Конечно, в данной книге можно было бы расписать массу деталей по поводу белков, вовлеченных с процесс передачи информации, но, как правило, это не дает большего понимания, а только пудрит мозги. Поэтому в смысле деталей моя книга, конечно, проиграет соревнование с учебниками для вузов. Зато здесь более подробно я приведу описания новых и уже забытых старых результатов в области молекулярной биологии, которые подтверждают позиции Лысенко.
Снова повторюсь и в данной книге ― поскольку я не историк ― я часто шел путём частичных компиляций, используя существующие монографии и статьи как вторичные источники фактического материала и интересных идей и предложений и отсылая читателя к этим монографиям или статьям, где он найдёт исходный материал. А раз так, то в книге нет первичного научного материала, и она представляет анализ результатов, полученных другими исследователями и журналистами, в том числе антисталинистами. Читателей, желающих глубже ознакомиться с той или иной темой, я отсылаю к исходным статьям.
Книга предназначена всем тем, кто интересуется биологией, медициной, генетикой, клонированием человека и вообще наукой. При этом я надеюсь, что книга будет интересна не только широкому читателю, но и специалистам-биологам, всем, кто интересуется биологией клетки и полагает, что ее знание необходимо — студентам биологам и медикам, фармакологам, морфологам, специалистам в области молекулярной биологии, и, очень надеюсь, врачам. Ведь успехи современной терапии и, конечно, терапии ближайшего будущего, в значительной мере зависят от того, насколько хорошо мы будем понимать клеточные события, описанию которых посвящена эта книга.
"Тщательней надо, ребята. Общим видом овладели, теперь подробности не надо пропускать. "
Вот уж никогда не думал, что мне придется писать научно-популярную, да ещё резко критическую, а ещё точнее разгромную, книгу про формальную (классическую) генетику. Помню, учился я в годы, когда в школе ещё преподавали биологию, основанную на всепобеждающем мичуринском учении, но уже в старших классах биология стала преподаваться по Менделю, а о Мичурине и Лысенко забыли.
В медицинском институте генетику у нас преподавал замечательный педагог, профессор Николай Васильевич Хелевин. Он был из тех, кто пострадал от гонений на формальных генетиков. Его лекции по генетике были блестящими и всегда привлекали полную аудиторию. Обычно он выходил на сцену и не стоял за трибуной, а ходил туда-сюда, четко чеканя фразы своей лекции. Он начинал разбирать, как наследуются гены-признаки в матрице Менделя и его картавость придавала данной лекции особый колорит. Он не выговаривал звук "л". Он рассказывал о признаках, которые выявил Мендель ― морщинистость кожуры и ее цвет: зеленый или желтый. Говоря о двух признаках А и Б, он произносил: "А бавшое, а мавое, Б бавшое, б мавое". Это было очень забавно и до сих пор все студенты моего поколения помнят эти его лекции.
Все из его лекций было понятно, как ранее мне школьнику было понятно, что всепобеждающее мичуринское учение может объяснить любой самый сложный вопрос биологии. Теперь место мичуринского учения заняла формальная генетика и все равно захватывало дух от тех высот, которые достигла генетика в расшифровке механизмов передачи наследственных признаков. Мы решали различные генетические задачи, щёлкая их, как орешки. Мендель казался гением всех времен и народов.
Когда я студентом пришел на кафедру физиологии, нам снова продемонстрировали мощь классической генетики на примере наследования групп крови. И опять все была просто и замечательно. Имелись группы крови: 1(0), 2(А), 3(Б), 4(АБ). При переливании любой группы крови в сосуды людей с группой крови 1 вызывалось осаждение клетки красной эритроцитов. Наоборот, люди с группой крови 4 могли получать кровь любой другой группы. Кровь 4 группы выступала универсальным реципиентом. А кровь группы 1 была как бы универсальным донором. Согласно теории, на эритроцитах сидели белки, синтезированные на основе информации, записанной на генах. Эти гены передавались по наследству согласно теории Менделя. Они как шарики на бусах комбинировались со своими аллелями. Опять нам вспоминали комбинаторики профессора Хелевина. "А бавшое, а мавое, Б бавшое, б мавое". Снова дух захватывало от могущества классической генетики. Мы были страшно счастливы.
На кафедре пропедевтики внутренних болезней нам рассказывали о болезнях свертываемости крови, стращали гемофилией, приводили исторические примеры в виде царевича Алексея. Мы слушали рассказы гематологов и вновь и вновь поражались успехам медицинской генетики. Правда, мы уже пытались понять, почему иногда стройная картина Менделевских законов наследования нарушается.
Далее, на кафедре нервных болезней мы учили нейродегенераторные заболевания, которые, как правило, передавались по наследству. Лекции нам читал профессор Полосин. Прекрасный педагог, он спокойно и доходчиво говорил о генах, о расщеплении Менделя и мы опять ликовали от успехов классической генетики, которая уже вышла на широкие просторы медицины. Однако не всегда расщепление было столь очевидно, как в случае гороха. Говорилось о "проявляемости" гена и т. д.
