— Она и отчасти не так красива, как ты.
— Мама, — раздраженно фыркнула Анна, вновь отворачиваясь к окну кареты.
* * *
Под сводами железнодорожного виадука у южного конца Лондонского моста было заметное оживление.
Стояла середина лета, и солнце над Лондоном заходило почти в десять часов. Время работы Теневого рынка сокращалось, и он весь словно был пронизан какой-то яростью. Пар, дым, шелк. Протянутые руки, подсовывающие под носы покупателей товары — драгоценности и безделушки, книги, ожерелья, порошки, масла, игрушки для детей жителей Нижнего Мира, какие-то непонятные предметы. И мешанина ароматов. Острый запах от реки и дым от проходящих сверху поездов смешивались с остатками еды с примитивного дневного рынка — раздавленными продуктами, кусочками мяса, запахом из бочек с устрицами. Торговцы жгли благовония, перемешивавшиеся со специями и духами. Было не продохнуть.
Брат Захария двигался между рядами, не обращая внимания ни на запахи, ни на толпу. Многие жители Нижнего Мира отступали, едва завидев Безмолвного Брата. Он приходил сюда неделями, пытаясь встретиться с Рагнором Феллом. Вот и сегодня, оглядываясь, искал взглядом продавца, которого приметил во время предыдущих визитов. Искомая лавка могла передвигаться — у нее были ноги, словно у курицы. Державшая ее женщина была из фейри, в возрасте, с густой копной волос. Она продавала разноцветные зелья, одно из которых Мэттью Фэйрчайлд приобрел и отдал своей матери. Джему потребовались все его усилия, чтобы не дать Шарлотте погибнуть. С тех пор она не была прежней. Как и Мэттью.
Сегодня лавки не было, равно как и Рагнора. Он собирался сделать последний круг по рынку, пока не увидел, как кто-то стоит, склонившись, над ларьком с книгами. Яркие белые волосы и фиолетовые глаза. Малкольм Фейд.
— Это ты, Джеймс Карстаирс? — спросил он.
«Как поживаешь, друг мой?»
Малкольм только улыбнулся. В нем всегда было нечто печальное: Джем слышал о его трагической любви с девушкой-охотницей, выбравшей путь Железной Сестры, а не их любовь. И Джем понимал: для некоторых закон стоял превыше любви. Но даже будучи таким, каким он был сейчас, понять он этого не мог. Он бы отдал все, что угодно, лишь бы быть рядом с любимой.
Что угодно, кроме того, что было в разы священнее жизни Джема: жизней Тессы и Уилла.
— Как продвигаются поиски? Рагнор раздобыл для тебя какую-нибудь информацию о демоне, которого ты ищешь?
Джем спокойно взглянул на Малкольма; он бы предпочел, чтобы как можно меньше людей знало о его задании.
— Малкольм! Я нашла нужную тебе книгу! — прокричала женщина-маг в желтом бархате, подходя к мужчине.
— Спасибо, Леопольда, — поблагодарил тот.
Женщина уставилась на Джема. Он привык к этому. Несмотря на то, что он был Безмолвным Братом, его глаза и губы не были зашиты. Он не видел и не говорил, как люди, но тот факт, что без рун он бы сумел это сделать, беспокоил людей больше, нежели вид обыкновенного Безмолвного Брата, менее неохотно связавшего себя узами с безмолвной тьмой.
«Мы не знакомы».
— Нет, — отозвалась женщина. — Не знакомы. Меня зовут Леопольда Штайн. Приехала сюда из Вены.
У нее был немецкий акцент и мягкий, урчащий голос.
— Это Брат Захария, — представил его Малкольм.
Она кивнула. Руку не протянула, но продолжала пристально всматриваться.
— Простите меня. На нашем рынке не так часто можно увидеть Безмолвного Брата. Лондон для меня — странное место. Рынок в Вене не такой шумный. Он находится в Винервальде, под деревьями. А вы здесь под железной дорогой. Необычно.
— Захария не похож на прочих Безмолвных Братьев, — сказал Малкольм.
Леопольда, похоже, сделала для себя какие-то выводы после изучения лица Джема и улыбнулась.
— Вынуждена попрощаться с вами, — проговорила она. — Приятно было увидеться, Малкольм. Слишком уж много времени прошло, mein Liebling. Слишком много. И очень приятно было познакомиться с тобой, Джеймс Карстаирс. Auf Wiedersehen.
Она выскользнула из толпы. Джем наблюдал за ней. Женщина решила назвать его Джеймсом Карстаирсом, а не Братом Захарией, и выбор казался преднамеренным. Конечно, многие обитатели Нижнего мира знали его имя в бытность Сумеречным охотником — секрета из него никто не делал — но в какой-то момент Джем почувствовал себя бабочкой на булавке, попавшей под пристальное внимание лепидоптеролога.
«Можешь рассказать о ней»? — спросил он у Малкольма, вернувшегося к изучению своей книги.
— Леопольда немного не от мира сего, — отозвался тот. — Я встретил ее, когда путешествовал по Вене. Не думаю, что она часто покидает свой город. Похоже, она общается с некоторыми известными примитивными. И она…
Он колебался.
«Да?»
— …больше, думаю, связана со своей демонической сущностью, нежели с человеческой, как большинство из нас. По крайней мере, больше, чем я. Она заставляет меня чувствовать себя неловко. Я рад, что ты появился. А то пришлось бы искать пути отступления.
Джем взглянул в направлении, в котором исчезла Леопольда. Больше связана с демонической стороной…
Вот с ней стоило поговорить. Или понаблюдать за ней.
* * *
Анна лежала в постели с закрытыми глазами, пытаясь заснуть. В мечтах она вновь танцевала. Носила лучшую воображаемую одежду — темно-серый костюм, солнечно-желтый жилет с перчатками в тон. И держала под руку Ариадну в синем платье, как сегодня.
Сон все не шел. Подорвавшись с постели, она подошла к окну. Ночь была теплой. Нужно было что-то с собой сделать. Одежда брата все еще лежала в ее гардеробе. Достав ее, она разложила предметы одежды на кровати. Она хотела их вернуть, но…
Да кто их хватится? Уж точно не Кристофер. Ну, может прачка, но ни у кого не возникнет сомнений, если Кристофер просто потеряет свои брюки посреди танцпола. И одежду по старее — она ему не понадобится, это при той быстроте, с которой он растет. Брюки были слишком длинными, но они могли быть укорочены. Эта рубашка могла быть ушита в спине. Понадобилось бы всего несколько стежков.
