И до самого утра бродил Первый Воин Ланх'атт в пурпурно-черных высоких травах Этого-Берега-Великой-Реки и слушал, как перекликаются на Той-Стороне Счастливые Охотники-лисси.
Недаром Яххи сказала т?хесс, что Солнечная Кровь видит сквозь тени. И вовсе не собиралась свернувшаяся усталым золотым клубком на ковре у балконной двери лисси входить в темный сон Ланх'атта. Великое Пламя, неужели он и есть тот самый Черный Лорд, чье имя в Смертных Землях произносят с отчаянием и страхом, а в Светлых — с настороженным уважением? Вот удивился бы т?хесс, если б знал, каким восторженным ужасом горят глаза юных лисси и сай-элле, когда заезжий сказитель начинает очередную песню о Первом Мече Ночи! Дети Светлых слушают сказки о подвигах Темного! Нет, такому гордый темный эльф не поверил бы никогда.
Врата его сна были открыты, но лисси ни за что не сунула бы любопытный нос в тайны темного — о, пусть бы его мысли и дальше укрывали тени! — и даже тревога за собственную участь не заставила бы Яххи сделать это. Сон т?хесс был странно открыт, он казался беззащитным, и было в этом что-то, что неприятно царапнуло лисси, словно она собиралась ударить его, сонного, в спину. Нет, по своей воле она не пошла бы в его сон — зачем? Но оттуда, из-за врат сна, вдруг прилетел теплый ночной ветер — и вместе с ветром пришла Песня. Яххи-из-сна скользнула за ней — и затаилась среди высоких призрачных трав. Темный слушал Счастливую Песнь Вольной Стаи, а Яххи-из-сна было довольно одного взгляда. Незамеченная, она покинула его сон и вошла в свой собственный, окончательно успокоенная увиденным. Лисси чуть улыбалась, ныряя в теплое сплетение солнечных ветров и трав. Теперь она понимала, почему т?хесс поступил так…
Утром каэлл'анэ Джен'нон явился с докладом. Скользнул притворно-равнодушным взглядом по дремлющей лисси, и осторожно постучал в опочивальню.
— Входи!
Ланх'атт пребывал в великолепном настроении.
— Через три дня мы покидаем Тиримис, и Царь Крикс на прощание приглашает поохотиться. С ловчими животными.
Изогнутая вопросительно бровь Черного Лорда не сулила наглецу ничего доброго.
— Это намёк? — спросил он и кивнул на дверь.
— Слухи разошлись уже по всему городу…
И хоть Джен`нон ничего такого не сказал, но Первый Воин счел нужным ответить на его невысказанный вопрос.
— Я всегда возвращаю свои долги. Всегда. Добром или злом. Даже если только я один знаю о существовании этого долга, даже если он существует только в моем воображении.
— Но Владычица…
— Она поймет. Она, как и я, знает, что на этой земле, По-Обе-Стороны-Великой-Реки, до появления людей было всё — любовь и ненависть, верность и предательство, жестокость и милосердие. Всё. Не было только рабства. Они привезли его на своих кораблях, вместе с женами и детьми. Пленника, взятого в бою, отпускают или убивают. Но никто и никогда, ни Темные, ни Светлые, не оставляли жизнь, чтобы владеть телом. Это противоестественно. Я не мог оставить светлую в рабстве, как не смог бы предать Богиню.
Джен'нон склонился в низком церемониальном поклоне, признавая за своим господином первенство в мудрости.
Ненавистный человечий город Тиримис, насквозь пропитанный горечью неволи, остался позади. Кончились земли людей, и посольство ступило на исконные Темные Земли. Холмы и рощи, такие же, но дышать стало легче. На лисси, пребывающую под личным покровительством Ланх'атта, темные не обращали внимания и даже не смотрели без особой нужды. Они предвкушали триумфальное возвращение и с нетерпением ждали аудиенции у Владычицы.
Ночью на привале Ланх'атт разбудил Яххи, усадил в седло впереди себя и направил своего игреневого к Вьяру.
Они остановились прямо у воды.
— Ты отпускаешь меня?
— Отпускаю, — согласился Черный Лорд.
— Я, кажется, знаю, почему ты возвращаешь мне свободу. Ты свободен сам, не так, как мы, по-другому… Что ты сделаешь, когда победишь пришельцев? Прогонишь их за море, а потом?
— Говорят, за морем лежит огромная земля — родина Смертных. Их там слишком много, и рано или поздно они вернутся. Но тогда мы не позволим им сойти с кораблей. Это я тебе обещаю.
— Но придешь ли ты к нам?
— Ты все время забываешь, что таэн'исc'карру никто не вправе задавать вопросы, — не сдерживаясь, рассмеялся Ланх'атт и вытолкнул её из седла. — Разве ты можешь себе вообразить темного воина, который откажется от славного поединка с достойным врагом? Так беги же, Яххи-сэй! Светлые Земли тоскуют по тебе.
Лисси не заставила себя просить дважды.
— И не забудь прислать мне вызов! — весело крикнул он, убедившись, что Яххи выбиралась из воды на противоположном берегу.
Не так уж широка Великая Река, чтоб звонкий голос лисси не смог перелететь через ее воды.
— Моя Стая споет о тебе! — крикнула она в ответ и прыгнула, прямо в полете изменяя облик. Золотистая шкура блеснула в лунном свете и пропала в сплетении высоких трав.
… Дочь Солнечной Крови, мастер клинков Яххи-сэй склонилась в глубоком ритуальном поклоне, принимая пару мечей в простых золотисто-коричневых ножнах.
— Владей ими, Солнечная Искра, эти клинки твои по праву, — посланец сай-элле — лучших мастеров По-Эту-Сторону-Великой-Реки, изготовивших мечи для лисси, ответил тем же ритуальным поклоном, — Скажи мне, могу ли я увидеть бег Вольной Стаи и услышать Песню? Это было бы великой честью для меня.
— Отчего нет? — воительница чуть повела плечами, расправляя складки шитой зеленью и золотом туники, — Сегодня мы будем петь так, что наши голоса услышат по обе стороны Великой Реки. Есть повод, — Яххи коснулась выглядывающей из-за плеча рукояти и улыбнулась задорно и радостно, — я задолжала одну Песню — время вернуть долг. Но, если ты тоже хочешь послушать, тогда догоняй!
"… и отсвет Небесного Огня укажет тебе путь дальше, на золотую дорогу, в Страну Весеннего Ветра. Но верно так же, что и ночная тропа ведет своих Детей в Край Весеннего Ветра, и это — справедливо, как и то, что день сменяет ночь, а ночь — день".
Слышишь ли ты нашу Песню, т?хесс? Моя Стая поет и о тебе!
Ланх'атт прищурил глаза и вдохнул густой аромат близящейся осени. Да, это то самое место, тот самый холм. И там, за Великой Рекой Вьяр снова бежала Великая Стая.
Стая смеялась, Стая пела и созывала сородичей на охоту. И среди них, Ланх'атт это чувствовал, бежала Яххи-сэй.
Свободная.
"…сказал Ланх'атт, попирая ногой тела павших врагов: — "Садитесь на корабли и возвращайтесь туда, откуда пришли. Или умрите. Ибо Свободным не нужны рабы".
Мудрая Яххи-сэй, Познавшая-Свет-и-Тьму
Хроники Светлых Земель
Бэрман не любил надолго покидать свою ферму. Причин на то имелось превеликое множество, начиная собственной патологической нелюдимости, заканчивая сомнительным прошлым управляющего. Нельзя сказать, чтобы он так сильно не доверял Рэдклиффу, просто для человека еще в юности не отличавшегося мирным нравом, тот слишком уж преданно смотрел хозяину в глаза. Впрочем, Бэрман никому до конца не верил ни женщинам, ни мужчинам, ни детям. Как известно, дети начинают врать раньше, чем говорить. Что же касается женщин… Здесь ранчмен полностью разделял мнение бродячих проповедников, твердивших о греховной природе обладательниц длинных волос, узких талий и алых губ. Собственно говоря, стриженные, полные и бледные являлись такими же прирожденными предательницами и обманщицами. Дело ведь не в тонких талиях, верно?
