Соломон заметил и лаэрских воинов, скользивших у основания энергетического столба, — их передвижения были плавными, но в то же время неимоверно быстрыми. Первый капитан Каэсорон лично поручил Второй роте обеспечить безопасность площади, и Деметр на крови поклялся, что не подведет.

— Гай, забирай своих людей, и направляйтесь к площади справа. Не высовывайтесь. У них наверняка там тоже имеются заслоны, чтобы вас задержать. Передай Телонию, чтобы он то же самое повторил с левой стороны.

— А ты? — отозвался Кафен, с трудом перекрикивая грохот стрельбы. — Куда ты пойдешь?

Соломон усмехнулся:

— Куда же еще, как не в центр? Я возьму с собой отряд Чармосиана, но не раньше, чем отделение Голдоары займет подходящую позицию. Никто не должен трогаться с места, пока не будет обеспечена достаточно плотная огневая поддержка, чтобы я мог выдвинуться вперед.

— Капитан, — засомневался Кафен, — не сочти за оскорбление, но ты уверен, что это правильный выбор?

Соломон передернул затвор своего болтера.

— Ты слишком заботишься о «правильном» выборе, Гай. Мы просто должны хорошенько разобраться в ситуации и учесть все возможные последствия.

— Ну, если ты так считаешь… — протянул Кафен.

— Да, я так считаю! — рявкнул Соломон. — Вероятно, нам не удастся на этот раз действовать по науке, но, клянусь Кемосом, мы справимся! А теперь передай приказы.

Соломон, ощущая знакомое возбуждение, предшествующее очередной схватке с врагами, подождал, пока команды будут переданы воинам его роты. Деметр знал, что Кафен не одобряет действий не по правилам, но Соломон был твердо уверен, что в таких тяжелых обстоятельствах воины закаляются и приближаются к совершенству, воплощенному в их примархе.

Сержант Чармосиан поравнялся с Соломоном, а его ветераны собрались вокруг, прячась в тени ближайших зданий.

— Сержант, ты готов? — спросил Соломон.

— Всегда готов, сэр! — ответил Чармосиан.

— Тогда вперед! — крикнул Деметр, услышав грохот огневой поддержки отделения Голдоары.

Гул и взрывы крупнокалиберных снарядов словно открыли ему путь и послужили сигналом к действию. Соломон выскользнул из укрытия и устремился к потрескивающей энергетической башне.

Навстречу Астартес взметнулись зеленые стрелы вражеских снарядов, но было ясно, что стрельба ведется наугад, — прикрывающий космодесантников огонь был настолько мощным, что лаэры предпочли не высовываться. По обеим сторонам от Соломона грохотали болтерные выстрелы, и он понял, что Кафен и Телоний тоже пробиваются к площади. Вслед за ним бежали ветераны Чармосиана, стреляя на ходу с бедра.

Едва Деметр подумал, что, возможно, удастся подобраться к энергетическому столбу, не встретив особого сопротивления, как лаэры бросились в контратаку.

Объединенные в одну нацию лаэры были первой народностью, с которой столкнулись Дети Императора после того, как расстались с Лунными Волками на триумфальном Улланоре. Радостные возгласы того знаменательного дня до сих пор звенели у них в ушах, и зрелище собравшихся на торжество примархов оставило незабываемые воспоминания в сердце каждого из Детей Императора.

Во время братского прощания с Фулгримом Хорус назвал этот день окончанием и одновременно — началом, поскольку теперь он стал регентом Императора, Воителем и командующим всеми имперскими силами. После возвращения Императора на Терру ему были переданы миллиарды воинов и право разрушать миры.

Воитель…

Этот титул был новым, учрежденным специально для Хоруса, и примархам еще только предстояло осознать его значение, ведь им придется подчиняться приказам своего брата, которого еще недавно они считали равным.

Дети Императора с радостью приняли это назначение, поскольку они давно считали Лунных Волков своими братьями. Из-за ужасного несчастного случая при формировании Легиона Дети Императора были почти уничтожены, но Фулгрим, подобно фениксу, смог возродить свой Легион, за что и получил прозвище Фениксиец. В период восстановления, пока Фулгрим заново создавал свой Легион, он и несколько уцелевших Астартес почти целое столетие сражались бок о бок с Лунными Волками.