- Обожди. Тут новенький врач появился, не нравится мне это. Я тебе опера приставлю, но ты и сам будь начеку. Укол сделают, ты им расскажешь то, что сам давно забыл. Ты мужик здоровый, заподозришь неладное - бей по шприцу. Воду из-под крана пей, и чтобы при тебе сестра наливала.
К концу рабочего дня Гуров получил оформленные туровские деньги - за вычетом НДС и прочих налогов. Подумал: "Смешные времена. МВД и уголовщина - едины, как народ и партия". Затем Гуров позвонил Толику, который жил на Малой Бронной в старом солидном доме.
Хозяин снял трубку после четвертого гудка, ответил удивленно, явно ему звонили редко.
- Здравствуй, Толик, тебе Илюшка поклон просил передать, - сказал Гуров.
- Спасибо, как его здоровье?
- Оклемался мужик. Бог его здоровьем не обидел. Встретиться надобно, ты меня к себе на Бронную не пригласишь?
- Хорошему человеку всегда рад, захвати пузырек, я чего-то неважно себя чувствую, не хочу на улицу выходить.
- Это можно, - в словах Толика Гуров почувствовал подвох, разгадывать не стал. - Я сейчас и буду, - Гуров положил трубку. - Голос у него молодой, думал, он старше будет, - сказал он сидевшему напротив Станиславу.
- Как же тебе Тура уломать удалось? Что деньги даст, я не сомневался, а вот мастера...
- Слова надо знать, Станислав. Для каждого человека свои слова требуются.
- Ясное дело, повезло. Давай я тебя подброшу, я дом посмотрю, покручусь там, мало ли что.
В машине Крячко неожиданно сказал:
- Ты знаешь, не нравится мне сестренка нашего клиента: молодая женщина, фигура в норме, красавицей, правда, не назовешь. А приданое? Да будь она на одной ноге и без глаза, вокруг нее мужики должны биться, как мухи на навозной куче. А у нее две подруги, а мужики вроде случайных прохожих, появится на вечерок-другой и исчезает.
- Может, лесбиянка? - предположил Гуров.
- Я даже книжку специальную достал, изучил вопрос. Вчера я из своей старой клиентуры отыскал профессионалку, хочу сегодня к мадам подвести, проверить.
- Молодец, Станислав, вопрос требуется прояснить. Но ведь у них тоже свои симпатии, антипатии имеются, - сказал Гуров.
- Да, но масть они угадывают точно.
- Останови около магазина, мне бутылку надо купить, и жди.
Толик оказался симпатичным мужчиной лет сорока с небольшим, примерно ровесник Гурова, только невысоким и с животиком. Поздоровались. Гуров, извинившись, обошел квартиру, увидел на входной двери мощную цепь. Довольно кивнул.
Сыщик выставил на стол бутылку водки "Довгань", хозяин одобрительно хмыкнул, убрал в холодильник, вынул запотевшую бутылку "Смирновской". Гуров, увидев, что в морозилке таких бутылок несколько, не удержался, спросил:
- Извини, Толик, к чему весь цирк с водкой?
- Не знаю. Лев Иванович, вроде все слова ты правильно сказал, но загадал. Если бутылку принесет, значит, действительно знает Илюшку, а ежели виски или что подобное, сызнова проверять будем.
Хозяин ловко накрыл на стол, не просто, с изыском. Пододвинул Гурову массивный стул, спросил:
- Ну, как он? Мне не ведено к нему являться, обговорили заранее.
Гуров перекрестился, он стал замечать, что крестится все чаще, раньше в шутку, сейчас вроде серьезно.
- В храм ходишь? - поинтересовался Толик.
- Захаживаю, по-серьезному не бываю, - ответил Гуров.
- А сам крещеный и верующий, - убежденно сказал Толик. - Только ты сам того еще не знаешь. С годами придет.
- Ты говоришь, словно в отцы годишься, - сказал Гуров.
- Возраст не годами мерится. Ну, за здоровье раба Божьего Ильи, - Толик ловко опрокинул рюмку. - Слушаю тебя, господин полковник.
Гуров прищурился, глянул на хозяина внимательно, о службе и звании разговора не было.
- Не держи в голове. Лев Иванович, - хозяин налил по второй. - Один живу, люди разные заходят, случается, деловые разговоры ведут, твое имя упоминали. Илюшка, как всегда, верный ход сделал, тебя точно определил. Не знаю уж, где правда, а где былины о тебе плетут, но ты в большом уважении у братвы. Отвлекся я, слушаю.
Гуров изложил историю кратко, точно, объемно.
- Значит, полагаешь, ищут меня? Захватят, пытать будут? - спросил хозяин, выпивая свою рюмку.
- Тобой серьезные люди заниматься начнут. Сделают укольчик, сам расскажешь.
- Супротив науки не попрешь. Может, мне в деревню уехать?
- Что ты мне про воров рассказал, молодец, а что они тебя знают - очень плохо: тут ни деревня, ни Кремль, ни Мавзолей не укроют. Им хорошо заплатят, везде достанут. А кроме того, мне парни, которые за тобой придут, нужны. Я тебя попрошу принять на постой двух ребят. Они в задней маленькой комнате устроятся, ты их слышать не будешь.
- У меня там мастерская... Ну, придумаю что-нибудь.
- Соседям скажешь, брат приехал, но говори про одного, их не различат, да и выходить они будут редко, и по одному.
- Мне такое в радость, скучно живу, бывает у меня одна, да и то не часто, - сказал Толик повеселевшим голосом - водка делала свое.
- И еще, как на улицу собрался, квартирантов предупреди, один раньше тебя выйдет.
- Господин полковник, вы готовитесь словно к войне. - Толик снова выпил, не закусывая, и сыщик опытным глазом определил, что мастер пьющий.
- Ты, Толик, с приятелями на улице или в кафе выпиваешь? - спросил он.
- Редко, однако случается. Живу-то один, скукота.
- Теперь ты будешь не один, жизнь станет веселее, и выпивку вне дома придется прекратить. Водка нынче плохая, в стакане черт-те что оказаться может, - Гуров увидел, что его слова не понравились хозяину.
- У нас во дворе только свои, - ответил он сердито.
- Только свои и продают. Илюшку тоже продали свои.
- Понял, не маленький. - Толик снова налил.
"Не повезло нам, - думал Гуров, закуривая. - Он нас в любой момент подведет, и не убережешься. Вот Русь непознанная, как золотые руки у человека, так он алкаш".
Из машины Гуров по телефону нашел Мишу и Тишу, приказал немедля прибыть на Малую Бронную.
Через несколько минут после отъезда Гурова из подъезда вышел Толик и твердой поступью направился в магазин.
- Пойми человека, у него дома залейся, а он не ленится в магазин идти. Отправляйся за ним, взгляни на его дружков-приятелей, - сказал Гуров Крячко.
У магазина Толика встречали словно народного героя. И все стало понятно. Он угощал, местная "публика" его знала и любила, ходил он в магазин не выпить, а пообщаться, выслушать, какой он золотой мужик, узнать новости, которых по телевизору не сообщают, вообще глотнуть свободы. Станислав покрутился пять минут среди аборигенов, тут же стал своим, потолковал с сержантом милиции, который тоже не отказался выпить за чужой счет. Крячко понял, здесь с мастером могут сотворить что угодно, налить ему в стакан керосин, никто и не заметит.
Через пару часов прибыли оперативники. Толик в это время спал в похмелье, наконец открыл дверь на длину цепочки, выслушал пароль, пустил в дом, зло сказал:
- Ошейник надели, псы милицейские, да я с такими мордами грамма не выпью, - и упал в койку.
Оперативники обосновались в средней комнате, хозяин так и не успел перенести свою электронику. Тиша забрал водку из холодильника, дверь запер, ключ спрятал.
- Признайся, в гестапо служил? - съехидничал Миша.
- У меня батя от нее умер, - холодно ответил Тиша.
Давнишняя "подруга" Станислава в свои тридцать с небольшим была еще очень даже ничего.
- Если ты выполнишь мое задание, получишь столько зеленых, сколько в руках не держала, - сказал Станислав. - Сколько тебе требуется денег и времени, чтобы привести себя в полный порядок?
Катерина, так звали бывшего агента, взглянула на Гурова, который сидел в своем углу, спросила:
- Станислав, а посторонние должны присутствовать обязательно?
- Лев Иванович не посторонний, а наш с тобой Бог. И ничего предосудительного никто тебя делать не обяжет, - ответил Станислав.
- Полный порядок? - она вынула из сумочки зеркальце, осмотрела себя, вздохнула. - Лет бы пятнадцать, где ты раньше был?
- Кто старое помянет... Меня интересует женщина, ты ее видела, лет тридцати пяти.
- Кривоногая страхолюдина? Поняла, завтра к вечеру буду готова.
- Ты меня не поняла. Катюша. Это не разовое задание, ты не вернешься туда.
- Ха! Ты имеешь в виду шмотки и весь прикид?
- И забудь эти слова.
- Ладно, гони штуку зеленых, сделаю.
Гуров вышел из-за стола, усадил женщину на место Крячко, посмотрел ей внимательно в глаза. Катерина покраснела.
- Катюша, мы завтра вечером поедем с вами в дорогой ресторан. Я вас прошу соответствовать. Утром за вами заедет Станислав, отвезет вас в парикмахерскую, затем вы покатаетесь по Тверской, купите необходимое. Я прошу вас бриллиантов не покупать, но на вещах не экономить. Хотите, я вам дам женщину, и она вам поможет. Я бы лично не отказался, мода - дело хитрое.
- Вы меня за границу готовите? - женщина растерялась.
- Нет. Хотя, - Гуров пожал плечами, - черт его знает, может, придется и выехать.
- Да я судимая...
- Ничего не знаю, не слышал, меня ваше прошлое не касается.
Когда Станислав проводил Катерину и вернулся, то с порога спросил:
- Ну, как?
- Трудно сказать, меня больше всего беспокоит ее речь.
- А меня волнуют ее старые связи.
- Это ты брось. Сегодня все смешалось. Столько проституток выходит замуж за иностранцев, за разбогатевших бандитов. Наша девушка - песчинка на барханах Сахары.
- Ты собираешься с ней в ресторан?
- С ней в ресторан пойдешь ты, а я пойду с Марией, мы будем сидеть с тобой порознь. По моим данным, сестренка Тура завтра собирается посетить "Космос".
Вечером в ресторане Гуров увидел Екатерину и в первый момент ее не узнал. Только взглянув на Станислава, который шел, смешно задрав подбородок, явно гордясь своей спутницей, сыщик подумал, что выбор сделан правильно.
- Хороша, только излишне напряжена, волнуется, словно новичок на премьере, - сказала Мария.
- А может, она в таком ресторане впервые в жизни, - как бы оправдываясь, произнес Гуров.
- Смотри, вон те двое ее знают. У Станислава могут быть неприятности.
Гуров лишний раз поразился наблюдательности Марии.
- Ну мало ли у кого бывают неприятности...
- Надеюсь, ты не собираешься ввязываться?
- Ну разве что к тебе пристанут вон те, за соседним столиком. Слюни-то рекой текут.
На сестру Турова никто внимания не обращал, ее спутником был загорелый красавец, атлет лет тридцати, который старательно ухаживал за своей дамой. Она же смотрела насмешливо, и он вскоре заскучал.
В зале появился Валентин Нестеренко - он стоял в стороне, изучал публику, потом сразу направился к столику, за которым сидели те двое мужчин, которых заметила Мария. Валентин сел за столик:
- Барсук, от тебя нарами пахнет, а ты думаешь, как заново?
- Не старые времена, начальник...
- А в старые ты за чужое чалился? - перебил Нестеренко. - Или ты диссидентом был, а не гоп-стопником?
- Обижаешь, начальник. - Барсук сменил тон.
- А вас к столу не приглашали... - начал было его сосед, но Барсук перебил:
- Умолкни, Лебедь. Мы что-нибудь сделали не так?
- Все так: ты Катюшу Сметанину никогда не знал, в глаза не видел, - сказал Нестеренко. - Понял?
- Вы какое-то имя назвали, начальник? - Барсук оказался прирожденным актером, на лице у него появилось искреннее изумление. - Вы о ком?
Нестеренко стер ладонью улыбку:
- Сережа, по одежде и закуске вижу - ты опустился в старое болото. Ладно, живи, как живешь, только срок тебя ждет.
Мария восхищенно наблюдала за Нестеренко.
- Газеты пишут, что вас, как кур, режут, а твой Валентин с двумя бандитами разговаривает, словно завуч с пятиклассниками.
- Профессионал, - уважительно ответил Гуров.
По залу прошла Катерина, остановилась у столика Туровой, пошутила, Турова улыбнулась, ее партнер громко захохотал.
- Воспитанная дама и выдержанна, - заметила Мария. - А что, она тоже из ваших? Что это вы гуртом в одном кабаке?
- А сегодня день милиции, - отшутился Гуров.
- Ладно, полковник, не темни. Кто эта дама?
- Сестра клиента.
- Значит, бриллианты в ушах настоящие.
- Ах, Маша, не устаю тобой восхищаться.
- Серьезно? А чего? Я талантливая.
- Я тоже.
- Ты прелесть, Гуров, не устаешь говорить глупости.
Вечер закончился без происшествий. Катюша не очень уверенно сообщила, что Елена - женщина нормальной ориентации и, судя по всему, не очень счастливая.
На следующий день Гуров отправился в больницу к Турову.
Было воскресенье, неожиданно в палате Турова появился новый "анестезиолог" и заявил, что приказано больному укольчик сделать, и мгновенно прыснул Туру в лицо из баллончика - миллионер отключился. Оперативник, дежуривший в палате Турова, сделал вид, что ничего не замечает.
"Анестезиолог" приготовил шприц, профессионально наложил на руку Туру резиновый жгут. Амбал в белом халате дежурил в коридоре, казалось, все было продумано.
Однако Гуров сразу увидел широкоплечую фигуру и ощутил знакомый сигнал опасности. К своему чувству предвидения Гуров относился двояко. С одной стороны, он благодарил Бога, что тот наградил его столь редким и ценным качеством, с другой - стыдился мгновенной слабости, которая накатывала в секунды смертельной опасности, но слабость мгновенно исчезала, и сыщик превращался в запрограммированный автомат, готовый к бою. Так и сейчас он, продолжая идти как ни в чем не бывало, переложил пистолет в карман халата и, поравнявшись с "санитаром", нанес жесткий удар стволом в живот. "Санитар" молча упал на колени. Гуров распахнул дверь, ударил склонившегося над кроватью "анестезиолога" рукояткой за ухо и, поймав ошеломленный взгляд опера, приказал:
