Действительно, к концу 1890 года страх в ведущих кругах британского истеблишмента перед новыми немецкими экономическими свершениями был столь силен, что Британия внесла кардинальные изменения в свою многолетнюю стратегию континентальных альянсов в дерзкой попытке развернуть европейские события так, чтобы вернуть английское преимущество.
Краеугольным камнем, на котором основывался этот новый изменившийся союз, стала, как ни странно, прямая военная конфронтация в Египте, где исторически и Англия и Франция проводили свои основные интересы через «Компанию Суэцкого канала». В 1898 году у Фашоды на реке Нил французские войска под началом полковника Жана Маршана, двигавшиеся по Сахаре на восток, столкнулись с британскими войсками под командованием генерала Китченера. Возникла напряженная военная ситуация, когда каждая сторона предлагала другой покинуть позиции, пока, наконец, после консультаций с Парижем Маршан не отступил. Фашодский кризис, как стало известно, завершился фактическим англофранцузским альянсом против Германии в рамках стратегии «баланса сил», в котором французская глупость упустила базовые возможности индустриализации Африки.
Решение направить французский экспедиционный корпус Маршана в Фашоду из-за встречной конфронтации с Англией в Африке было принято министром колоний Теофилем Делькассом. Британия постепенно добилась того, что стало де-факто военной оккупацией Египта и Суэцкого канала, несмотря на французские претензии в этом районе начиная с наполеоновских времен. С 1882 году британские войска «временно» оккупировали Египет, и британские гражданские служащие обратились к своему правительству за «защитой» французских и английских интересов в «Компании Суэцкого канала». Англия украла Египет у Франции.
Делькасс действовал против важнейших интересов Франции и против четкой разработанной политики министра иностранных дел Франции Габриэля Аното. Аното, которого не было в правительстве в эти критические шесть месяцев, когда свершилась фашодская глупость, имел концепцию развития и индустриализации африканских колоний Франции. Республиканец и известный англофоб Аното предлагал концепцию экономически единой французской Африки, сосредоточенной вокруг развития озера Чад с железной дорогой, связывающей внутренние районы от Дакара в Сенегале до французской Джибути на Красном море. Эта идея носила во Франции название Транссахарского железнодорожного проекта. Он мог бы преобразовать всю Африку с запада на восток. Он также блокировал бы основную британскую стратегическую цель — контроль над всем регионом от Африки (через Египет) до Индии.
Аното тщательно проводил политику нормализации отношений между Францией и Германией, являвшуюся главной угрозой для британских махинаций с «балансом сил». В начале 1896 года немецкий министр иностранных дел обратился к французскому послу в Берлине с вопросом, будет ли Франция рассматривать совместные действия в Африке для «ограничения непомерных аппетитов Англии… Необходимо показать Англии, что она уже не сможет воспользоваться франко-германским антагонизмом, чтобы получать все, что она захочет».
Тогда во французской прессе разразился печально известный скандал — дело Дрейфуса. Его прямой целью было нарушить хрупкие усилия Аното по стабилизации отношений с Германией. Капитан французской армии по имени Дрейфус был осужден по обвинению в шпионаже в пользу немцев, Аното вмешался в начавшийся процесс в 1894 году, корректно указав на то, что дело Дрейфуса привело бы к «дипломатическому разрыву с Германией, даже к войне». Годы спустя Дрейфус был освобожден, и выяснилось, что граф Фердинанд Валсин-Эстергази, оплачиваемый банковской семьей Ротшильдов, сфабриковал доказательства против Дрейфуса. В 1898 году Аното ушел в отставку, его сменил послушный англофил Теофиль Делькасс.
После Фашоды в 1898 году Британия умело уговорила Францию с ее министром иностранных дел Делькассом отказаться от основных колониальных и экономических интересов в Египте и сосредоточиться на политике Франции против Германии. Также Британия тайно договорилась вернуться к французским претензиям на Эльзас и Лотарингию, а также пообещала британскую поддержку французских амбиций в других областях, которые не являются жизненно важными для британских планов. Несколько лет спустя, описывая эти британские дипломатические махинации вокруг Фашоды в 1909 году, Аното заметил: «Это исторический, доказанный факт, что любая колониальная экспансия Франции вызывала страх и беспокойство в Англии. В течение длительного времени Англия считала, что при ее господстве на море у нее нет соперников, чтобы принять затем во внимание державу, наделенную природой тройной береговой полосой Ла-Манша, Атлантики и Средиземного моря. А когда после 1880 Франция, следуя обстоятельствам и подстегнутая гением Жюля Ферри, приступила к преобразованию своих разбросанных колониальных областей, она встретила все то же самое сопротивление. В Египте, в Тунисе, на Мадагаскаре, в Индокитае, даже в Конго и Океании, это всегда Англия, с которой она сталкивается».
После Фашоды Антанта или «Сердечное согласие» обрело свою форму, и было окончательно официально закреплено в секретном соглашении между Францией и Англией, подписанном преемником Аното Делькассом в 1904 году. Германская экономическая угроза стала клеем, соединившим двух невероятных союзников. Комментируя затем этот печальный поворот событий, Аното отметил, что успех, с которым Британия ввела новую внешнюю политику Франции, был «изумительным изобретением английского дипломатического гения для разделения своих противников».
В течение последующих восьми лет Британия пересмотрела свою политику геополитических альянсов на другой глубокий манер и повернула к своей выгоде ход событий в России. Начиная с 1891 года Россия приступила к осуществлению грандиозной программы индустриализации с принятием жестких протекционистских тарифов, а также к осуществлению железнодорожной инфраструктурной программы. В 1892 году человек, ответственный за план железнодорожного строительства, граф Сергей Витте, стал министром финансов. Витте поддерживал тесные отношения с французом Аното, и вокруг строительства железнодорожной системы России создалась позитивная основа для французско-российских отношений.
