Андзолетто. Обещаю вам, клянусь, что не отступлю от ваших советов и ваших желаний.
Кристофоло. Вашу новую квартиру я оплачу, раз вы ее сняли, но в дальнейшем откажитесь от нее: она вам не по средствам.
Чечилия. Дорогой дядюшка, отведите нам комнатку у себя.
Кристофоло. У меня нет места.
Чечилия. Дорогой дядюшка, хоть временно, пока не подыщем другую квартиру.
Кристофоло. Ишь, плутовка! Как умеет ластиться! Ну, ну, переезжайте ко мне, но только таких платьев я не потерплю. Одеваться прилично, опрятно — это, синьора, разрешается; но чтобы было скромно! И, что важнее всего, помните: кавалеров для услуг я у себя в доме не допущу.
Чечилия. О, я вам заявляю заранее, что мне до того, опротивели те, кто у нас бывал, что уж больше я никому не позволю смеяться над собой.
Те же, Кекка, Менегина, Розина и Лоренцитто.
Кекка. Итак, все улажено?
Андзолетто. Благодарение богу и милому моему дядюшке, все улажено.
Менегина. А я, дядюшка, перееду к вам.
Чечилия. И я переезжаю к дядюшке.
Менегина (огорченная). И вы тоже?
Кристофоло (в сторону). Так. Все-таки не хочу я, чтобы две бабы в доме доводили меня до чертиков. Лучше отделаться хоть от одной. (Громко.) Синьора Кекка, раз уж я сделал кое-что для вас, не откажите и мне в любезности.
Кекка. Ну, еще бы! Приказывайте.
Кристофоло. Не согласитесь ли вы на такое беспокойство — сыграть у вас свадьбу племянницы моей Менегины с синьором Лоренцино?
Кекка. Конечно! Пожалуйста!
Лоренцино (подпрыгивая от радости). Свадьба, свадьба!
Менегина (так же). Моя свадьба!
Кекка. Так давайте сейчас же.
Кристофоло. Пожалуй, хоть и сейчас.
Кекка. Дети, подайте друг другу руки.
Менегина. Дядюшка, вы разрешаете?
Кристофоло. Разрешаю. Спросите также и вашего брата!
Менегина (к Андзолетто). Вы согласны?
Андзолетто. Конечно, синьора. То, что делает дядюшка, всегда хорошо.
Чечилия (к Андзолетто). Значит, он вовсе не нищий, как вы говорили?
Андзолетто (тихо). Милая, я говорил так потому, что не знал, как быть с ее приданым.
Кекка. Ну, давайте же руки.
Лоренцино. Моя жена!
Менегина. Муж мой!
Подают друг другу руки.
Розина. Поздравляю вас, синьора Менегина.
Менегина. Благодарю вас, синьора Розина.
Кристофоло (Чечилии и Андзолетто). Пойдемте ко мне, и если впредь проявите благоразумие, вам будет неплохо.
Андзолетто. Дорогая жена, этим счастьем я обязан вам.
Чечилия. Раз я была причиной разорения, хорошо, что я же сумела хоть немножко поправить дело. Одной из многих глупостей, происшедших по моей вине, была эта новая квартира. Но не было бы счастья, да несчастье помогло! Без новой квартиры мы не познакомились бы с этими синьорами, и все сложилось бы не так хорошо. Восхвалим же нашу новую квартиру! Нет, впрочем, не наше дело хвалить ее. Пусть хвалят или бранят ее те, кто находит, что это будет справедливо, кто понимает искусство, словом (к публике), вы, которые всегда полны к нам доброты, любезного внимания и расположения.
La casa nova
Комедия написана на венецианском диалекте, была представлена в первый раз в Венеции, в театре Сан-Лука, 11 декабря 1760 года, напечатана впервые в издании Паскуали (т. X, 1768 год).
Комедия посвящена французскому писателю Мармонтелю (1723–1799), имени которого Гольдони не называет, но это становится ясным из приложенного к посвящению логогрифа. Гольдони отмечает, что посвятил комедию Мармонтелю вопреки его желанию и поэтому ему пришлось прибегнуть к такому виду литературной шарады в своем посвящении.
Материал для комедии Гольдони почерпнул из повседневной жизни. "Как раз в это время я только что переменил квартиру, и так как я повсюду искал тем для комедий, я нашел одну из них в затруднениях, испытанных мною при переезде. Не из моей частной жизни извлек я сюжет пьесы, но все же личные обстоятельства подсказали мне заглавие, а само воображение прибавило остальное". {"Мемуары", т. II, стр. 365.}
Рассказывая о создании сцены спора между экономкой и рабочими, Гольдони пишет: "Я вложил в ее уста все те слова, которые сам говорил своим рабочим, а рабочие в пьесе пробуют отделаться такими же отговорками, как и те, которые бесили меня в продолжение двух месяцев". {Там же.}
"Новая квартира", — отмечает Гольдони, — чрезвычайно понравилась публике. Ею закончился осенний сезон, и она навсегда осталась одной из тех пьес, которые имеют неизменный успех у публики и всегда кажутся новыми в театре". {"Мемуары", т. II, стр. 370.}
Критика встретила комедию благосклонно. Гаспаро Гоцци писал о ней в "Венецианской газете": "Приятная комедия, полезная комедия, правдивая комедия; с полным основанием можно было бы сказать, что такую комедию разыгрывают сами зрители; неё это мы видим, чувствуем, слышим в интимных разговорах и всё это нам каждый день попадается на глаза… Автор упомянутой комедии, знаменитый Гольдони, живописец природы, используя свои таланты и не обращая внимания на карканье ворон (намек на Карло Гоцци. — И. В.), конечно, покажет, что в зеркале нравов, которым является комедия, могут отразиться только те, кто перед ним находится".
