В действительности фундаментом, с помощью которого объясняется экономическая жизнь, выступает сам труд как субстанция экономического бытия. Следует решительно отмежеваться от суждений, отрицающих за трудом вообще значение экономической категории. Он вроде бы приобретает такое значение лишь тогда, когда становится товаром, объектом купли-продажи. Но и в этом случае труд объявляется лишь средством создания ценности, а не ее источником. Уже не труд выступает субстанцией стоимости, а, наоборот, стоимость (ценность) образует субстанцию труда.
Чтобы объяснить сущность труда, надо исходить из самого труда, из производства труда трудом, т. е. из того, что трудовая деятельность есть опосредствование себя самим собой. Сам человек, от которого исходит деятельность, выступает как субстанция, обладающая способностью к самодеятельности, т. е. спинозовской causa sni. Действительно, человек сам есть овеществленный труд: как в физических, так и в умственных свойствах его овеществлен прошлый чужой и собственный труд. Но этот труд функционирует и проявляет себя как живое пламя деятельности, которая опредмечивается в продукте. Тот же труд, но уже овеществленный — вот что составляет общественную субстанцию как стоимости, так и потребительной стоимости, т. е. этих главных форм общественного богатства и главных категорий общественной науки. Соответственно, труд в качестве деятельности субъекта представляет форму бытия, форму и способ существования общества, т. е. его феноменологию.
Отсюда проистекает значимость способа производства, способа труда для объяснения движения самого труда. Действительно, если исходить из того, что метод должен реализовать специфику предмета данной науки, то первым требованием метода по отношению к труду является необходимость рассмотрения последнего в его социально-экономической форме, в системе первичных материальных общественных отношений, характерных для данного общества.
Надо, следовательно, исходить из общественного устройства труда, из тех социально-экономических отношений, в которых находятся люди, осуществляя свой труд. Это — требование материалистического метода.
В этой связи важно не отделять труд как способ существования людей от его материальности, не лишать его субстанционального содержания, не обходить его роли как овеществленного труда. Труд всегда сохраняет свое значение созидающей субстанции богатства. Его нельзя сводить к чисто субъективному существованию, к способности человека, хотя и не отделенной от него, от его телесности. Сама по себе, без опредмечивания, без предмета деятельности, эта способность не может привести себя в действие, стать действительной производительной деятельностью.
В политэкономическом исследовании труда не обойтись без метода восхождения от абстрактного к конкретному, давшему столь блестящие научные результаты двум гениям — Гегелю в изучении диалектики разума, Марксу — в исследовании реальной экономической жизни общества. Применительно к труду данный метод позволяет перейти от первичных, простых и абстрактных определений труда вообще к раскрытию его мысленно-конкретного содержания в его целостности и всесторонности.
Анализ труда, как и любого другого предмета научного исследования, взятого в первоначальной всеобщности, предполагает его рассмотрение с общего понятия, в данном случае — с «труда вообще». Это — требование метода, поскольку метод имеет дело с объясняющим себя понятием (Гегель). Не случайно поэтому в экономической науке столь важное значение придается определению понятий, взятых в их всеобщности. «Все политэкономы, —отмечал К. Маркс, —делают ту ошибку, что рассматривают прибавочную стоимость не в чистом виде, не как таковую, а в особых формах прибыли и ренты» {32}. Это относится и ко многим другим понятиям экономической науки: производству, капиталу и др., анализ которых начинается с их определения как таковых.
Труд в его всеобщей и простой форме в познании сначала предстает как некое обобщенное представление об этой важной человеческой деятельности, обеспечивающей существование людей. Представление о нем в этой всеобщности — как о труде вообще — относится не только к истории его познания, но и имеет самое прямое отношение к современному его исследованию и преодолению ныне существующих односторонних трактовок.
Первой и, пожалуй, самой распространенной является трактовка общего понятия труда как совокупности (суммы) самых различных его видов. Обычно реально существующими считаются отдельные, единичные виды трудовой деятельности, а их общее понятие выдается за созданное в уме и придаваемое человеком имя (название). Реальное же существование «общего» труда в действительности отрицается: так делают номиналисты, которые, как говорится, «за деревьями не видят леса», полагая, что реально существуют лишь отдельные деревья.
Не может быть принятой и другая, противоположная первой трактовка труда вообще — как наличие некоего общего у него признака, присущего всем видам деятельности, всем ее историческим формам, но существующего отдельно и независимо от них. Когда этому общему признаку придается самостоятельное, независимое от исторических форм труда существование, то общее превращается лишь в мысленный результат, в понятие, реальность которого осуществляется только в сфере мышления: номинализм заменяется так называемым реализмом, наделяющим понятия признаком, вне субъекта (человека) существующим.
