11. С этой целью Цезарь посылает в землю Тревиров, живущих близ берегов Рейна, легата Т. Лабиена и приказывает ему по дороге зайти к Ремам и прочим Белгам и удержать их в повиновении. Он дает ему наказ в случае, если Германцы вздумают переходить Рейн на помощь Белгам, воспрепятствовать им в этом. П. Крассу с двенадцатью когортами, выбранными из легионов, и с большей частью конницы Цезарь велел идти в Аквитанию, чтобы воспрепятствовать ее жителям оказать помощь Венетам и усилить их союз присоединением стольких племен. К. Титурий Сабин с тремя легионами должен был идти в землю Унеллов, Куриосолитов и Лексовиев, чтобы отвлечь силы этих народов. Флот из наших и Галльских судов, набранных у Пиктонов, Сантонов и других покорных нам племен, Цезарь вверил еще юному Д. Бруту и приказал ему с ним как можно поспешнее идти в землю Венетов; сам он туда же двинулся с пешими войсками.
Построение легиона по когортам
12. Почти все города Венетов были расположены так, что, находясь на оконечностях мысов и перешейков, вдававшихся в море, они были недоступны для пеших войск, потому что морской прилив, случающийся постоянно два раза в сутки, совершенно прекращал сообщение с сушей; корабли также могли подходить к их стенам только во время прилива – при отливе они остались бы на мели. Таким образом, осада городов была крайне затруднительна. Если в результате величайших трудов и усилий нам удавалось среди самих волн моря соорудить насыпь и по ней достичь стен города, то осажденные, доведенные до крайности, во время прилива садились на суда, собранные во множестве, и со всем имуществом перебирались в близлежащий город. Тут встречались опять же благоприятные для них обстоятельства. Таким образом прошла уже большая часть лета без вреда для них; наш же флот не мог действовать по причине сильных ветров и величайших затруднений для плавания в обширном и открытом море, волнуемом постоянными приливами и отливами и представляющем весьма мало безопасных гаваней.
13. Суда Венетов имели следующие устройство и вооружение: днища у них были более плоские, чем у наших, для удобнейшего движения по мелям и низким во время отлива водам. Кормы у них весьма возвышенные, а носы приспособлены выдерживать силу волн во время бурь. Все части этих судов были сделаны из дуба и потому не боялись никакого удара. Скамьи для гребцов на них были из бревен в целый фут толщиной, прибитых гвоздями толщиной в большой палец. Якоря у них были прикреплены не на веревках, а на железных цепях. Кожа, тонко выделанная, служила вместо парусов, может быть, по неимению льна и незнанию его употребления или, что вероятнее, потому, что такие паруса способнее льняных могли служить к управлению столь тяжелыми судами и выдерживать порывы бурь, свирепствующих на Океане. В стычках наших судов с судами Венетов первые превосходили быстротой и легкостью движения; последние же, более приспособленные к местным условиям, к силе бурь, во всех отношениях были удобнее и лучше наших. Крепкие бока Венетских судов без ущерба выдерживали удары носов наших судов, а их высота делала наши стрелы безвредными; она также облегчала им движение между подводными камнями. Во время ветров Венетские суда выдерживали их легко, без вреда становились на мели и места, оставленные морем при отливе, и не опасались подводных скал и утесов. Для наших же судов бури Океана были опасны во всех отношениях.
14. Цезарь овладел многими неприятельскими городами, но видел, что все его труды почти напрасны и неприятель без вреда убегает от него с одного места на другое, а потому решил дождаться флота. Когда он прибыл и неприятель его заметил, то около 220 их судов, вполне готовых и снабженных оружием всякого рода, вышли из пристани и стали напротив наших. Ни главнокомандующему флота Бруту, ни военным трибунам и сотникам, начальникам отдельных судов, не было известно, как поступить и какой избрать порядок битвы. Их суда – они это знали – не могли ударом носов повредить неприятельские; даже если бы на них поставить башни, то и тогда по высоте они были бы ниже палуб неприятельских судов, а потому стрелы Римлян могли мало навредить Венетам, тогда как их стрелы, падая с высоты, били тем пагубнее. Весьма же большую пользу принесли нашим преострые косы, воткнутые на длинных шестах, похожие на таковые же косы, употребляемые при осадах городов; ими цепляли за веревки неприятельских судов, привязывавшие снасти к мачтам, притягивали их к себе и потом со всей силой гребли веслами, отчего эти веревки натягивались и лопались. Тогда снасти сами по себе падали, и суда неприятельские, потеряв паруса и все вооружение, становились сразу совершенно бесполезными. Таким образом, дело в этом случае уже зависело от личного мужества, а им наши воины превосходили неприятелей; тем более что битва происходила на глазах Цезаря и всего нашего войска и ни один сколько-нибудь замечательный подвиг не мог остаться незамеченным, ибо наше войско занимало все холмы и высоты, прилежащие к морю, с которых видно было все, что на нем происходило.
15. Когда вышеописанным образом неприятельские суда потеряли паруса и такелаж, то каждое из них должно было иметь дело с двумя или тремя нашими судами; тут наши воины всячески старались перебраться на неприятельские суда. Враги наши, заметив, что это нашим удавалось и уже многие их суда оказались в наших руках, не нашли возможности сопротивляться и искали спасения в бегстве. Впрочем, в то самое время, когда они повернули свои суда по ветру, наступила вдруг такая тишь, что они не могли двинуться с места. Это обстоятельство пришлось нашим как нельзя более кстати, дав возможность настичь и захватить большую часть неприятельских судов. Весьма немногим из них под покровом ночи удалось пристать к земле после сражения, продолжавшегося с четвертого часа до захода солнца.
16. Этой битвой была решена судьба Венетов и всех приморских племен Галлии. Цвет их юношества и даже все старики, отличавшиеся благоразумием или опытностью, участвовали в бою, и все корабли, сколько их имелось, были собраны к этому сражению в одном месте. Утратив все это, неприятель не знал, где искать спасения и каким образом защищать города. Вследствие этого он изъявил покорность Цезарю, который решил поступить с побежденными как можно строже, чтобы приучить Галлов на будущее время более чтить святость посольского звания; а потому он, предав смертной казни весь их сенат, остальных продал в рабство с молотка.
17. Пока это происходило у Венетов, К. Титурий Сабин с войсками, вверенными ему Цезарем, прибыл в землю Унеллов. Ими предводительствовал Виридовикс; в его руках была верховная власть над всеми племенами, возмутившимися против власти Римлян; из них набрал он сильное войско. В скором времени Авлерки, Эбуровики и Лексовии перебили своих старейшин, не советовавших начинать войну, заперли ворота своих городов и присоединились к Виридовиксу. К нему же стекались со всей Галлии преступники всякого рода, искатели приключений и вообще все, для кого война и возможность грабежа были привлекательнее ежедневного труда и занятия земледелием. Сабин, избрав во всех отношениях выгодное место для лагеря, оставался в нем. Виридовикс остановился в двух милях от него и каждый день выводил войско из лагеря, предлагая нашим сражение. Таким образом, не только неприятель вскоре стал презирать Сабина, но даже от своих он терпел порицание; робость Римлян казалась до того велика, что неприятель бесстрашно подходил почти к окопам нашего лагеря. Причина бездействия Сабина заключалась в том, что он не решался, будучи только легатом, в отсутствие главнокомандующего сразиться с неприятелем, столь превосходившим числом, иначе как при самых благоприятных для себя обстоятельствах.
18. Дав укрепиться у неприятеля мнению о своей робости, Сабин выбирает из числа Галлов вспомогательного отряда одного хитрого и способного на все человека. Обещанием больших наград он его убеждает перейти к неприятелю и дает ему наставление, как действовать. Тот явился к неприятелю и выдал себя за перебежчика; он сказал, «что будто в лагере Римлян господствуют страх и смятение, что войско Цезаря находится в самом критическом положении от Венетов; дело доходит до того, что, кажется, в следующую же ночь Сабин со всем войском скрытно выступит из лагеря и пойдет на помощь Цезарю». Неприятельские воины, услыхав все это, воскликнули, что не надо терять столь удобного случая к победе, а следует тотчас же ударить на лагерь Римлян. Эта мера для Галлов казалась самой лучшей и необходимой по многим причинам: Сабин все время обнаруживал нерешительность, слова перебежчика подтверждали догадки Галлов, притом в их лагере обнаружился недостаток в съестных припасах вследствие того, что они мало заботились о снабжении себя ими, Цезарь же был занят войной с Венетами. К тому же человеку свойственно легко верить тому, чего он сам желает. Под влиянием всех этих обстоятельств Галлы выпустили Вирдовикса и прочих старейшин из собрания не прежде, как вынудив у них согласие взяться за оружие и идти на приступ Римского лагеря. Получив дозволение к битве, Галлы радовались ей, как верной победе; взяв с собой кучи хвороста, чтобы заваливать рвы нашего лагеря, они двинулись к нему.
19. Лагерь наш стоял на возвышении холма, склон которого мало-помалу растянулся на милю. Неприятель с целью дать Римлянам как можно менее времени опомниться и приготовиться, бежал бегом к нашим окопам и достиг их в изнеможении и усталости. Сабин, ободрив своих кратким увещанием, к великому их удовольствию дал знак к битве. Пока неприятель возился с принесенными им тяжестями, по приказанию Сабина Римляне внезапно совершили вылазку сразу из двух ворот. Благодаря благоприятным для нас условиям местности, неопытности неприятеля и его усталости, а также храбрости наших воинов и их опытности, приобретенной в прежних битвах, наш успех был до того полным, что неприятель не выдержал первого натиска наших и тотчас обратились в бегство. Наши воины со свежими силами без труда перебили множество Галлов, утомленных и расстроенных, а конница, устремясь в погоню за бегущими, оставила из них живыми весьма немногих. Таким образом, в одно и то же время пришла к Сабину весть о морской битве Цезаря, а к Цезарю – известие о победе Сабина; все же взбунтовавшиеся племена изъявили покорность Сабину. Вообще Галлы горячо и охотно берутся за войну, но не имеют достаточно терпения и твердости переносить ее трудности и неудачи.
