Она не успела осознать свое разочарование, когда клинок прошел мимо, не коснувшись тела. Руки! Сотня ножей не причинит такой боли… Упасть не получилось — т?хесс уже держал ее.
— Терпи! — игла снова вонзилась в нарыв, и он, наконец, лопнул. Шум человеческого города вытекал из ушей Яххи, словно гной. Вот теперь было действительно больно. Но запах т?хесс уже заполнил ноздри, оттеснив прочие запахи, и почему-то это помогало терпеть.
Лисси закрыла глаза, почти равнодушно подумав, отчего же ей все еще не страшно? А потом и это стало неважно. Наверное, тень темного настолько густая и черная, что закрывает ее от Небесного Огня — иначе отчего его лучи больше не жалят?
Лисси совсем ничего не весила — кожа, обтянувшая тонкие легкие косточки.
— Отэсс! [Терпи!] — приказал Ланх'атт, перебрасывая тощее тело через плечо, как сделал бы с убитым на охоте снежным барсом.
И плевать на то, что снежно-белая рубашка из тончайшего шелка теперь безвозвратно испорчена.
Голова лисси бессильно болталась на уровне его поясницы.
— О! — только и смог сказать Джен'нон, увидев новое приобретение Лорда.
Но, повинуясь резкому движению головы Ланх'атта, не осмелился ни о чем спрашивать. Со стороны порой выглядело так, будто каэлл'анэ Джен'нон в самом деле читает мысли Черного Лорда, настолько безошибочно он умел отгадывать желания своего господина. И сейчас Лорд желал остаться в светлице наедине с лисси.
— Я пойду и распоряжусь относительно ужина.
— Иди!
Лежащая на ковре куча мослов и гноящейся плоти оскорбляла взгляд Первого Воина Владычицы, так же, как заплеванный и оскверненный священный алтарь, на который помочились и нагадили нечестивцы. Чистое яркое пламя затоптали, остались лишь отсвечивающие золотом тлеющие угольки.
— Ты доказала, что сильна, лисси. Ты желала смерти по-настоящему, как прирожденная темная. И кто, как не я, может оценить твое мужество, — сказал Ланх'атт, чеканя каждое слово. — Но, извини, умереть я тебе не дам. Поэтому рекомендую обернуться и исцелить свои раны.
Веко оборотня дрогнуло.
— Я знаю, ты сразу попробуешь сбежать, — усмехнулся холодно темный. — В чем-то я даже тебя понимаю. Но сажать на цепь я тебя не буду. Ты достаточно взрослая, чтобы знать — исцеление не вернет сил и не сделает тебя…хм…толще. А в городе и, вообще, так далеко от Великой Реки Вьяр, ты сильно рискуешь снова оказаться в плену. Ты следишь за моими рассуждениями, лисси?
Конечно, она следила, хоть и не подавала вида. Ланх'атт видел, что почти затухший огонек снова начинал разгораться. Он прошелся от стены к стене.
— Я сейчас выйду, а ты немного поразмыслишь над моими словами и… обернешься. Есть либо Жизнь, либо Смерть, и третьего не дано. Дверь в Смерть для тебя пока закрыта, и тебе придется выбрать, какой будет Жизнь — достойной разумного существа или нет.
И вышел из своих покоев, на ходу сдирая с себя грязную рубашку.
— На какое-то время мне придется смириться с обществом Светлой.
Джен'нон понимающе кивнул. Он впервые совершенно не понимал причин поступка Черного Лорда.
Яххи знала, что должна сейчас встать… или хотя бы открыть глаза. Недостойно и жалко вот так валяться у ног древнего врага, словно облезлая, траченная молью шкурка. Но пока ей даже век было не приподнять, да и к чему? Видеть врага… так ведь она уже его видит — чистое черное пламя, ледяной огонь. Зачем видеть больше? Достаточно носа, чтоб чуять — резкий свежий запах т?хесс заставлял ноздри тревожно вздрагивать. И достаточно слышать, как он говорит… А! Он же говорит с ней. Говорит, конечно, на черном наречии т?хессе, полном звонких стальных созвучий, но Яххи было понятно каждое слово. Т?хессе, как, впрочем, и лисси, когда хотели того, могли говорить так, чтоб их понимали. Врожденное умение, равно свойственное что Темным, что Светлым, вот только т?хессе очень редко утруждали себя подобной заботой. По правде сказать, никогда.
— … обернуться и исцелить свои раны, — сказал т?хесс.
Обернуться, исцелить раны? Интересно, зачем? Хочет посмотреть, как происходит изменение? Что значат эти слова о том, что она достаточно сильна? Для чего сильна — для жертвоприношения? Потому она и должна исцелиться?
Яххи попыталась приоткрыть один глаз — и не смогла. А темный говорил дальше.
Сбежать? Да он смеется! Она не настолько глупа. В этом городе ей не пробежать и сотни шагов, да и… т?хесс прав. Исцеление не вернет ей сил и не прибавит ни прыти, ни плоти на костях.
Не станешь сажать на цепь? Тогда почему бы тебе не снять ошейник, т?хесс? Ей бы хватило смелости насмешливо рыкнуть это прямо в черный огонь, но пересохшее воспаленное горло не давало вымолвить ни звука. Что ж… ладно! Ты еще увидишь, на что способная Солнечная Кровь!
