— Тебе следовало позвонить нам, ты не имела права лишать нас возможности побыть с ней, — гневно бросила Люси, а затем, разразившись сдавленными рыданиями, бросилась наверх. Том оторвался от Дэйзи, скорчил какую-то странную гримасу и торопливо последовал за сестрой.
Они втроем оставались наверху больше часа, так что у Дэйзи возникла твердая уверенность, что она там лишняя. Эта уверенность не имела под собой никакой почвы, никогда прежде с ней не обращались иначе, чем с остальными детьми, никогда не давали почувствовать, что она как-то отличается, и сейчас ей было больно думать о том, что близкие могут вообразить, будто ее горе не так велико, как у них.
Она сидела в кухне в компании Фреда и плакала в одиночестве, когда, уже много позже, сверху спустился отец. Он сразу же сухо и резко заговорил с ней о том, что предстоит много хлопот, и, среди прочего, необходимо позвонить владельцу похоронного бюро, чтобы забрали тело. Дэйзи знала об этом и без него, но у нее мелькнула мысль, что он мог бы найти пару минут, чтобы поинтересоваться, как она себя чувствует, и поговорить о том, что произошло.
Не зная, чем заняться, Дэйзи принялась было готовить ужин, но отец заметил, что не понимает, как в такой день она может думать о желудке. Тем не менее, и он, и близнецы с аппетитом поужинали немного позже, а она оказалась единственной, кому кусок не шел в горло. После того как приехали из похоронного бюро и увезли Лорну, она осталась, чтобы прибрать в кухне, а все остальные перешли в гостиную, не пригласив ее присоединиться.
Джоэль высказал самое горячее сочувствие, когда она позвонила ему, но приехать не смог, так как находился на дежурстве. Однако он сказал, что она не должна принимать происходящее слишком близко к сердцу, ведь большинство людей ведут себя неадекватно, когда на них обрушивается такое.
И теперь Дэйзи осталась одна в своей комнате, где все мучительно напоминало о матери: бесчисленные мягкие игрушки, одетые в трико, которые она еще подростком выигрывала на соревнованиях по гимнастике, висящий на двери отделанный рюшами голубой халат, который Лорна сшила для нее в прошлом году, любовно вставленные в рамки фотографии — однажды Лорна заявила, что никому больше не позволит портить обои липкой лентой.
Знала ли мама о том, что когда она уйдет, все повернется именно так? Неужели только на ней и держалась эта семья, и она догадывалась, что без нее все мгновенно рухнет? Это казалось невероятным, но почему же она так настаивала, чтобы Дэйзи занялась поисками своей настоящей матери?
Дэйзи крепче прижала к себе Фреда, зарылась лицом в его шерсть и всхлипнула. По крайней мере, пес не бросил ее…
От негромкого стука в дверь спальни Дэйзи вздрогнула. Она села на постели и торопливо вытерла слезы.
— Войдите, — проговорила она, полагая, что это Том, который частенько приходил к ней поболтать поздно вечером. Но, к ее удивлению, в дверях стоял отец.
На мгновение он задержался на пороге, глядя на нее, и от него наверняка не укрылись ее покрасневшие глаза. Отец работал консультантом-оценщиком в страховом обществе, которое специализировалось на предметах старины, занесенных в каталоги, и частенько шутил, что его самого пора заносить в каталог, потому что его каштановые волосы уже серебрились сединой, а некогда стройная фигура начала расплываться. На самом деле, для мужчины, стоящего на пороге шестидесятилетия, он все еще замечательно молодо выглядел и сохранил привлекательность. Ему удавалось поддерживать форму, регулярно играя в бадминтон и выходя в море на яхте, как только представлялась такая возможность. Но сейчас в его карих глазах пряталась боль, и Дэйзи подумала, что никогда еще не видела отца таким робким и подавленным.
— Нам нужно поговорить, — мягко произнес он. — Прости меня, Диззи, я настолько поддался собственным чувствам, что не мог думать о том, каково сейчас тебе.
Домашнее прозвище появилось вскоре после рождения близнецов, когда они еще не научились правильно выговаривать ее имя, и приклеилось к ней навсегда. А все из-за ее характера. По сравнению с отцом и близнецами, которые обладали академическим складом ума, Дэйзи выглядела недалекой и импульсивной, она перепробовала массу занятий и увлечений, но так ни на чем и не остановилась. Если она читала книгу, то это всегда было что-нибудь легкое и пикантное, ей нравились комедии, танцы, коньки и гимнастика — все, что быстро движется и бросается в глаза. Однако одним из ее главных достоинств было умение легко прощать, поэтому стоило ей увидеть, как страдает отец, она тут же забыла о своих оскорбленных чувствах.
