— Понял. План — в общих чертах — мной уже разработан, — ответил Шалимов. Он действительно уже знал, как будет дожимать сотрудника мэрии, прихваченного на получении взятки. Пуще огня тот боялся попасть под следствие и — теперь уже сам — попытался откупиться. Попытка была загодя обречена на провал: сумму ему назначили с хорошим повышающим коэффициентом. Платить чиновнику придется по-другому. Впрочем, к этому он был готов…

— И третий наш клиент — это Дуче. С ним тоже вопрос…

— Да?

— Через неделю он должен отдать сто пятьдесят тонн. Отдать не сможет. Я наводил справки. Дела его конторы идут ни шатко ни валко. Зарплату сотрудникам задолжал за два месяца. Аренду за офис тоже не платит… Даже своим бойцам задолжал. Общий вывод: неплатежеспособен абсолютно.

— Да? — интонация голоса Короткова не изменилась, но Штирлиц понял, что шеф недоволен, внутренне напряжен.

Дым сигары плыл по комнате, щекотал ноздри.

— Обещает, что деньги в срок будут.

— Откуда же он возьмет такую сумму?

— Вот в этом и вопрос… Держится еврей уверенно, так будто точно знает, что бабки будут.

— Это любопытно, — сказал Сергей Павлович, выпуская дым.

Дуче был голодранец, мелкая сошка. Да еще с уголовным прошлым. За несколько последних лет сумел приподняться, открыл какое-то OOO. Чем-то там торговал… Ну, еще сумел сколотить вокруг себя команду каких-то отморозков. Серьезного веса ни в криминальных, ни в деловых кругах не имел. До той поры, пока не нашел связей на таможне. Тогда у него появились кой-какие деньги… опять же мелочь, с точки зрения Сергея Павловича. Но офис он сменил, теперь OOO «Планета-маркет» из подвала переместилась на второй этаж старинного здания с видом на Петропавловку. Сгорел Дуче на ГКО. Сгорел почти полностью. Тот бизнес, которым он занимался, был пустышкой всегда. 17 августа девяносто восьмого обнажило это мгновенно и необратимо.

На крючок к депутату ЗАКСа господину Короткову Дуче попал на таможенной афере. Он гарантировал таможенную очистку крупной партии водки всего за пятнадцать тысяч баксов. Вообще-то такие услуги стоили вдвое дороже… Номер не выгорел, шесть вагонов с водкой были арестованы. Все попытки спасти товар ни к чему не привели. Семену выставили счет — сто пятьдесят тысяч долларов в погашение убытка и еще пятьдесят в виде штрафа. Этот полтинник Дуче уже вернул. Оставалась мелочь. Сто пятьдесят штук зелени и неделя сроку.

— Это любопытно, — сказал Коротков. — Денег нет, а уверенность есть… С чего бы? Как думаешь, Игорь, нет тут кидалова?

— Дуче, конечно, авантюрен и нахален, — ответил Шалимов, — но не до такой же степени… Попробовать кинуть ВАС? Он же не полный кретин!

— Считаешь?

— Думаю — исключено. Более того — уверен. Голос менеджера по работе с персоналом прозвучал твердо.

— Тогда откуда он возьмет деньги? Немалые деньги.

— Если хотите, Сергей Палыч, я за ним посмотрю.

— Посмотри, Игорь, посмотри. Жид хитер и изворотлив.

Спустя три минуты Коротков отпустил Штирлица. Спустя еще минуту кандидат в депутаты начисто забыл о каких-то паршивых ста пятидесяти тысячах. Перед ним стояли по-настоящему серьезные задачи!

* * *

До Приозерска оставалось километров тридцать, когда Реутов бросил взгляд на панель приборов и сказал:

— Надо бы заправиться. Горючка почти на нуле.

— Километра через три будет заправка, — отозвался Климов.

— Их ферштее. Линкс — рехтс?[3]

— Слева.

Через две минуты «волга» вкатилась на заправку. В Питере таких уже почти не осталось, быстро строились новые, по-западному яркие, оборудованные, чистые. Навороченные. Капитан Реутов вставил пистолет в бак и пошел к кассе. Циклон уходил на восток, в темных тучах появились разрывы, немного посветлело.

Черный «опель-фронтера» с тонированными стеклами въехал на АЗС вслед за «волгой». Водитель дважды просигналил и врубил дальний свет. Крепкий молодой бык выскочил из правой передней двери и подошел к Реутову.

— Слышь, братан… дай залиться, спешим.

— Мы тоже, — ответил капитан, запоминая на всякий случай и быка, и автомобиль. Привычка.

— Ты че? С головой не дружишь? — спросил гоблин и демонстративно сунул руку под куртку.

Таких экзерсисов Сашка Реутов не любил. Этого бычару он мог завалить сразу, без разговора. Но сдерживался.

— Не горячись, ковбой, — сказал он и широко улыбнулся. Обнажились золотые коронки. — Мы из милиции… братан.

Гоблин неуверенно покосился на джип за спиной. Водитель снова рыкнул клаксоном и мигнул мощными фарами.

— А мне насрать. Хоть с ФСБ.

Реутов улыбнулся еще шире. Придурок явно ничего не понимал. Но сильная рука в запахе черной кожаной куртки уже охватила рукоять пистолета. «Ну, давай! — подумал Реутов. — Развяжи мне руки».

Приоткрылась дверца «волги».

— Саша, в машину! — сказал Климов негромко.

— Василич… — не оборачиваясь, начал Реутов.

— В машину! — уже требовательно повторил майор.

Капитан аккуратно вытащил заправочный пистолет из горловины бензобака, передал быку — держи! — и завернул пробку. В салоне он стиснул руки на руле. Костяшки пальцев побелели.

— А я ведь уже заплатил за бензин, товарищ майор.

— Ничего… я отдам с получки. Поехали.

Снова засигналил джип. Реутов посмотрел в зеркало.

— Он сказал — насрать на ФСБ. Собираешься так спустить?

— Нет.

— Тогда…

— Да, но не здесь. Поехали, Саша. «Волга» выехала с заправки. Когда проезжали мимо фронтеры, кожаный гоблин сделал неприличный жест. Скулы у Сашки Реутова обтянулись. А Климов усмехнулся.

— Тут километра через два мост ремонтируют, — сказал майор. — Я думаю — там.

— Их ферштее, — голос у капитана повеселел. Вскоре появился знак «Дорожные работы» и табличка «150». Реутов сбросил газ, остановил автомобиль посреди моста. Правая полоса была вскрыта, под бетонными балками бежала, пенилась черная вода. Ветер трепал на берегу голые кусты.

— Здесь? — полувопросительно-полуутвердительно сказал Реутов. Климов кивнул, обернулся к следаку:

— Ты как, Виктор?

— Как и ты… Надоело — дальше некуда. Надо учить.

— Я думаю, — сказал Реутов, — нам нужно заменить колесо.

Он вышел из машины и открыл багажник. Швырнул на землю запаску, достал домкрат. Когда сзади тормознул джип, Сашка домкратил левое заднее колесо, насвистывал.

— Е-о-о! — весело сказал уже знакомый бык, выпрыгивая на асфальт. — Опять двадцать пять! Прокололся?

— Да вот…

— Долго мудохаться будешь? У меня шеф спешит.

— Не, быстро управлюсь. Ты извини, — Сашка просительно улыбался.

— Ну, давай. — Гоблин был великодушен. Он видел смущение и страх в глазах мента. Вот так, сучара! А то — из милиции. Козел!

— Слушай, — позвал снизу Сашка. — У тебя туалетной бумаги нет?

— Обосрался, что ли? — Гоблин весело заржал. Он все еще ничего не понимал и не замечал азартного огонька в глазах опера.

— Не-е… просто хочу посмотреть, как ты подтираться будешь.

— Борзеешь, ментяра! Я тебя, сука… Закончить фразу он не успел. Реутов мгновенно распрямился и ударил ребром правой руки. Бык обмяк, медленно опустился в лужу. Одновременно распахнулись дверцы джипа и «волги». Из «опеля» выскочили два крепких мужика. Звонко щелкнула, раскрываясь, телескопическая стальная дубинка. Водитель сделал шаг вперед и выбросил в Реутова ногу в высоком шнурованном ботинке. Сашка поймал — на лице играла улыбка, посверкивали золотые коронки, — резко крутанул ступню, негромко произнес: