И эльфы утешали ее, но некто Аннаэль, единственный, кто вернулся домой из всех, ушедших в том народе на войну, сказал ей:
– Увы, госпожа, известно, что Хуор пал подле Хýрина, брата своего; и лежит он, думается мне, в великой горе тел, что орки сложили на поле битвы.
Тогда Рúан пошла и покинула жилища эльфов, и прошла через землю Митрим и пришла, наконец, к Хауду-эн-Нденгин {Haudh-en-Ndengin} в пустоши Анфауглита {Anfauglith}, и там легла и умерла. О сыне же Хуора позаботились эльфы, и Туор вырос меж них; и был он прекрасен лицом и золотоволос, по роду отца его, и стал силен, и высок, и могуч, а будучи взращен эльфами, знаниями и умениями был он не беднее королевичей Эдайна, пока не пал еще Север.
Но с течением лет жизнь былых жителей Хитлума {Hithlum}, эльфов и людей, становилась все труднее и опаснее. Ибо, как сказано, Моргот {Morgoth} порушил свои обещания истерлингам, служившим ему, и отказал им в богатых землях Белерианда, на которые те зарились, а привел этот злой народ в Хитлум и там повелел им селиться. И, хотя истерлинги не почитали более Моргота, они продолжали служить ему из страха перед ним и ненавидели всех эльфов, а оставшихся людей Дома Хадора, большей частью женщин и детей, презирали, и угнетали их, и брали женщин их за себя силою, и отнимали их земли и добро, а детей их сделали своими рабами. Орки ходили по той стране свободно, преследуя уцелевших эльфов и загоняя их в горы, и многих, взяв в плен, уводили в копи Ангбанда рабами Моргота.
Потому Аннаэль увел свой немногочисленный народ в пещеры Андрота {Androth}, и там жили они укромной и трудной жизнью, пока Туору не исполнилось шестнадцать лет, и не стал он силен и не овладел оружием – топором и луком Серых эльфов; и сердце его разожглось от тягот его народа, и захотел он идти мстить оркам и истерлингам. Но Аннаэль запретил ему.
– Видится мне, что далек еще твой час, Туор сын Хуора, – сказал он. – А земля эта не будет свободна от тени Моргота, покуда не будет перевернут сам Тангородрим {Thangorodrim}. Потому решили мы оставить ее и уйти на Юг; и ты отправишься с нами.
– Но как же мы ускользнем из сетей, что расставили наши враги? – спросил Туор. – Ведь такое большое шествие непременно будет замечено.
– Мы не будем идти по земле открыто, – ответил Аннаэль, – а, если удача выпадет нам, выйдем на тайный путь, что зовется меж нас Аннон-ин-Гэлид {Annon-in-Gelydh}, Врата Нолдора; ибо созданы они были искусностью этого народа давным-давно во дни Тургона.
При этом имени Туор встрепенулся, хотя и не знал, почему; и стал расспрашивать Аннаэля о Тургоне.
– Он – сын Финголфина, – отвечал Аннаэль, – и признан Верховным Королем Нолдора со времени гибели Фингона. Ибо он живет ныне, его больше всех боятся Морготовы слуги, и он ушел невредимым с битвы Нирнаэта, когда Хýрин Дор-Лóминский и твой отец Хуор прикрыли за ним броды Сириона.
– Так я пойду искать Тургона, – сказал Туор, – ибо он наверняка поможет мне во имя отца моего.
– Не можешь ты идти искать его, – возразил Аннаэль, – ибо твердыня его сокрыта от глаз эльфов и людей, и мы не знаем, где стоит она. Из нолдоров кто-нибудь, быть может, знает путь к ней, но они не скажут его никому. Но если ты хочешь переговорить с ними, то отправляйся со мной, как сказано тебе; ибо в дальних гаванях Юга ты встретишь путников из Сокрытого Королевства.
Так и случилось, что эльфы оставили пещеры Андрота, и Туор пошел с ними. Но враги следили за их поселением и вскоре прознали про их бегство; и не успели эльфы спуститься с гор в долину, как великое полчище орков и истерлингов напало на них, и они были разметены и старались скрыться в наступавшей ночи. Сердце же Туора зажглось огнем битвы, и он не бежал, а, хоть и был молод, взял топор, как его отец до него, и долго сражался, и многих, напавших на него, уложил; но под конец был он побежден и взят в плен, и приведен к истерлингу Лоргану. Этот Лорган был главою всех истерлингов и правил всем Дор-Лóмином как вассал Моргота; и Туора взял он себе в рабы. Горька и тяжела стала жизнь Туора; ибо Лоргану нравилось терзать Туора тем злее, что был Туор из рода прежних владык, и силился Лорган, как мог, сломить гордость Дома Хадора. Но Туор был мудр, и всю боль и насмешки сносил терпеливо; так что со временем участь его облегчилась, и по крайности он не умер с голоду, как многие несчастные рабы Лоргана. Ибо Туор был силен и умел, а Лорган кормил свой рабочий скот, пока рабы были молоды и могли работать.
Спустя три года рабства Туору представилась возможность бежать. Он уже почти вырос и был выше и проворнее любого истерлинга; и, будучи однажды послан с другими рабами на работы в лес, он внезапно набросился на стражу, перебил ее топором и бежал в горы. Истерлинги охотились на него с собаками, но тщетно; ибо все почти собаки Лоргана были в дружбе с Туором и, набегая на него, ластились к нему и бежали назад по его приказу. Так Туор вернулся в пещеры Андрота и зажил там один. И четыре года был он беззаконным бродягой в стране своих отцов, угрюмый и одинокий; и имя его наводило страх, ибо часто он выходил и убивал столько истерлингов, сколько мог. Тогда они назначили высокую цену за голову его; но никто не осмеливался приблизиться к его убежищу даже большой силой, ибо истерлинги боялись эльфов и сторонились пещер, в которых те обитали. Но говорят, что в походы Туор пускался не из мести; всюду искал он Врата Нолдора, о которых говорил Аннаэль. Но не нашел Туор Врат, потому что не знал, где искать их, а те немногие эльфы, что оставались еще в горах, не слыхали о них.
