Он приподнимается из своего кресла, стараясь удержать эту мысль, и пересекает комнату за пару огромных шагов. Пересев в другое кресло, обитое парчой горчичнозолотого оттенка, Уоррен наклоняется вперед, напоминая скорее подростка, хвастающегося своей первой любовной победой, чем семидесятидвухлетнего финансиста. Баффет начинает рассказывать мне, как интерпретировать историю, с кем еще побеседовать, о чем писать — в сущности, он говорит, какой видит эту книгу. Он подробно делится со мной мыслями о человеческой природе и слабости памяти, а потом произносит: «Всякий раз, когда моя версия будет отличаться от чьей-то еще, прошу тебя, Элис, использовать менее лестную для меня версию».
Лучшие уроки из общения с Баффетом можно извлечь, просто наблюдая за ним. Вот первый урок: смирение обезоруживает.
На самом деле в этой книге мне пришлось не так уж часто использовать менее лестные версии, и, когда я выбираю их, это связано не с недостатками памяти, а с человеческой природой. Один из подобных прецедентов произошел в 1999 году в Солнечной долине.
Глава 2. Солнечная долина
Айдахо • июль 1999 года
Уоррен Баффет вышел из своей машины, достал из багажника чемодан и прошел через ворота на летное поле аэродрома, где его с семьей уже ожидал блестящий белый реактивный самолет Gulfstream IV, размерами больше напоминающий ближнемагистральный лайнер (в 1999 году — самый большой частный реактивный самолет в мире).
Один из пилотов взял у него чемодан, чтобы положить в багажное отделение. Каждого нового пилота, который только начинал летать с Баффетом, обычно шокировало, что тот ездил без шофера, сам вытаскивал из машины и нес свой багаж. Баффет вскарабкался по трапу, поздоровался со стюардессой (заметив, что видит ее впервые) и направился к креслу около иллюминатора, в который во время полета он обычно никогда не глядел. Настроение у него было приподнятым — Уоррен Баффет предвкушал эту поездку на протяжении нескольких недель.
Его сын Питер, невестка Дженнифер, дочь Сьюзан со своим приятелем, а также двое внуков уже сидели в кожаных креслах цвета кофе с молоком, размещенных по всему четырнадцатиметровому салону. Они развернули кресла так, чтобы было удобнее сидеть. Стюардесса принесла напитки, заранее подобранные в соответствии со вкусами всех членов семьи. На кушетке неподалеку от кресел лежала кипа журналов: Vanity Fair, New Yorker, Fortune, Yachting, Robb Report, Atlantic Monthly, Economist, Vogue и Yoga Journal. Самому Баффету хорошо обученная стюардесса подала вместе с упаковкой картофельных чипсов и Cherry Coke, цвет банки которой практически совпадал с оттенком его свитера, стопку свежих газет. Он поблагодарил девушку, поболтал с ней пару минут, чтобы снять напряжение от первого ее полета с боссом, а затем попросил передать второму пилоту, что пассажиры готовы к взлету. Затем углубился в газеты и не поднял головы даже тогда, когда самолет взлетел на двенадцатикилометровую высоту. В течение следующих двух часов шестеро молодых людей болтали между собой, смотрели фильмы, звонили по телефону. Стюардесса расстелила скатерти, поставила вазы с орхидеями на обеденные столики, сделанные из старого клена с узором «птичий глаз», и вернулась на кухню, чтобы приготовить обед. Баффет по-прежнему читал, спрятавшись от всех за газетами, словно находился в одиночестве в своем офисе.
Пассажиры сидели внутри настоящего летающего дворца стоимостью в 30 миллионов долларов, который считался «долевым». Он принадлежал восьми владельцам, каждый из которых при необходимости мог им воспользоваться. Пилоты в кабине, персонал, готовивший самолет к вылету, стюардесса, подававшая обед, — все эти люди работали в компании Netjets, принадлежавшей Berkshire Hathaway Уоррена Баффета.
Через некоторое время Gulfstream IV пересек равнину Снейк-Ривер и приблизился к горной цепи Соутуз, огромному массиву из темного гранита, нагретого лучами летнего солнца. Самолет спланировал в прозрачном небе по направлению к долине реки Вуд, снизился до высоты двух с половиной километров. Несмотря на начавшуюся болтанку, Баффет невозмутимо продолжал чтение, не обращая внимания на то, что его семейство мотается из стороны в сторону в своих креслах. В иллюминаторах показались освещенные солнцем вершины холмов, чуть ниже — ряды сосен, покрывавших склоны хребтов и долины. Пассажиры нетерпеливо заулыбались. Освещенный полуденным солнцем самолет стал снижаться, и его увеличивающаяся тень накрыла старый шахтерский городок Хейли.
Через несколько секунд шасси коснулись летного поля аэропорта «Фридман Мемориал». К тому времени как семья Баффета спустилась по трапу, через ворота аэропорта уже въехали два внедорожника, управляемые сотрудниками фирмы «Хертц». Водители были одеты в фирменные рубашки золотого и черного цветов. Однако вместо привычного значка «Хертц» на них красовался логотип Allen & Со.
Дети буквально прыгали в нетерпении, пока в багажники внедорожников загружались теннисные ракетки и красно-белая сумка для гольфа. Затем Баффет и осталь-
ные пассажиры пожали руки пилотам, попрощались со стюардессой и расселись по машинам. Миновав Sun Valley Aviation — миниатюрное здание на южной границе аэропорта, они выехали на дорогу, ведущую в направлении гор. С момента, когда шасси самолета коснулись земли, прошло не более двух минут.
