Пехоту здесь уже больше не муштруют, поэтому большинство казарм опустело, зато прочно обосновалась так называемая «школа психологических операций», назначение которой весьма туманно или, если выразиться поделикатнее, имеет экспериментальный характер. Насколько я могу судить, этот учебный центр создан для подготовки специалистов по психологическим боевым операциям. Здесь учат преодолевать стрессы в условиях изоляции и в безлюдной местности, выживать без пищи и воды, угадывать моральный настрой противника, короче говоря, играют во всяческие заумные игры. Быть может, то, что я скажу по этому поводу, кому-то и не понравится, но, насколько я изучил армейские порядки, любая светлая идея заканчивается там банальной муштрой, парадной мишурой и вычищенными до зеркального блеска сапогами. И Форт-Хадли, сдается мне, не является в этом смысле исключением.
К северу от гарнизона вырос городок Мидленд, населенный отставными военными, гражданскими лицами, обслуживающими базу, торговцами и людьми, к военной службе не имеющими никакого отношения и обосновавшимися здесь по прихоти судьбы.
Известно, что в 1710 году на этом месте была английская фактория, до этого — сторожевая застава испанской колонии Святого Августина во Флориде, а еще раньше — индейский поселок. Поселок сожгли испанцы, их самих выкурили англичане, французы запустили красного петуха на английскую факторию, а во время революции британская армия спалила и развеяла по ветру французский форт. Наконец, в 1864 году здесь устроили большой пожар янки. И, глядя на это место сегодня, трудно не задаться вопросом: а для чего все это было нужно? Так или иначе, сейчас здесь имеется надежная добровольная пожарная команда — на всякий случай.
Выехав на шоссе, опоясывающее Форт-Хадли и Мидленд, я взял курс на север, где на отшибе располагалась стоянка автоприцепов-трейлеров. В одном из них я временно и обосновался, и, как выяснилось, довольно удачно, если учитывать характер моей работы.
Теперь о том, чем я занимаюсь. Я служу в армии Соединенных Штатов. Чин мой не имеет значения, к тому же, принимая во внимание некоторые обстоятельства, это секрет. Дело в том, что я сотрудник службы криминальных расследований, сокращенно — СКР, а в армии, где, как известно, отношение к чинам и званиям особенно чувствительное, лучше всего вообще их не иметь. На самом же деле я, как и большинство сотрудников СКР, имею звание унтер-офицера, или уоррент-офицера, и отношусь, таким образом, к промежуточной категории между сержантским и офицерским составом. Это довольно удобный чин, поскольку он дает его обладателю почти те же привилегии, что и у офицера, но не возлагает на него офицерских обязанностей и ответственности, не говоря уже о прочей мышиной возне, связанной с этим. К уоррент-офицерам полагается обращаться как к гражданскому лицу, то есть «мистер», а сотрудники нашей службы вообще частенько ходят в гражданском, как я в тот вечер. Признаться, порой мне даже кажется, что я и есть лицо чисто гражданское.
Тем не менее в некоторых случаях мне приходится облачаться в мундир, в основном когда военное министерство направляет меня на особое задание в одно из своих подразделений, куда я еду под другой фамилией, в соответствующем случаю звании и со специальной легендой собирать оперативный материал для военного прокурора.
Когда работаешь по легенде, приходится поневоле быть мастером на все руки. Мне доводилось играть множество ролей — от повара до специалиста по химическому оружию — впрочем, в армии это почти одно и то же. Главное для актера не знание роли, а обаяние, хотя, по большому счету, все это липа, и мое обаяние в том числе. В звании уоррент-офицера существует четыре ранга. Я дослужился до высшего, четвертого, и теперь, как и все его обладатели, затаив дыхание жду, когда Конгресс США утвердит пятый и шестой ранги. Кое-кто из моих коллег так и скончался от асфиксии, не дождавшись.
Так или иначе, но я вхожу в элитное подразделение, специальную команду службы криминальных расследований, а стало быть, в моем послужном списке немало раскрытых преступлений, удачных арестов и обвинительных приговоров. Я также обладаю многими чрезвычайными полномочиями, своего рода волшебным ключиком ко всем, или почти всем, особо важным объектам и персонам. В частности, я имею право арестовать любого военнослужащего армии США любого ранга в любой точке мира. Конечно, я не стал бы злоупотреблять своими полномочиями и пытаться арестовать члена Комитета начальников штабов за превышение скорости, но мне всегда хотелось знать, как далеко я смогу зайти.
Мое постоянное место службы — штаб-квартира СКР в Фоллс-Черч, штат Вирджиния, но мне приходится мотаться по всему свету. Путешествия, приключения, полные риска, свободный распорядок дня, возможность испытать себя, и все это — вдали от начальства. О чем еще можно мечтать? Ах да, я упустил из виду женщин. Что ж, без них тоже не обходится; Брюссель не последнее место, где у меня была женщина, но после Брюсселя уже ни одна из моих интрижек не затрагивала моего сердца.
