— При такой ситуации не мало ли будет и восьми тысяч? — произнес Богдан, вдруг вспыхнув как спичка.
— Вот за этим и послали меня к тебе казаки Кизимы и Скидана!.. — смелее заговорил Беда. — И Романа прихватил с собой, чтобы веселей было. Нынче по Украине столько вооруженных людей слоняется! Кто-то же нас объединяет… — Беда смутился и замолчал.
— Да я тоже напросился пойти с ними. Думаю, что лишним не буду! Да и к вашим в Субботов наведались мы с лубенскими казаками, — вдруг заговорил Данило Нечай.
Богдан улыбнулся. Все-таки объединяются люди!.. И старался сдержать себя, не подливать масла в огонь, и без того раздутый Бедой. Неизвестно, что еще из этого получится. Богдан стал внимательнее присматриваться к казаку Данилу Нечаю. С какой юношеской искренностью оправдывался он. В Субботов наведываются друзья, не забывают! Да и в Петрики в такую даль приехали! Казачество — в крови народа, казачество — как вера, как источник жизни. Даже вздохнул Богдан, подумав об этом…
В разговор вмешался и друг юности Богдана Станислав Кричевский:
— Я теперь, Богдан, служу в Белоруссии в королевской армии. И у нас собираются послать жолнеров не то за Дунай в Европу, не то на границу с Москвой… А тут услышал о тебе от наших людей, которые вернулись с сейма… Как о большом событии рассказывают! Какого-то, говорят, Богдана Хмеля на сейме король в присутствии шляхты возвеличил! На свою голову, мол, генеральным писарем реестрового казачества в чине полковника назначил. Для них ты «какой-то Богдан Хмель», а для меня друг моей юности. Помнишь, как мы зачитывались Кампанеллой!..
— Не надо вспоминать об этом, Станислав! — прервал Богдан, сразу погрустнев.
Кричевский подумал: не о послушнице ли он вспомнил? Какой глубокий след оставила она в сердце друга!
— Да, ты прав… Вот я собрался и махнул разыскивать тебя. У нас в Белоруссии творится то же, что и на Украине. Думал даже в Чигирин проехать. Наши люди давно интересуются казацкой жизнью… Дошел и до нас слух из Переяслава о восстании и установлении казацких порядков на Левобережье! А в Чернигове, я встретил казаков, разговорился с ними. «Если действительно ищешь, говорят, казацкого писаря, без помощи наших людей тебе его не сыскать. Поедем с нами». Вот я вместе с казаками и приехал сюда…
Всюду прославляли доблестное запорожское казачество. И по Украине прошел слух, что слава запорожцев не давала покоя польному гетману Николаю Потоцкому. Ему стало известно, что запорожским казачеством интересуется Москва, что их храбрость и отвага вдохновляют донских казаков. Ко всему прочему Потоцкий узнал, что и пришедшие к власти французские кардиналы не прочь воспользоваться казацкой силой в европейской войне. Только ли против ислама или… против иезуитов и римского папы?
— Очевидно, врут. Потоцкий только третье лицо в шляхетском государстве, — мудрили и в Белой Церкви, составляя новый, восьмитысячный реестр казаков.
— Слухи — ненадежный источник информации, панове. Наговорят всякой всячины, язык без костей. Говорят, будто бы пан польный гетман намеревается poskromic[3] украинцев за их выступления в Переяславе. Не слухи ли подогревали его? Может быть, о Переяславе — это просто пустая болтовня? Пан Караимович, возможно, этой ложью хочет оправдать свое трусливое бегство с Левобережья… — сказал генеральный писарь Богдан Хмельницкий.
— Поскромиць! Ну и словечко придумала шляхта для своих посполитых!
— Словечко все равно что и оружие, которым пан польный гетман грозит украинским хлебопашцам. «Надо выбить из голов посполитых лайдацкую[4] заразу! — говорит пан польный гетман. — Чтобы и внукам и правнукам неповадно было помышлять о хлопской воле…» Восстановили Кодацкую крепость! В Переяславе началось восстание, это не ложные слухи. Караимович успел убежать к коронному гетману, прихватив с собой двух казацких старшин. А Савве все же связали руки. Может быть, и голову снесут ему в казацком Круге Скидана…
Богдан терпеливо слушал писарей, составлявших казацкие реестры. Он внимательно прислушивался не только к словам, но и к интонациям их голоса. По тому, что и как говорили писаря, он составлял мнение не только о них, но и, главное, о духе, царившем в их полках.
«Poskromic! — это значит дать приказ войскам Короны уничтожить имущество казаков, их жен и детей. Но ведь казаки тоже не будут сидеть сложа руки!..»
И не только писаря реестровых казаков вели разговор об этом. Угрозы польного гетмана словно ветром разносились по всей украинской земле. Они передавались из уст в уста врагами и недругами народа. Однако порой говорили о них и сами посполитые…
