Обогащение эпопеи новым реально географическим и мифологическим материалом происходило за счет накапливания колонизационного опыта. Не было бы, вероятно, ошибкой сказать, что Аргонавтика представляет собой определенное выражение "идеологии" греческого колонизационного движения. Участниками похода аргонавтов были боги-покровители мореплавания и колонизации, каковы Ясон, Диоскуры, Геракл, Орфей и др.,[8] я их подвиги, воспеваемые эпосом, призваны были вдохновлять древних мореплавателей.
Следует себе представить, что первоначальная Аргонавтика оперировала географическим и мифологическим материалом, почерпнутым из опыта освоения северо-западных берегов Малой Азии, Фракии и Пропонтиды, где мы в действительности и находим соответствующую топонимику или соответствующие, представленные в Аргонавтике мифические имена и эпизоды: Артакию у Кизика, Ясоний у Византия, лемносе кий эпизод, царя бебриков Амика, Финея и гарпий и т. д. Коринфская экспансия на запад шла также под знаком Аргонавтики. У Эвмела (Κορινθιαχά) и в безыменных Ναυπάχτια έπη Аргонавтика обогатилась коринфским эпизодом (Эвмел самое Медею производил из Коринфа), коркирским эпизодом, а также, может быть, некоторыми эпизодами, связанными с плаванием аргонавтов по Адриатическому морю.
Колонизация Сицилии и берегов Италии привела аргонавтов в Тирренское море и на о. Эльбу. Насколько позволяют судить отдельные места Теогонии и отрывки из Эоэй, эпическая Аргонавтика обязана Гесиоду немало в разработке западного маршрута аргонавтов. Именно он заставляет Ээта и Кирку отправиться на солнечной колеснице в Италию[9] и помещает в связи с этим в Тирренском море соответствующие эпизоды Одиссеи и Аргонавтики. Колонизация Киренаики также шла под знаком Аргонавтики. У Пиндара в IV пифийской оде, посвященной царю Кирены Аркесилаю, находим отчасти тот материал, который обогатил Аргонавтику ливийским эпизодом,[10] сопряженным с плаванием аргонавтов по Южному океану и Тритонидскому озеру, встречей с Тритоном и, наконец, с введением в число аргонавтов Эвфема, героя-родоначальника о. Феры, колонизовавшего Кирену. Поскольку нас в дальнейшем будет интересовать преимущественно лишь северная часть маршрута аргонавтов, мы будем касаться подробностей их плавания в западных и южных водах только отчасти.
Можно представить себе, что та Аргонавтика, которая была использована в Одиссее, обнимала в своем повествовании маршрут по известной части Черного моря. Как далеко - трудно сказать с точностью, но во всяком случае Илиада знает уже р. Сингарий,[11] впадающую близ Гераклеи Понтийской, а также племя кавконов, населявших территории в районе той же Гераклеи, занятые позднее мариандинами.[12] Несомненно, что локализация Эи и Колхиды на кавказском берегу Черного моря не имела места в первоначальном варианте Аргонавтики. Одиссея помещает к востоку от о. Ээи Планкты - блуждающие скалы, преграждающие дорогу к выходу в океан. Позднее, отождествляемые иногда с Планктами, Кианеи были локализованы при выходе из Боспора Фракийского (Константинопольского пролива) в Черное море.
Эта локализация могла основываться на достаточно древних представлениях, связанных прежде всего с тем, что довольно сильное течение, возникающее иногда в Константинопольском проливе, должно было служить серьезным препятствием для древних парусных судов. Самое имя Колхиды на Кавказе произошло, вероятно, из столкновения греческого χαλχός - медь (ср. Χαλχίς - Халкида, Χαλχιδιχή - Халкидика,[13] Χαλχηδών - Халкедон) с засвидетельствованным уже Гекатеем именем кавказского племени колов (Κώλοι) и колхов (кулха древнеуратских текстов), а также и самих уратов-халдов (калду, Καλδαίοι у Стефана Византийского (s. v.), помещающего их близ Колхиды).[14]
Халкида - Халкидика - Халкитида - Халкедон - вот тот вероятный путь, который предшествовал проникновению этого имени на Кавказ. Оно возникало там, где наличествовал соответствующий металл. Милетские мореплаватели в поисках металла направились на Кавказ, привлеченные серебром, медью и железом, может быть, уже Гомеру известных халибов,[15] локализация которых в пределах южного побережья Черного моря подвергалась в древности значительным колебаниям - от области к западу от р. Галиса (έντός Άλυος)[16] до Котиоры и предгорий Кавказа.[17] Легкость перетолкования Халкиды в Колхиду подтверждается наличием параллельных форм Халкедон - Калхедон на северном берегу Малой Азии, на самом пути аргонавтов в Черное море.
Упоминание Колхиды на Кавказе отсутствует не только в гомеровском эпосе, но и в более поздних произведениях Гесиода, Звмела и Мимнерма. Самое имя Кавказа встречается впервые у Гекатея (fr. 161 и др.), а вслед за ним у Эсхила.[18] Последний, однако, локализует его не на востоке, а на севере Причерноморья, отождествляя его, видимо, с Рипейскими горами, Под этим наименованием Кавказ известен был в финикийской и библейской географии (Рифат Библии,[19] Рафа - Книги юбилеев[20] ). Отсутствие соответствующих упоминаний у названных выше авторов означает, что в эпоху создания ионийской Аргонавтики милетские Фасис и Диоскуриада на восточном берегу Черного моря еще не существовали. Ионийцы еще не достигли в то время кавказских берегов, и мифы об Ээте и о Медее в стране солнечного восхода отражают лишь направление их колонизационного движения. Таким образом, возникновение этих колоний, имевшее место не ранее VII столетия до н. э., является термином ad quem для локализации Ээта и Колхиды на Кавказе.
Необходимо при этом отметить сохранившееся в виде некоторых косвенных указаний в источниках колебание в выборе северного или южного маршрута вдоль берегов Черного моря. Для утверждения о существовании некогда такого северного маршрута Аргонавтики может быть привлечен в качестве свидетельства отрывок из Гесиода (fr. 189), где речь идет о Финее, гонимом гарпиями на север в Скифию, "в земли галактофагов, живущих на повозках". Именем галактофагов гомеровский эпос обозначает, по распространившемуся уже в древности мнению,[21] северочерноморских скифов. Из других данных, позволяющих говорить о существовании северочерноморского маршрута, упомянем факты, свидетельствующие о локализации Колхиды и Фасиса на Боспоре Киммерийском. Помимо упоминания Пс. Скилаком (§ 68) и Стефаном Византийским (s. v. Κύται) скифской Китеи (родины Медеи) в Крыму и Пс. Плутархом (со ссылкой на Агафона Самосского),[22] Бриксабы на Танаисе, где Фрикс принес в жертву золоторунного барана, наиболее существенным в этом смысле признаком представляются колебания между Танаисом и Фасисом, в качестве границы между Азией и Европой. Поскольку вряд ли возможны сомнения относительно того, что пограничной рекой всегда считался именно Дон (или Кубань), а не Рион, следует предположить, что именно с Доном, или с Кубанью (носившей в древности также имя Гипаниса - Γπανις - через параллельную форму Γφασις, отождествлявшуюся с Φάσις), было первоначально связано имя р. Фасиса.
Южный маршрут возобладал, несомненно, лишь с утверждением и умножением греческих колоний на берегах Пафлагонии, Каппадокии и Кавказа. Путешествие аргонавтов вдоль берега Малой Азии стало излагаться со включением в него местных генеалогических и культовых мифов и с упоминанием местных легенд о Синопе, Сезаме и т. д. Имена Ээта и Медеи были при этом связаны с местной топонимикой. Имя же брата Медеи Апсирта являлось, быть может, и в действительности местным, кавказским по происхождению, поскольку в других версиях имя этого персонажа засвидетельствовано как Фаетон[23] или Эгиалей,[24] имя же Апсирт (Аксирт)[25] восходит к Ферекиду и сопоставляется с наименованием важного торгового пункта и гавани Апсар, между Трапезунтом и Фасисом, которое уже древними толкователями производилось от имени Апсирта.[26]
