Я подъехал к насмерть перепуганным Джонатану и Крису.
— Эй, Харрис, — радостно окликнул я. — Хорошо повеселились?
— Повеселились? — прохрипел Джонатан. — Я думал, нам пришел конец. Это была самая страшная минута в моей жизни.
— Брось пороть ерунду, — беспечно отозвался я. — Подумаешь, каких-то несколько быков.
— Несколько? — взорвался Джонатан. — Их были сотни! Они могли нас убить.
— Не понимаю, что ты нервничаешь, — притворился я. — Все произошло так, как ты сказал.
— Что я сказал? — нахмурив брови, подозрительно спросил Джонатан.
— Ты сказал, что это проще, чем с бревна упасть, — мягко промолвил я. — Так оно и вышло.
Харрис смерил меня таким взглядом, что у меня кровь застыла в жилах; так смотрел только знаменитый, ныне покойный Борис Карлофф*.
Известный американский киноактер, сыгравший роль Франкенштейна в одноименном фильме по роману Мэри Шелли.
Как бы ни было порой жарко в Камарге, каким разнообразием ни поражал бы нас растительный и животный мир болот — все это не шло ни в какое сравнение с буйством тропической природы, с неисчерпаемым богатством флоры и фауны которой мы собирались познакомить наших телезрителей. Северная и южная части Американского континента сужены посередине, точно песочные часы, Панамским перешейком. По этой узкой полоске земли тропические леса попадают из Бразилии в Эквадор, Гондурас и Мексику и, по мере продвижения к северу, в более умеренные зоны США, постепенно исчезают.
Панама — фантастическая страна, страна-сказка, о какой только может мечтать натуралист. В один и тот же день можно с утра побывать в настоящем многоярусном тропическом лесу, а к вечеру попасть на живописный, полный разнообразной жизни остров кораллового рифа. Именно поэтому мы и выбрали Панаму — проклятый бюджет не позволял нам блуждать по свету в поисках лучшего места, а здесь, в этой крошечной стране, лес и море были у нас прямо под рукой. В фильме мы хотели также сравнить эти две, кажущиеся очень разными экосистемы; ведь если принять кораллы и водоросли за деревья, а рыб, раков и других морских созданий за птиц, зверей и рептилий, то вы с удивлением обнаружите, что в жизни кораллового рифа и тропического леса очень много общего.
У Панамы, на наш взгляд, было еще одно неоспоримое преимущество: со времени открытия канала и последовавшего за этим неизбежного затопления части суши возник остров под названием Барро-Колорадо, на котором вот уже многие годы находится тропическая научно-исследовательская станция Смитсоновского института. Другая станция института, но уже по исследованию коралловых рифов, расположена на островах Сан-Блас, лежащих вдоль побережья Карибского моря, в часе лета от столицы Панамы. Стоит группе ученых обосноваться в каком-нибудь месте, можете быть уверены — от их внимания не ускользнет ни один листик, ни одна букашка; столь всеобъемлющее знание предмета, учитывая ограниченность нашего съемочного времени, принесло нам неоценимую пользу.
Прилетев в Панаму, Ли и я долго не могли приспособиться ко времени, так как по пути из Европы через Атлантику в Нью-Йорк, а потом в Панаму мы пересекли несколько часовых поясов. Но никакая усталость не могла погасить радости новой встречи со щедрой тропической природой. Видеть серьезных, одетых в черное, точь-в-точь как владельцы похоронного бюро, скворцов, важно шествующих по недостроенному многоэтажному дому напротив окон нашей спальни, и порхающих в саду отеля колибри и бабочек, величиной с ладонь, вдыхать влажный, ароматный, горячий воздух, напоминающий запах свежеиспеченного сливового пирога, и знать, что ты снова находишься в этом райском уголке Земли, называемом тропиками, — поистине ни с чем не сравнимое наслаждение.
На следующий день, после того как мы немного отдохнули, состоялась деловая встреча с Паулой и Аластером. Должен заметить, что Аластер отличался довольно своеобразной манерой общения с себе подобными; даже я, считавший свои способности в этой области практически безграничными, на сей раз зашел в тупик и был вынужден привлечь Паулу в качестве переводчицы. То, что говорил Аластер, не поддавалось никакому описанию. Он мимоходом бросал полфразы, а еще хуже — две полфразы, никак не связанные между собой, а вы вынуждены были сами дополнять их недостающими словами, чтобы получился хоть какой-то смысл. Все это напоминало попытки разгадать кроссворд из «Таймс» без помощи ключевых слов. На сей раз, одарив нас лучезарной улыбкой, он произнес:
— Пришли в себя? Ну и отлично. Думаю… вы понимаете… вначале Сан-Блас. Рифы похожи… нет, пожалуй, больше похожи на… леса, рыбы просто птицы без крыльев. А вы как думаете? Острова… красиво… поэтому никто не… знает, когда мы туда доберемся. Потом известно, что, ну, Барро-Колорадо, да?
Я сделал большой глоток. К счастью, я уже давно знал Аластера, еще со времени работы на Маврикии, и время несколько сгладило ужасающие подробности нашей первой встречи. Я обратил на Паулу безмолвный просительный взгляд.
— Аластер хотел сказать вот что, милый, — мягко сказала она. — Фильм о коралловом рифе, учитывая предстоящие подводные съемки, делать гораздо сложнее, чем фильм о тропическом лесе, поэтому он предлагает начать с островов Сан-Блас. Согласны?
— Конечно, — ответил я, — нам все равно.
— Вот и чудесно. Тогда отправляемся завтра. Возражений нет?
— Нет, — сказала Ли и тут же допустила тактическую ошибку, попытавшись извлечь дополнительную информацию из нашего режиссера. — А как выглядят эти острова?
— Покрыты… понимаете… такими красивыми штуками, пальмами, вот… гм! многие из них индейцы, правительство не может справиться… женщины… золото в носу, ну и так далее. Рифы огромные, — сказал Аластер, возбужденно размахивая руками. — Вам понравится… уверяет… Конрад.
— А нет ли у вас путеводителя? — с надеждой спросила Ли у Паулы. В качестве гида Аластер вряд ли мог оказаться полезным, хотя энтузиазма у него было хоть отбавляй. Мне часто приходило в голову, доведись марсианам попасть на Землю и встретить первого представителя человеческой расы в лице добрейшего, великодушного, но в высшей степени невразумительного Аластера, они могли бы считать, что им повезло.
