Богу дозволено делать то, что запрещено человеку, как, например, — убивать людей, творить чудеса ради удовлетворения своих собственных потребностей, управлять целым миром, не неся за это никакой видимой ответственности и т. д. и т. п. Если человеку нужен такой Бог и он признает его, значит, он поклоняется творению рук человеческих. То есть, ОН ПОКЛОНЯЕТСЯ ЧЕЛОВЕКУ. СОЗДАВШЕМУ БОГА. Не является ли более осмысленным поклонение тому Богу, которого он сам создал в соответствии с собственными эмоциональными потребностями — тому, кто наилучшим образом представляет его целиком и полностью плотское существо, имеющее навязчивую идею первым делом изобрести себе Бога?
Если человек настаивает на обособлении своей скрытой сущности в виде «Бога», тогда зачем бояться своего истинного «я»; боясь «Бога» — зачем обращаться к самому себе, обращаясь к «Богу» — зачем обособляться от «Бога» ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ОТПРАВЛЯТЬ РИТУАЛЫ И РЕЛИГИОЗНЫЕ ЦЕРЕМОНИИ В СВОЕ ИМЯ?
Человек нуждается в ритуале и догме, но ничто не указывает на то, что обособленный Бог необходим, дабы исполнять ритуалы и церемонии в честь Бога! Не может ли статься так, что, сокращая расстояние между собой и своим «Богом», человек видит выползающего на свет демона гордыни — само олицетворение Люцифера? Он более не может рассматривать себя в двух частях — плотской и духовной, а видит, как они сливаются в одно целое, и, затем, — к своему великому ужасу, что эти две части есть плотские — И БЫЛИ ТАКОВЫМИ ВСЕГДА! Затем, он либо начинает ненавидеть себя до самой своей смерти — день за днем, или отрицает кто он есть на самом деле.
Возненавидев себя, человек выискивает все новые и все более сложные духовные пути «просвещения» в надежде, что сможет вновь разделить себя в поисках более сильных и более удаленных «богов», могущих покарать его бедную страдальческую сущность. Если же он принимает себя, но осознает, что ритуал и церемония есть очень важные способы, которые изобретенные человеком религии используют для поддержания веры во лжи, то ему становится ясно, что ТА ЖЕ ФОРМА РИТУАЛА поддержит его веру в правде — примитивное великолепие, придающее сознанию собственной царственной сущности дополнительный смысл.
Когда религиозная вера во лжи убывает, это означает, что человек стал ближе к себе и дальше от «Бога», ближе к «Дьяволу». Если это то, что представляет собой Дьявол, и человек проживает свою жизнь в храме Дьявола и сухожилия Сатаны двигают его плотью, тогда он либо сбегает от кудахтанья и придирок праведников, либо гордо встает в тайных местах и манипулирует одержимыми недомыслием массами через свою Сатанинскую силу в ожидании того дня, когда он выйдет из тени, провозглашая: "Я — САТАНИСТ! ПРЕКЛОНИТЕСЬ ЖЕ, ИБО Я ЕСТЬ ВЫСОЧАЙШЕЕ ВОПЛОЩЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ!"
Христианская вера определяет семь смертных грехов: жадность, гордыня, зависть, гнев, обжорство, вожделение и леность. Сатанизм же выступает за потворство каждому из них, если это ведет к физическому, духовному и эмоциональному удовлетворению.
Сатанист знает, что ничего предосудительного в жадности нет, поскольку жадность означает лишь то, что человек желает большего, чем он уже обладает. За завистью кроется пристрастное рассмотрение имущества других и желание иметь подобные вещи у себя. Зависть и жадность есть движущие силы амбиции, а без амбиции весьма немного чего-либо значимого может быть достигнуто.
Обжорство — значит просто есть больше, чем нужно для поддержания жизни. Когда вы наедаетесь до ожирения, другой грех — гордыня, побудит вас сохранить наружность, а значит, и самоуважение.
Любой, кто покупает одежду для целей иных, нежели прикрыть свое тело и предохранить его от стихии, виновен в гордыни. Сатанисты часто сталкиваются с насмешниками, которые утверждают, что можно обойтись без отличительных знаков принадлежности к вере. Следует указать этим уничтожителям ярлыков, что, по крайней мере, одна, а то и многие вещи, которые они сами носят, не совсем обязательно утепляют их.
Нет на земле человека полностью лишенного украшений.
Сатанист говорит, что любое украшение на теле насмешника указывает на то, что этот человек также повинен в гордыне. Независимо от того, сколь многословен может быть циник в интеллектуальных упражнениях описания своей свободы, он все же сам несет на себе признаки гордыни. Нежелание подниматься утром ведет к обвинению в лености, и, если лежать в постели достаточно долго, то можно найти себя совершающим еще один грех — вожделение. Испытывать малейшее шевеление сексуального желания — значит быть виновным в вожделении. Чтобы подстраховать процесс размножения человечества, природа сделала вожделение вторым по силе инстинктом после самосохранения. Осознавая это, христианская церковь, тем не менее, сделала блуд "первородным грехом". Таким образом, получается так, что никому не удается избежать греха. Ведь сам факт нашего существования есть результат греха — Первородного греха.
