нашими душами.
Прощай, видение, прощай…
*** (Эшли)
Февраль.
Снег, милый мой прекрасный снег. Как редко можно тебя встретить в нашем крае.
Я ловлю снежинки, я ловлю слезинки Зимушки, и… сама плачу…
Уже лютый февраль. Прошло два месяца… А я смотрю в окно, а вижу там свое СОЛНЦЕ, Свое ледяное солнце… с орлиным носом, с большими карими глазами, с губками нескромным бантиком….
*** (Гаспар)
Март.
Весна вновь берет в свои объятия весь мир.
Пробивается молодая травка, из-под снежной корки выбиваются на свет божий подснежники.
Цветы. Цветы.
Неужели, вы теперь мне будете навеки памятником моей ошибки? Моего крошечного заблуждения?
Моей глупой мечты?
*** (Эшли)
Апрель.
Я больше не люблю цветы.
Сегодня я уволилась с работы.
Завтра уеду из Лондона.
Осточертело его ждать.
Осточертело верить.
Осточертело ЛЮБИТЬ.
*** (Гаспар)
Май.
Сегодня я снова купил розы.
Не помню уже, говорил я или нет, но это самый божественный запах.
И только.
Почему бы мне еще хотелось покупать цветы?
*** (Эшли)
Июнь.
Сегодня первый день лета. Когда-то я так мечтала о тепле.
Странно, почему я теперь так ненавижу Солнце?
Почему люблю так сильно холод, дождь и одиночество?
*** (Гаспар)
Июль.
Сегодня я купил кактус.
Как по мне, это — самый идеальный цветок.
Чем-то похож на меня.
*** (Эшли)
Август
Сегодня я вернулась в Лондон.
*** (Гаспар)
Сентябрь
Сегодня мой кактус зацвел.
Когда я покупал, мне обещали, что он никогда не будет меня раздражать своими пестрыми цветами. Что он будет чахнуть, чахнуть и только.
Будет как я…
Что он никогда мне не напомнит ее…
— Милый, — женская ручка заботливо коснулась моего плеча. Нежный поцелуй в щечку.
Я улыбнулся в ответ.
— Почему ты не спишь? Ведь только пять утра…
— Ты иди, иди в постель, я скоро приду…
— Ты такой замученный… О чем ты думаешь?
И вправду, о чем?
О ком?!!
*** (Эшли)
Октябрь
Стью мне сделал предложение.
Я согласилась.
*** (Гаспар)
— Мы собрались здесь, что бы обвенчать двух прекрасных людей Стюарда Уайта и Эшли Райс.
Нет, нет это выше моих сил.
ВЫШЕ!
Чертовые сказочники!
ЧЕТРОВЫЕ ЖЕНЩИНЫ!
ЧЕРТОВАЯ ЛЮБОВЬ!
Я незаметно вышел из церкви, залез с вой автомобиль.
Зачем? Зачем она так со мной?
Если бы только я мог, если бы только косой девичий взгляд…
Я бы все ОСТАНОВИЛ, ВСЕХ УБИЛ. РАЗОРВАЛ.
Но кто я для нее?
Пусть будет принцессой, раз так хочет.
Я не в праве ломать чужое счастье. Пусть и миражное…
А, может, это я ГЛУП? Может это "ее счастье" НАСТОЯЩЕЕ?
Не такое глубокое, не такое прекрасное, как рисуют книги, сказки, грезы, но все же счастье.
Ну и что, что она очень похожа на меня.
НУ И ЧТО, что в ней все хорошее от меня?
НУ И ЧТО? ЧТО Я ЕЕ ЛЮБЛЮ?
Да, я сам этого не мог понять, очень долго, очень…, пока окончательно не сошел с ума.
Пока сам не признался себе в своей болезни, имя которой… я больше не нахожу других вариантов, кроме как любовь.
За что полюбил? Что она переломала во мне? Как? Когда?
Я и сам не знаю.
НО разве можно знать за что любишь?
Разве вы сами так не говорили, когда я доказывал, что любви нет?
Разве не вы говорили, что любят не за что-то, а вопреки?
Так и я ВОПРЕКИ ВСЕМУ ее люблю.
Ту, которая мне так и не досталась.
*** (Эшли)
Я пнула со всех сил последнюю свою преграду, пнула эту тяжелую дверь и выбежала на улицу.
Глубокий вдох.
Сердце сходило с ума, но душа плясала от счастья.
Я молила остановить меня. ОСТАНОВИТЬ, вместо того, что бы самой остановится!
Дура, дура, дура!!!
Подмяв под себя платье, схватив в кулак фату, я бежала по проезжей части, мча неизвестно куда. Куда-нибудь, лишь бы отсюда. Не хочу я в ад! НЕ ХОЧУ!!!
НО вдруг мгновение… Резкий удар…
Не сразу до меня дошло…. Дошло…
Меня кто-то схватил в свои объятия. Крепко сжал, едва не лишая права дышать.
Страх, страх… Что это? Кто это?
Глупый аромат… Глупый…. Он лишает меня права на рассудок, он лишает меня права дышать.
Я в нем тону, он — мой наркотик…
— Эшли, Эшли, Эшли, — тихо шептал басистый бархатный голос мое имя на ушко… Шептал — и еще больше сводил с ума. — Моя Эшли, моя, моя…
Я все еще боялась пошевелиться, боялась дрогнуть в его объятиях.
Боялась, что все растает, как дым…
Но разве так можно?
Сколько можно стоять и ждать, отпускать? Ничего не делать?
Как долго еще сможет так быть мое счастье со мной? Как?
— Гаспар, любимый…
Нервный стон… Мой нервный стон жадно вырвался из моей груди на волю. Вцепилась жадно ему в руки. Не отпущу. Никогда.
Страстный, обжигающий поцелуй в шею. Поцелуй в губы…
Замок щелкнул. Дверь распахнулась.
Я ступила робкий шаг вперед.
Гаспар торопливо зашел за мной и тут же проворно защелкнул дверь, ограждая нас от всего мира. Лживого мира. Или же пряча наше счастье далеко от правды.
Нежные объятия. Робко повернул меня к себе лицом.
— Моя невеста. Ты — моя невеста. И не важно, что клятву мы не произнесли в церкви. Мое сердце и так отдало себя тебе. Единственной тебе. Навсегда. А ты готова поделить со мной вечность?
— Да…
Но едва я попыталась что-то сказать еще, как его нежные, сладкие, жгучие губки коснулись моих, выхватывая слова.
Нежный, сладкий поцелуй.
Крепкие объятия. Долгожданные. Невыносимо блаженные…
Я сходила с ума, отдаваясь ему навсегда.
И неважно, что попытается теперь стать между нами, я люблю его…. И я ВЕРЮ ему… ВЕРЮ как себе.
Аккуратно выпутал заколку с фатой из волос.
Нежно коснулся поцелуем моего плечика.
Резкий разворот.
Не сдержалась от вскрика.
Улыбнулась.
Гаспар ласково рассмеялся.
Прижал к своей груди.
— Прости, — нежно прошептал на ушко.
А затем вдруг снова отстранил от себя.
— Не бойся…
Его руки стали умело расшнуровывать мой корсет.
— Ты там не запутаешься?
Едкий смешок.
И что я такого спросила? Неужели, он так много раз их снимал?
Еще минута — и наконец-то могу свободно дышать.
— Спасибо, — но едва я успела произнесли, как его руки умело притянули меня к себе.
Сладкий, нежный поцелуй в шею, в плечико.
Властный разворот.
Жаркий, страстный поцелуй в губы.
Еще мгновение — и Гаспар поднял меня на руки.
Понес в спальню…
Я дрожала от волнения…
Словно это наша первая ночь… Первая ночь…
Аккуратно положив меня на кровать, тут же навис собой надо мной.
— Не бойся, — заговорено, вкрадчиво прошептал на ушко. — Я тебя слишком люблю, чтобы когда-нибудь причинить тебе боль. Чтобы когда-нибудь отпустить.
И снова поцелуй, и снова крепко сжал мою грудь своими руками. И снова я выгнулась под ним, извиваясь от желания…
Жаркие поцелуи в шею, грубая страсть в сплетении с нежной сладостью.
Влажный язычок коснулся моей кожи, заставляя меня ежиться, заставляя меня стонать, заставляя меня молить о продолжении.
Мои соски. Он игрался с ними…. целовал, ласкал, обнимал своими губками.
Руки страстно сжимали мои бедра…
Я жадно сорвала с него пиджак. Я сорвала с него рубашку…
Жадно стянула штаны…
Еще движение — и Гаспар вошел в меня.
Дикий, неистовый стон блаженства.
Не сдержались.
Движение за движением — и вместо тихих вздохов из нас вырывались крики экстаза.
Он властно сжимал мою шею, впивался поцелуями в лицо, полосы, ушко, в плечи.
Он владел мной, заставляя вновь терять сознание от блаженства.
Заставлял терять себя. Терять пустоту внутри себя, заставляя впиваться счастьем… Заставляя наполняться Гаспаром целиком…
Я кусала его за плечо, что бы хоть как-то удерживаться в этом мире. Я со всех сил сжимала пальцы у него на спине, впиваясь в кожу, чтобы окончательно не раствориться. Чтобы не потеряться.
Но мир уходил из-под ног.
Темнота все чаще и чаще застилала пространство. Все больше вместо света плясали золотистые звездочки на черном бархатном тле…
Я очнулась только под вечер.
Первая мысль была о Гаспаре.
Правда? ПРАВДА все это была? Или мираж? Или сон?
Все тело ужасно болело.
Словно мне сломали кости, словно мне…
Оглянулась по сторонам. Я была у него дома.
В той самой спальне, где была когда-то… где была и вчера.
Едва я попыталась встать, как дикая боль пронзила мое тело. Мое горло. Я невольно схватилась за него. Острая боль невольно переросла в тупую, постоянную, и неумолимо ныла внутри.
— Гаспар, — испуганно позвала, пропищала я…
Из кухни послышался тихий шорох.
Еще секунды выжидания — и в дверном проеме появился мой Дерби.
Ехидная ухмылочка.
— И как моя жена чувствует себя после первой брачной ночи?
Жена?
Уф, даже мурашки побежали по коже.
— Отлично, только тело все болит.
— Это пройдет.
— Надеюсь.
Ступил шаг ближе.
Что-то неловко сминая за спиной, он присел на краюшек кресла.
— Нам нужно поговорить, — наконец-то выдавил из себя.
На лице плясало замешательство, сомнения… и боль.
Сердце сжалось. Боль заскребла в груди.
— Я слушаю.
Тяжелый вдох.
Глаза в глаза.
Я боялась моргнуть.
ТОЛЬКО НЕ ОТПУСКАЙ! Только… не выбрасывай…
— Я должен тебе сказать правду. Какая она бы не была горькая.
Я понимающе кивнула, но в душе все визжало против.
— Я знаю, что ты не давала мне клятву любить меня вечно…
Сейчас даю!!!
— Но я бы и не попросил. Я знаю, что такое вечность, а потому знаю цену этой клятвы.
— Но я готова…
— Не стоит, так будет только больнее…
Почему?
— Я хочу, что бы та знала, почему я так сделал. Почему не спросил у тебя согласия. Правдивого согласия. Я просто не выдержу этого мира без тебя. Без тебя в нем. Пусть ты будешь далеко, пусть будешь не со мной. Но ты будешь… И будут мои надежды. Ты дала мне сказку, ты дала мне веру, и я теперь не хочу их отпускать. Теперь и я… такой же наркоман, как и вы…
Тяжелый громкий вздох. Живительный взгляд в сторону, и снова мне в глаза… В глаза своего палача.
— Да, я — эгоист. Я таким был всегда и теперь остаюсь. Прости. Но я не мог по-другому… Теперь ты…
Снова тяжело сглотнул.
— Ты… Когда-то я не верил в вампиров, пока сам им не стал. Когда-то я искал смерти, пока ее не потерял. Теперь ты такая, как я. Теперь и ты ушла за грань жизни и смерти. Теперь ты…
И снова пустой выдох.
И снова слова застряли в горле.
— Понимаешь?
— Не очень.
— Прости, — скривился от боли. Закусил губу. Глубокий вдох — и замер.
Вдруг вытащил из-за спины какой-то пакет.
Пакет с красной жидкостью.
В другой руке — нож.
Легкий нажим на пластик пакета, легкий надрез — и жидкость прыснула наружу. В первую секунду меня охватило удивление, но еще мгновение — и вдруг мою грудь сжал спазм. Дикий, жадный, ужасный спазм, лишая права дышать, казалось, лишая права жить!
