Однако вернемся непосредственно к истории инков. В начале XV в. инки из Куско были главным образом заняты борьбой за право на независимое существование; об этом свидетельствуют не только нарративные источники, но и археологические раскопки, благодаря которым удалось достаточно хорошо изучить (впрочем, раскопки продолжаются и сегодня) другие не менее важные кечванские центры или города-государства, каждый из которых мог с успехом соперничать и соперничал с Куско. В ту эпоху «государственные границы» Куcко проходили не в сотнях и даже не в десятках, а всего лишь в 15—20 километрах от будущей столицы Тавантан-суйу. (Victor Angeles Vargas, P'isaq. Metropoli Inka», Lima-Peru, 1970, р. 147.)
Рядом с Куско, в нескольких часах или днях пешего пути, возвышались грозные бастионы крепостей не менее могущественных Пакарек-тампу, Писака, Ольянтай-тамбо и других городов-государств. Испанский солдат и хронист Бетансос, основываясь на собранных им в 1550 г. данных у инкских «историков» — кипу-камайоков, писал, что в период правления Вира-кочи вокруг Куско находилось «более двухсот касиков господ селений и провинций... которые титуловали себя и их называли в их землях Капаками Инками, что означает господа и короли; и также поступал этот Виракоча Инка». (Biblioteca Hombres..., р. 15.)
Все они говорили на одном языке и принадлежали к одной языковой семье. Их объединение в единое государство было вызвано внутренними потребностями, но еще больше внешними факторами, а именно необходимостью противостоять все учащавшимся набегам чужеродных племен (государственных образований). Повидимому, эта борьба продолжалась с нарастающим упорством при жизни нескольких поколений и достигла своего апогея к концу 30-х годов XV в. В силу каких-то обстоятельств, о которых можно лишь предполагать, именно Куско стал главным объектом экспансии чанков и именно Куско сумел в решающий момент объединить всех кечва и разгромить этого наиболее сильного и воинственного противника.
Не вызывает сомнений — так свидетельствуют нарративные источники, — что в этой борьбе важную роль сыграл Пача-кутек (у Гарсиласо — Вира-коча), личный вклад которого в разгром чанков оказался настолько велик, что обеспечил ему трон верховного правителя над всеми кечва. Ход дальнейших событий лишь подтвердил выдающиеся военные и государственные способности этой первой исторически достоверной личности из прошлого Перу. Пача-кутек объединил всех кечва; он сумел также подчинить и заставить «трудиться на себя» другие племена и народы, в том числе своих злейших врагов — чанков, боевые отряды которых приняли самое активное участие в его завоевательных походах. За время царствования Пача-кутека — он умер в 1471 г. — Куско из города-государства превратился в столицу огромной «империи», владения которой на юге дошли до озера Титикака, а на севере включали ряд районов современного Эквадора, (Т. Alden Mason. Las Antiguas Culturas del Peru. Mexico, 1962, р. 66.) что составляет по прямой расстояние почти в две тысячи километров. Не менее важно и то, что инки впервые вышли на тихоокеанское побережье: именно здесь они столкнулись с теми высокими цивилизациями — особенно Чиму, — у которых могли многому научиться.
Десятки разноязычных племен и народов оказались под властью инков. Здесь начинается, пожалуй, самая интересная, во многом необычная и удивительная страница истории Перу. Конечно, мы не можем принять за реальную действительность то, что рассказывает о ней Гарсиласо, ибо завоевательные походы не могли не причинять невероятные страдания как самим завоевателям, так и завоеванным. Но завоевание отнюдь не сводилось к ограблению, обложению данью или порабощению — в том смысле, как принято понимать это слово, — потерпевших военное поражение племен и народов.
Для инков военная победа, какой бы значительной она ни была, не означала конец их экспансии. Завоеватели ставили перед собой куда более сложную социально-политическую и экономическую задачу: превращение вновь завоеванных земель и проживавшего на них населения в составную, органически слитую с Тавантин-суйу часть инкской «империи». При этом земля и ее население не воспринимались инками как нечто единое и не поддающееся расчленению — в случае необходимости они легко «отделяли» одно от другого, переселяя целые народы и заселяя другими народами «освобождавшиеся» таким путем земли. Интересно отметить, что армия инков имела в своем составе «подразделения» по социально-экономическому переустройству вновь завоеванных территорий.
Нам представляется, что инкам удалось решить эту задачу. При этом использовалась «айльу», о повсеместном распространении которой на землях Тавантин-суйу свидетельствуют все хронисты. Говорит о ней и Гарсиласо, хотя в отличие от остальных авторов он не называет ее словом айльу. Община зародилась задолго до появления инков на исторической арене, однако инки как никто другой сумели понять и оценить политическое значение этого главного экономического звена тогдашней экономики.
Все этнические группы Тавантин-суйу, включая основную массу населения кечванского происхождения, имели одни и те же обязанности и права (таковые также имелись). Что же касается привилегией, то они как правило, были связаны или с личными достоинствами того, кому были пожалованы, или носили ясно выраженный социальный характер Храм Солнца в Куско был превращен инками в пантеон региональных богов, куда были доставлены главные идолы всех «королевств» и «провинций», как об этом свидетельствует хронист Поло де Ондеградо. (Biblioteca de Cultura Peruana Contemporanea, Ruben Vargas Ugarte S. J., «La Religion de los Incas». Lima, 1963, р. 164.)
В этом нетрудно усмотреть побудительные мотивы, на которые указывает Ф. Энгельс в работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», когда говорит о Римской империи: «Потребность дополнить мировую империю мировой религией ясно обнаруживается в попытках ввести в Риме поклонение, наряду с местными, всем сколько-нибудь почтенным чужеземным богам». (К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в трех томах. Т. 3. М., 1966, стр. 411.)
